Целители. Тени прошлого

Ломают судьбы. Об колено. Без надежды на выправление. Поэтому он, по правде говоря, уболтал обоих. И девочку, которая была так растеряна, что хотела каких-то немыслимых гарантий. И молодого мага, который так раскаивался в своей несдержанности, что готов был подписать что угодно.

Юные дурни! Наподписывают, а потом будут мучиться! Чтобы этого избежать, Элвин пошёл не только на то, чтобы применить весь свой опыт переговорщика и запудрить мозг обоим юнцам. Он сделал худшее. Воздействовал на них. Чтобы успокоить обоих и снизить критичность мышления. Пусть вспомнят, что жизнь не так уж и ужасна, как кажется им сейчас. А тот, кто сидит напротив, не враг.

С удовольствием наблюдал, как перестал дёргаться худой, замученный, похожий на ощипанного петуха Лавиль, как порозовела и перестала ломать руки девочка. Бедняги! Знал бы он, что дело обстоит именно так, следил бы за этими двумя получше... Хотя, с другой стороны, ему, вероятно, самому стоит попить что-нибудь для памяти.

Упустить из вида то, что проказница Мэйлин получилась у пары с одной ночи!.. И то, что этот факт более значимый и весомый, чем все декларации Лавиля о независимости и все требования Неониль о свободе, и неприкосновенности. Да... Ему точно стоит попросить что-нибудь у Амалии Кринт. Для мозгов. И признаться ей в своём упущении. То-то ведающая посмеётся от души...

Мудрый ректор утешил юных глупцов тем, что они торжественно подписали, а он заверил бумажку, которая ровным счётом ничего не значила. Налил каждому по бокалу фрилла, для закрепления эффекта, так сказать. И отправил восвояси. Сначала декана целителей, а потом уже девочку.

На самом деле, старый маг позволил сегодня вольность и сделал подарок себе лично. Академия, посмеиваясь, отпустила его. Он проводил Нел. Пошёл в Гарнар и выпил чаю с Альтеей, Малым Советом и вообще всеми, кто ещё оставался за столом в Семейной столовой после долгого завтрака, плавно перетекшего в обсуждение насущных нужд княжества.

Подмигнул Ланелю, говоря, что всё в порядке и Нел останется в академии. Советник княгини просиял. Как впрочем, и остальные. Йли исполнила по этому поводу "танец ликования". Плясала и вопила, а потом кинулась обниматься со всеми подряд.

Достались искренние детские объятия и Элвину. Старый маг обнял девочку, заглянул в её счастливое личико и сияющие ярко синие глаза, точь в точь как у отца. И пожалел беднягу. Даже не знать, что у тебя растёт такая дочь! Не растить её. Не любить.

Разве это не наказание от Провидения? Ещё какое... Задумался. Таким и ушёл назад, Дормер.

***

Приступила к занятиям Нел на следующий день. Вызвала своим возвращением искреннюю радость у преподавателей и дикий восторг у студентов, целителей и универсов.

Преподавательский бунт против декана целителей приглох. Остались, конечно, недоумение и брезгливость. Никто не ожидал от Лавиля такого. Девочка-то явно талантливая, а значит, причиной дикого поведения декана, мог быть только конфликт. И, вероятнее всего, личный.

Ладно! Всякое бывало в жизни каждого преподавателя! Но то, что маг опустился до того, что стал мстить отвергшей его девушке, было мерзко. Старые магистры теперь кривились при виде своего декана так, будто от него дурно пахло, а заседания кафедры превратились в аналог похорон. Хоронили, как вы понимаете, безупречную, до этого, репутацию Лавиля.

А ему, будто бы, и дела не было. Он спокойно оглашал вопросы жизни кафедры, больницы, преподавания. Решал их практически единолично, ведь остальные осуждающе молчали. Отпускал седобородых магов заниматься своими делами. Те уходили, кривясь. Лавиль молчал. И только пятна молодой кожи там, где она облезла, становились явно видны, из-за сильно побледневшего лица.

Нел и знать не знала о страстях, бушующих вокруг её истории. Магистры Рувих, Завель и остальные "деды" были очень рады ей. Она тоже радовалась. Старики запали в сердце, заняв там место где-то рядом со старым Хельмом. Конечно, она не хотела терять их!

В первый день учёбы Нел, во второй для остальных, ей не нужно было на "отработку", как корректно назвал Элвин позорную уступку Лавилю. Этот день ей дали на обустройство быта в общежитии.

А чего там обустраивать? Вещи она ещё не забирала. Да, и Илевей, на радостях вылизал комнату так, что она сияла, натаскал им с подругами вкусняшек. И приволок бутылку фрилла. Подмигнул:

– Отпразднуйте, ласточки!

Академия тоже постаралась. Поднатужилась и подарила им с Ильгой ещё одно окно в комнате, третье. И дверь в сад, закрытая до сих пор, открылась. А кусок сада, примыкавший к ней, обзавёлся забором, став, по сути, личным садиком девушек.

Даже сварливая, башня Нел, обладавшая неприятным, желчным нравом, и то подобрела. Очистила, наконец, свои окна. Оказались они многоцветными, яркими. Сияли на солнце витражами, как драгоценные камни. И удивляли всех, кто проходил мимо "заброшенной" башни.

Всеобщая радость была приятной и стирала противное послевкусие предательства, что сидело в душе Нел все каникулы. Чтобы выбросить мерзкое ощущение из головы окончательно, она согласилась пойти с ребятами-целителями в тот самый трактир, где они бывали с Виллисом на первом курсе...

Хотя, почему это, бывали? Парни и сейчас хаживали туда частенько. Сегодня Виллис тоже был с ними. Вёл себя крайне прилично. Поздоровался и всё. Больше к Нел не подошёл ни разу за весь вечер.

Ладно. Парни взяли с собой Виллиса. Она подруг. И все универсы из компании Дастона увязались следом, с предводителем во главе. Один из парней сокрушённо извинился перед дамами, что для празднования им придётся довольствоваться таким убогим местом. Всё потому, что в те места, где обычно они проводят время, девушек приглашать не принято.

Эту изысканную речь смазал один из первокурсников, которого приняли в ряды элиты за славное происхождение и богатство. Паренёк наивно добавил:

– Взять вас туда, дамы, мы не можем просто потому, что там уже есть свои "дамы", местные. С которыми вам не стоит водить дружбу...

Уже к концу речи парень понял, что сморозил что-то совершенно не то, заглох, получил леща от кого-то из старших товарищей и пообещал себе, что будет думать в следующий раз, прежде чем откроет рот.

Универсы сгладили неловкость. Нел посмеялась с ними. Естественно, она представляла, как могут проводить время высокородные юнцы. Чему тут удивляться?

Танцевали с ними от души, она и подруги. Местные завсегдатаи вынуждены были в тот вечер жаться к стенам трактира и ютиться за столами впритык друг к другу, столько набилось высокородных. Которые, кстати отлично танцевали народные танцы. Правильно, с огоньком. Неутомимо. Что, в общем-то и понятно, маги...

***

После разудалого вечера, участники его явились на занятия следующим утром в состоянии разной степени помятости и оглушённости.

Девушки тоже. Нел особенно. Она, кажется, кроме фрилла, хлопнула ещё рюмашку чего-то другого, когда пила на брудершафт с одним из парней. Парень тот получил потом от Дастона. А она сама немедленно погрузилась в неверный, иллюзорный мир, который был так изменчив, что даже стоять на ногах было трудно...