Быть

После ужина старшая убрала со стола, перемыла всё и устроилась недалеко от печи с шитьём, запустив над работой пяток огоньков. Младшая достала бумагу и чернила и принялась делать выписки из очередной книги. Она не стала зажигать ни лампаду, ни лучину в светце, а, как и сестра, воспользовалась даром. Ясна создала три светлячка, подвесила их над столом и немного полюбовалась, прежде чем приступить к делу. Ей до сих пор их создание и поддержание давалось с трудом, но если осенью она могла управлять лишь одним светлячком, то теперь — тремя. И продолжала тренироваться! Ведь такие простые огоньки помогли сэкономить на лучинах и масле, а свет давали ровный и яркий. Жаль только холодный.

Прошло ещё несколько недель и весна постучалась в ворота города — лёд на Срединном море начал трескаться. Санные обозы уже дней десять, как не появлялись — купцы боялись провалиться в полынью. А ладьи и лодки ещё ждали полного освобождения рек и озёр. К середине весны на канун весенней ночи Мириада Звёзд Ясне пообещали к середине весны дать ручательство городской гильдии о том, что она полноправный лекарь, и стали доверять больных под полный её присмотр и вмешивались лишь если хворь сильная или сложная.

А тут и праздник подоспел — первая торговая ладья в году пришла! Купцов и речные дружины провели по всем улицам, и горожане им кланялись и желали всяческих удач и благ, а некоторые и монетки им под ноги бросали. Ветрище ожил, сбросил с себя остатки зимней нахохленности и сонности, и не успокоился даже когда гости по домам и постоялым дворам устроились.

Ясна и Мала не праздновали вместе со всеми. Они тихо ускользнули из толпы в свой домик и закрылись в привычном одиночестве. Но когда стемнело и девушки собрались спать, к ним отчаянно застучали.

— Откройте! Прошу, откройте! Лекаря! Там женщина умирает! — кричали с улицы. — Волхва и лекаря!

Мала и Ясна вышли на крыльцо как были, в сорочках, только обулись по пути. Ворота стояли распахнутые, а во дворе тяжело дышал мальчишка-посыльный из ближнего постоялого двора. Он начал хватать Ясну за руки и тянуть за собой, но Мала не дала.

— Успокойся! Говори толком, кто, где и что произошло! — от старшей прошла волна силы, влившаяся в приказ.

Паренёк моргнул пару раз, выпрямился и уже спокойно и деловито ответил:

— С купцом молодая жена была, на сносях. Рожает теперь.

— Так с этим к повитухе надо, а не к лекарям, и не в волхвам, — смутилась Ясна.

— Так повитуху ещё пять часов назад привели. Она и позвала. Говорит, или лекаря-волхва, или и купчиху, и дитё похороним.

Посыльный опять схватил девушку за руку и потянул за собой. Ясна оглянулась на сестру, и Мала кивнула, мол, беги. Сама же закрыла двери и поспешила следом.

Постоялый двор только казалось, что рядом — пройти через две улицы и на пять домов в сторону озера. Но они успели и взмокнуть, и выбиться из сил, пока добрались. Тут лекарку с сестрой, которую приняли за помощницу, сразу провели к бане, ещё перед крыльцом омыли мыльной и тёплой водами руки, помогли разуться, чтобы время не терять, и запустили внутрь. Но они успели услышать, как купец встряхнул за грудки посыльного зарычал «Ты кого привёл!? Тебя за лекарем и волхвом посылали, а не за ребёнком».

Внутри оказалось многолюдно, душно и просторно. Баня строилась на десяток человек! Сейчас две девушки хлопотали возле печи, грели воду и с лёгким ужасом смотрели в середину парилки. Вдоль стены стояли, видимо, будущий отец и две женщины. На составленных вместе лавках металась молодая женщина, рубашка и волосы промокли от пота и коса сбилась в колтун. Другая женщина держала роженицу за руку и ласково уговаривала потерпеть, собраться и слушаться, но в ответ бедняга лишь стонала, шипела и выгибалась дугой. Повитуха, крепкая седая бабушка, сосредоточенно ощупывала живот и качала головой. Вот она обернулась на сквозняк и кивнула.

— Хорошо, давайте сюда. Эй там, чего встали! Оботрите роженицу, а то уже горит! — повитуха ещё раз обмерила ладонями живот и повернулась к Ясне. — Ты ж лекарка-волховица, так?

Ясна кивнула головой, но смотрела на женщин со страхом и ужасом.

— Я. Только я роды не знаю.

— Ничего. Зато я знаю. Но тут дело непростое. Ребёночек неправильно идёт, а мама неопытная, помочь ему не может. Ты, девочка, ей помоги, пусть успокоится и меня слушает. А то она и себе беду кличет, и ребёнка мучает.

Ясна оглянулась на Малу и встретила холодный острый взгляд.

— «Сестра? Контроль тебе лучше даётся, сделаешь?»

— «Сделаю, а ты следи и учись у бабки. Она половину города в свои руки приняла.»

Мала подошла и встала за головой женщины, прижала ладони к её вискам и та обмякла. Духота давила, мешая, вот волховица порывом ветра распахнула дверь и запустила свежего воздуха, который задул все лампадки и лучины, но вместо них под потолком закружились светлячки.

— Ой, молодцы, девочки, молодцы! — повитуха захлопотала. К бабке подбежала её помощница, тоже женщина, но лет тридцати с небольшим, и подала ленты. Дальше на них ни Мала, ни Ясна не смотрели.

— «Что они делают?» — мысленно спросила младшая.

— «Сражаются за жизнь. Отойди оттуда, не мешай им. Они лучше знают, что делать».

— Ладушки, пусть ещё немного потерпит, а как скажу, так плавно и осторожно тужит.

В напряженном ожидании прошло не меньше части часа, а потом в голосе повитухи появилась то ли радость, то ли облегчение и она дозволила роженице вытолкнуть из себя ребёнка. Сначала вышли ножки, а за них потихоньку вытянули тельце и голову. Тут же подбежали ждавшие у стены опытные женщины, забрали дитя, выложили на руку животом вниз и головкой на ладонь, похлопали, потёрли и малыш кхекнул пару раз, а потом закричал.

— Мальчик! — объявили всем.

Пуповину перевязали и перерезали, а младенца унесли омыть и завернуть в отцов рубъ вместо первой пелёнки. Девушки уже несли им тёплую воду. Все заулыбались, засуетились, только Ясна стояла растерянная и бледная, да отец вжимался в стену, боясь помешать.

— Спасибо, девочки, вашей помощью справились. Ещё немного осталось, — улыбнулась повитуха, а потом кивнула помощнице, которая уже несла кружку с ароматным травяным варом. — А потом немного поможете ей раны подживить? А то ещё неделю ходить будет только через боль. Жалко девочку.

Роженице помогли приподняться и дали напиться, потом положили отдохнуть. Время шло, а послед всё не рождался, хотя живот уже становился мягким. Повитуха вновь нахмурилась и захлопотала. Она и живот мяла, и роженицу просила поднапрячься, сделать ещё одно усилие, но не помогало. Тогда старушка осторожно потянула за оставшуюся пуповину и… в подставленное ведро что-то шлёпнулось, а потом полилась кровь. Женщина обмякла. Повитуха побелела и ринулась к роженице.

— Лекари, теперь спасайте! Остановите кровь! Умрёт. Быстрее, быстрее.