Целители. Тени прошлого

***

Дежурный лекарь, пришедший утром проверить состояние пациентки, замер в дверях и так же, как вошёл, задом ретировался прочь. Аккуратно прикрыл дверь. Приказал всем, чтобы не шумели рядом с палатой и не смели туда входить.

На законный вопрос "Почему?", молчал. Только смотрел на коллег потрясённо и растерянно. Та картина, что увидел он в палате, до сих пор стояла перед глазами. Нелли Тал спала. Дамиан Лавиль спал рядом. И, даже во сне, обнимал девушку так нежно, словно прятал и защищал от всего мира.

Глава 25.

Неизвестно, что сыграло главную роль. Проболтался дежурный лекарь о том, что увидел в палате "для своих"? Или то, что декан целителей быстро пошёл на поправку и скоро снова сиял здоровьем и улыбкой на безупречно красивом лице? Может быть то, что Нелли Тал вела себя, как ангел, пока болела, никому не вспоминая злые слова и взгляды?

А, может, всему виной было то, что парень "с рукой", перед тем, как его отпустили домой, попросился попрощаться с девушкой? И бухнулся на колени у её постели, обливаясь слезами, и не обращая внимания на зрителей? Голосил что-то о том, как он сожалеет, что попросил отдать ему "кусок себя и жизни". Торжественно объявил о своём долге жизни взамен?

Бредни пациента по поводу "куска жизни" и то, что концовка странной операции проходила в тайне, наводило на мысли. А ещё то, что Лавиль отмахнулся от поздравлений коллег в успехе уникальной операции и от предложений запатентовать уникальный метод.

Дёрнул плечом и пробормотал себе под нос что-то вроде:

– Ну, его на хрен, такой метод лечения!

Лекари больницы при академии магии Дормера были существами талантливыми и креативными. А ещё умели хранить тайны, свои и коллег. Они пораскинули мозгами и тоже пришли к выводу, что "ну, его" такой "метод", который будет стоить "куска жизни" адептке со странными дарованиями!..

А, может быть, дело было вовсе не в дежурном лекаре? И он-то как раз свято сохранил тайну своего патрона?.. Девушка ведь провела в больнице несколько ночей. И, наверняка, Лавиля, целомудренно прикорнувшего на краю кровати и нежно обнимавшего её, застали ещё не раз?

Тем более, что он особо и не прятался. Не афишировал, конечно. Расхаживал по больнице с подчёркнуто безразличным лицом, которое должно было бы отбить охоту у желающих задавать вопросы. Но ночевал здесь же. Забегал домой вечером. Возвращался. И пропадал.

Все, в сущности, знали, где он. Но молчали и делали вид, что не в курсе. А ещё удивлялись тому, что происходит. Так и смотрели друг на друга недоуменно. Только старые лекари: заместитель Лавиля и ещё один, усмехались. Так-то, ребята! Не всё то ненависть, что ею кажется!..

Перед Нелли Тал было стыдно теперь. Девушка, кажется, понимала чувства коллег... Выздоравливала, но не так быстро, как можно было бы ожидать при обычном перерасходе.

***

Лавиль приходил к ней каждый вечер. Садился в кресло и ждал, пока она позовёт его. Все пять ночей. Он так и не почувствовал себя свободнее, не стал раскованнее. Ни разу не обнял её смело.

Это было странно. И пугало. Он словно проиграл войну с самим собой и сдался на милость победителя. Нет, он шутил, конечно. Подбадривал Нел. Носил на руках до уборной. Вроде бы был обыкновенным, таким как всегда. Только вот взгляды...

Преданный и обречённый взгляд печалил Нел. Дурень! Вообразил себе, что жизнь его кончена только потому, что он вынужден был признать в себе какую-то слабину! И это ожидание трагедии, которое мешало ему и отравляло жизнь... Разве можно так жить?

Нел размышляла над этим. Вздыхала, вспоминая себя и свои заблуждения. Думала, что хуже нет, чем не понимать сути своей природы... И пришла к решению. Им нужно поговорить. Спокойно, откровенно. Без риска быть подслушанными.

Когда Лавиль явился к ней вечером, она несколько раз огладила свою шевелюру. Потом пару раз почесалась. Высокородный был слишком воспитанным, чтобы обратить на это внимание или заговорить о таком "низменном" предмете. Тогда Нел прямо заявила, что она вся чешется и не прочь бы умыться.

Молодой маг замер, как суслик в луче света. И Нел пришлось предельно прямо сказать, что она хочет ванну и согласна переночевать у него в доме... Дальше последовали горячие уверения Лавиля в том, что он ничего-ничего себе не позволит и спать рядом с ней не будет.

Нел ухмыльнулась. Планы у неё были другие.

Дамиан организовал всё очень быстро: и переход к себе домой, и ванну. Отнёс Нел в ванную комнату. Оставил там одну, с приказом звать, если что. Понятно, что она не позвала. Уже достаточно пришла в себя, чтобы вымыть голову самостоятельно.

Из одежды, предложенной на выбор, взяла ту самую пижаму в голубых мотыльках. Вышла из ванной и натолкнулась на ожидавшего её Лавиля. Тот подхватил её на руки и потащил в постель, ворча, что она могла свалиться и убиться там, в ванной. Нел только смеялась, что ещё через пару дней будет скакать по полигону у Виллиса, и никто ей не сделает поблажек.

Выражение лица у декана целителей сделалось сложным, и Нел подумала, что может нарваться теперь на освобождение от физры. Не исключено, что и до конца учебного года. Постаралась отвлечь Лавиля от этой опасной мысли болтовнёй и шутками.

А потом потребовала фрилл. И Лавиля в постель. Залилась смехом, когда увидела потрясённое лицо мага. Фыркнула:

– Ну, нет! Не надейся, высокородный, что я упаду к тебе в руки, как спелая груша! Я вовсе не для того пришла или принеслась сюда сегодня. Зачем?.. Умыться, конечно. Ну, и помочь тебе.

Бросила шутки и очень серьёзно, таинственно глянула на молодого мага:

– Ты запутался. Не знаешь и отрицаешь свою природу. Потому страдаешь и делаешь ошибки, и глупости.

Отпила из своего бокала и кивнула Лавилю:

– Пей, Лавиль. Пей и слушай историю и легенды своего народа. Это поможет тебе слышать себя... Я была такой же, как ты. Мне тоже с детства внушали, что я дормерка и магия, и суть моя рациональна, и взвешенна. Это не так. Я раньше поняла, потому наделала меньше ошибок, чем ты.

Эльфийка опустила щиты и разноцветье удивительного резерва наполнило комнату "солнечными" зайчиками. Грустно усмехнулась:

– Представь, Лавиль... Что может быть более жалким, чем потомок Ведущих за Собой, который вообразил себе, что он серая дормерская мышь?.. Вот... Ты понимаешь уже мою мысль, Лавиль... Я была жалкой. В меня так крепко вбили весь тот ужас, что едва не сломали окончательно. Может, я и стряхнула бы наваждение. Но на это понадобились бы годы... Мне помогли, Лавиль. Вспомнить, обрести себя и осознать, что я многоцветье и буйный ветер гор, порыв и шквал, неудержимый и необоримый. Что меня можно убить, но нельзя сломать.