Целители. Тени прошлого

Лавиль явственно помрачнел. Нел не хотелось переходить к сложным вопросам. Терять очарование удивительной, тёплой уже ночи, когда пение ранних птиц, ещё в темноте, смешивалось с прохладой влажного, ночного воздуха и неярким светом магического светляка.

Спросила о том, что неминуемо вернёт разговор в шутливое русло:

– А пятна? Откуда они взялись?

Лавиль снова негромко рассмеялся, отбросив, на время, печаль и думы:

– Как откуда? Оттуда же! Аллергия, адептка Тал, сильная аллергия. Были волдыри. Они лопнули и облезли.

Нел ахнула совершенно непритворно:

– Боги! Это же такая боль! Ты ведь не мог пить обезболивающее?

Маг непроизвольно выпрямился в кресле и нейтрально уронил:

– Нет. Это только увеличило бы риск осложнений.

– Бедный!- вырвалось у Нел.- Как ты вынес?

Поза молодого мага стала ещё более "независимой":

– Это было нелегко, конечно. Зато было время и повод подумать над своим поведением.

Нел ужаснулась. Именно так и фырчала Мэй по поводу Лавиля тогда, зимой. Что ему "стоило бы подумать над своим поведением". Боги!.. Теперь бедная мать гениальной дочери практически не сомневалась в том, кто устроил её обидчику сеанс свидания с совестью! И небезуспешно, судя по его поведению за последний месяц.

Нел зажмурилась, в ужасе. И на этой волне у неё вырвался совершенно неподобающий вопрос:

– Так ты что? Везде пятнистый?

Очнулась и воскликнула:

– Прости! Я не должна была!..

Лавиль легко усмехнулся и с достоинством подтвердил:

– Конечно, везде. Обновился, как змея во время линьки.

Рассмотрел расстроенное лицо Нел и добавил:

– Да, ладно! Был бы человеком без магии, остался бы рябым на всю жизнь. А так что? Заживёт, и следа не останется. Не лекари уже сейчас не видят.

Слишком уж легко он отвечал. Весело смеялся. Слишком ровно сидел. Слишком тощим был...

Нел снова спросила. В лоб:

– Ты почему такой худой, Лавиль? Почему не регенерируешь?

Он снова негромко рассмеялся:

– Считайте это последствиями угрызений совести, адептка Тал.

Нел промолчала. Смотрела на него некоторое время так пристально, что магу стало неловко. А после похлопала ладонью по постели:

– Иди сюда, Лавиль. Ты же не собираешься, как я понимаю, уходить до утра?

Молодой маг, настороженно глядя на девушку, ответил:

– Тебя нельзя пока оставлять. Такой перерасход...

Нел снова похлопала по постели и сдвинулась к стене. Кровать была широкой. Для себя же ставили. Чтобы самые крупные маги из лекарей могли вальяжно раскинуться и с комфортом отдыхать.

Лавиль покачал головой:

– Нет. Не хватало того, чтобы ты меня взялась подпитывать.

Нел без тени улыбки смотрела на него:

– Это не понадобится, ты знаешь. Если ты не солгал по поводу своей "зависимости".

Дамиан застыл. Оба они застыли. "Те" слова были сказаны в запале, в горячке страсти и злости. От них можно было откреститься уже хотя бы поэтому. Сохранить достоинство и независимость. Прежнюю жизнь и представление о себе.

Если он признает это сейчас, получается, сделает ровно то, от чего бежал всю сознательную жизнь. Даже хуже. Он не просто признает свою зависимость от женщины, но и то, что одна конкретная женщина необходима ему. Просто чтобы жить. Быть здоровым и в своём уме.

Жуткий выбор для того, кто столько сил тратил на то, чтобы доказать свою независимость от всех и вся... Нел не торопила его. Сдвинулась к стене, легла удобнее. Пусть думает. Она предложила помощь. Решится он принять её и проверить свою теорию или нет, только его выбор.

Она стала уже задрёмывать, когда постель прогнулась. Лавиль сбросил туфли и прямо так, в лёгкой больничной робе прилёг с краю. Вытянулся на спине, во весь свой немалый рост, и вздохнул с облегчением. Он тоже устал за сегодняшний день. И вообще устал. Замучился.

– Как ты чувствуешь эту "зависимость" от меня, Лавиль?

Прозвучало совсем негромко. Можно было бы и "не услышать". Сделать вид, что дремлешь... Дамиан не стал отпираться. Пожал плечами:

– Мне плохо без тебя.

Помолчал и добавил:

– Мучительно плохо. И чем дольше я не вижу тебя, тем хуже становится.

Произнесено было спокойно, отстранённо. Только Нел стало вдруг страшно от того, сколько всего за всем этим стояло. Наверное Элвин потому и устроил ей эту отработку... Чтобы помочь своему молодому коллеге, оказавшемуся в сложной ситуации.

Лавиль скосился на лицо девушки, хмыкнул:

– Не жалей меня. Я заслужил гораздо худшее. Быть зависимым от тебя, это, можно сказать, честь. Ты сокровище, Нел. Мало встречал я таких достойных существ.

Странный разговор! Шёпотом, в ночи. О таких странных вещах. Ответ Нел тоже был странным и смелым:

– Обычно такую зависимость зовут любовью, Лавиль.

Молодой маг не пошевелился. Не взглянул на девушку. Ответил через время:

– Я, Нел, боюсь этих слов и чувств всю жизнь.

– Почему?- шепнула она.

Лавиль снова молчал. Долго. Ответил едва слышно, словно и произносить не хотел:

– Мы забавлялись с парнями как-то раз. Когда только входили в пору юношества и мнили себя самыми умными, красивыми и сильными. В своей самоуверенной дурости мы попросили богов о вещих снах, юные глупцы! И мне приснился вещий сон в ту ночь. Единственному из всех... Что, та, кого я буду любить, умрёт у меня на руках. А я следом.

Теперь Нел долго молчала. А потом шепнула:

– Ты боишься смерти, Дамиан?

Впервые за всё время странного разговора молодой маг повернулся к девушке. Всмотрелся в её лицо, белеющее в тусклом свете. Ласково усмехнулся:

– Я не боюсь смерти, Нел. И раньше не боялся, а после войны, так и вовсе... Мы с Маром как-то говорили об этом. О том, что нам завидуют те, кто пострадал или покалечен. Наши родные искренне радуются, что мы выжили... На самом деле, мы, в каком-то смысле, всегда будем принадлежать ей. Войне и смерти.

Ласково прикоснулся к лицу девушки:

– Это было самое страшное, что только можно испытать, Нел. Смерть того, кого любишь. Моя собственная смерть была облегчением. Я сам выбрал её.

Нел всмотрелась в глаза мага. Спросила:

– Разве страх стоит того, чтобы забыть о жизни? Особенно, если тебе было откровение и это всё равно исполнится?

А когда лицо его исказилось болью, шепнула в страдающие глаза:

– Есть великая истина ведающих. "Если ты хочешь найти для себя новое место, иди туда, куда раньше никогда не ходил". Нет предопределённости, Дамиан. Мы можем бороться.