Бремя власти

Собственно, ужасно напуганной, в залу выбежала Стелла. В темноте она казалась призраком. Впечатление создавала белоснежная кожа, белое платье и прерывистые движения, как будто бы девушку рвал ветер. На самом деле так и было, потому что за ней шел поток сквозняков, странствующих по коридору из-за недавно разбитых окон небольших галерей, ведущих в залы советов.

Ноктис досадливо фыркнул, не испытывая особой радости от встречи. Еще не хватало попасть в утешители ее высочества принцессы тенебрайской. Но если отказаться, она того гляди умрет от страха. Каким чудом она не падала в обморок и все еще жалась к стенам – определить было трудно.

Грянул гром, и следом ослепительно сверкнула молния. Стелла с ужасом закрыла глаза ладонями и вся сжалась, готовая исчезнуть на месте или даже провалиться сквозь землю. Когда гул затих, она метнулась к середине зала, но в темноте не увидела ступеней, споткнулась и упала…

… в объятия Селума, который мысленно проклинал свою неудачливость в очередной раз.

Сначала девушка с ужасом рванулась, но заметив знакомый блеск алых глаз, немного пришла в себя и тут же крепко обняла принца, цепляясь пальцами за футболку. Ноктис закатил глаза, мысленно считая до десяти, собирая остатки вежливости. Выходит, эта особа металась по галерее, чтобы проявить свои чувства? На проверку так, но почему же она почти плачет и отчаянно дрожит? Может, она и не искала утешения, а только…

— Я искала комнату… у вас… — почти прошептала Стелла, не поднимая головы.

Почему-то Ноктису стало весело. Саркастический смех рвался из груди, но вместо этого принц сделал глубокий вдох, чтобы подавить искушение.

– …хотела, чтобы не было окон…Молния… ужасная смерть… — доносились до принца отрывки из сбивчивого объяснения.

Снова вспышка прервала речь девушки, и она с ужасом сжалась, подняв худые нежные плечи. Шелковые волосы скользнули по руке Селума, когда он пытался накрыть ладонью глаза, чтобы защититься от белого света. Статуи зловеще выступили из тьмы, убранные таинственными тенями. Жесткий контур камня был неприятен на вид.

– Ваша архитектура ужасает… — почти неслышно заметила Флерет. Холод ее рук постепенно растворялся. Она почти согрелась, обнимая юношу.

— В моей комнате нет окон, — сдерживая улыбку и едкость, заметил как бы между прочим принц. Он задумчиво рассматривал линию нежной шеи, бескровные щеки и завитки волос у них. Золотые локоны во тьме почти не имели цвета.

Девушка молчала, как будто не слышала его, продолжая лишь мелко дрожать.

— Не мое дело, что заставило Вас испытывать ужас во время грозы. Участия к Вам я не имею. Но осмелюсь предложить свои покои, если вы пожелаете, — начал торжественно принц, всеми силами пытаясь скрыть саркастичную усмешку.

— А как же… Вы? – с ужасом и восторгом выдохнула Стелла, понимая, что ее допустят в святая святых.

— Думаю, у меня есть дела важнее сна, — ответил он, представляя, какое разочарование принесут его слова. История неизменно повторялась, так что становилось смешно. Если бы принцесса знала, то не стала бы находить улыбку Ноктиса сколько-нибудь ценной. Когда он улыбался, то презирал, когда смеялся – особенно. Глаза у него были всегда пустыми и скучающими. Когда он действительно что-то чувствовал, то уподоблялся камню внешне.

Проводить принцессу в покои было не так-то просто. Коридор был извилист и темен, а хорошо во тьме видел только Селум. Он вел девушку, придерживая за плечо, а она отчаянно жалась к нему, будто боялась потеряться, остаться одна.

Наконец, они достигли комнаты. Ноктису пришлось искать фонарик, а когда он его нашел – тумблер. Подняв рычаг, принц активировал аварийную систему подачи электроэнергии именно в эту комнату: мертвенной синий свет шел откуда-то сбоку, у самого стыка стен и потолка, из небольших ламп, встроенных в лепнину.

Стелла оглянулась: окон действительно не было, но зато имелась кровать, две тумбы, множество зеркал и следы обитания прежнего владельца. Крепкая тканная куртка на спинке единственного стула, армейские сапоги, но с простой шнуровкой, потом аккуратно сложенная одежда, видимо, военная форма. На кровати располагался целый арсенал. Пояс с кобурой, несколько ножен с торчащими рукоятками. В стене, варварски и небрежно, пренебрегая красивым полотном, натянутым вместо обоев, торчал огромный меч – один из тех, что использовал Ноктис в бою.

Только успела принцесса разглядеть, как обжил за одну ночь комнату Селум, он принялся методично собирать оружие и вещи. Большинство ножей он просто прикрепил к поясу, меч заставил исчезнуть. На минуту юноша прекратил сборы, чтобы нормальным порядком зашнуровать ботинки.

Только сейчас Стелла поняла, как небрежно одет принц. Но эта поспешная манера выглядела куда человечнее, чем обычный безукоризненный вид. К тому же, его волосы до сих пор так забавно торчали, что хотелось невольно пригладить рукой. Но Флерет сдержала это нескромное желание.

Убедившись, что все захватил с собой, с непривычной ношей, такой как связанные за шнуровку сапоги, Селум спешно попрощался с принцессой, пожелал ей спокойной ночи и удалился, почти размахивая обовью. Ему не хватало легкого свиста, лучше, осмысленно-музыкального, чтобы он вконец разрушил миф о собственной непогрешимой строгости.

Стелла вздохнула, с радостью заметила, что шум ненастья не проникает сюда, а, значит, нет причин для страха. Кроме того, принц был здесь, спал в этой постели, и, следовательно, она сколько-нибудь приблизилась к нему. Наивная, как и многие девушки, что иногда, в приступе фанатизма, даже крали рубашки наследного принца.

***

Игнис раздражающе перекатывал монету по костяшкам, и, казалось, не замечал вошедшего монарха. Это была дерзость, но дерзость осознанная, продуманная.

— Постель мне будет трон! – весело заметил принц, вместо приветствия. Сбросив груз на одно из кресел, он аккуратно поместил обувь рядом, а потом обернулся к советнику.

Игнис все так же катал монету.

– Знал ли ты, что наша гостья испытывает странные фобии? Боюсь, она не дотянет до сражения и умрет от страха в нашем замке! – продолжил принц, все так же воодушевленно, пока не нашел себе диван и не сел. Рядом с диваном поместился столик, заваленный отчетами и кружками для кофе.

— Вы совершаете глупость, одну за другой, — нарочито медленно, устало заметил Игнис, мрачно рассматривая монету.

— И в чем же я глупец? – не замечая холодности, спросил Селум, от души зевая во весь рот. Отвязное настроение полностью завладело им, но на самом деле некое напряжение нервов было причиной такого наигранного поведения.