Целители. Тени прошлого

Нел не застряла на стерилизации надолго. Её часто перебрасывали туда, где, на тот момент, не хватало рук. Пока девушку не занесло в лабораторию аптекаря больницы.

Молодой, талантливый магистр Оувел, был учеником Амалии Кринт. Не известно, был дормерский маг увлечён зельеварением и химией в силу своих собственных пристрастий, или его кровь и родословная могли бы вызвать сомнения у ищеек Магического Совета Дормера...

Он увидел или почувствовал в Нел то же феноменальное чутьё на травы и составление зелий, и снадобий, что было у его любимой наставницы, и вцепился в девушку намертво. Выдержал насмешки в том, что тоже пал жертвой рыжеволосой красотки. Но отстоял, что её, пусть и на время, прикрепили к нему.

Лавиль решил дело. Пожал плечами:

– Да, на здоровье!

Оувел просиял. Остальные лекари отстали и оценили предложение аптекаря. Они обойдутся без лишних рук, а начальнику легче будет, если неприятная ему девица станет отсиживать своих два часа в лаборатории, а не мотаться по всей больнице, сверкая тут и там рыжей косой и зелёными глазами...

Нел в лаборатории нравилось. Спокойно, тихо, никто не допекает. И любимое дело. Единственное, за чем она тщательно следила - это чтобы не светить чрезмерными знаниями, почерпнутыми от Гарды или из старинных фолиантов. Магистр Оувел, конечно, отличный парень, но кто его знает, что он там думает или замышляет на её счёт?

Выходка Лавиля снова пошатнула доверие Нел к окружающим. Так ведь и попадали ведающие в руки дормерских магов, и на костёр: слишком доверялись кому-то. А те, сообразив, что перед ними волшебное существо, доносили на них. Из злобы, зависти или ревности. Какая, в сущности, разница?

Как бы Нел ни пряталась, а выполняла свои обязанности замечательно. Аптекарь был счастлив и успешно отбивался от предложений "передать" студентку в какое-нибудь другое отделение.

Так и катилось всё до одного обыкновенного дня ранней весны.

***

Им доставили экстренного. Рабочего-строителя. С оторванной кистью. Здоровенного парня привезли и втащили на самодельных носилках его же товарищи.

Они молодцы. Довезли быстро. Жгут наложили. Даже кисть, болтающаяся на лоскуте кожи, лежала рядом с рукой, примотанная к ней чистой тряпицей.

Парня тут же, не снимая с импровизированных носилок, приказали нести в операционную. Вот тут и возникли сложности...

Пациент был в сознании. И наотрез отказывался от ампутации. Требовал, чтобы руку пришили назад. Ему пытались объяснить, что это невозможно. И, если не поторопиться, он умрёт. Парень пучил белые от боли глаза и кричал, что да. Он согласен умереть.

Ситуация зашла в тупик. Позвали Лавиля. И параллельно готовили упрямца к операции. Кликнули аптекаря, чтобы принёс особенно убойное средство, которое гарантированно вырубило бы такого здоровенного детину надолго.

Лавиль пришёл. Посмотрел на больного, которого уже перегрузили на операционный стол, несмотря на все его протесты, и спросил коротко, в лоб:

– Умереть хочешь?

Парень бросил вопли и доказал, что он в своём уме и отдаёт отчёт в том, что говорит. Заговорил чётко и осознанно:

– Да. У меня мать и четверо младших братьев и сестёр. Пока я тянул их. Теперь не смогу. Но и обузой не стану.

Лавиль коротко махнул рукой, и зрители, и приятели парня мигом вымелись из операционной. Остались только ассистент и сестра, что продолжили деловито сновать по помещению, заканчивая приготовления.

Лекарь короля склонился к больному и так, чтобы те двое не слышали, шепнул:

– Я дам денег, чтобы хватило вырастить и дать образование всем.

Парень здоровой рукой схватился за Лавиля и зашептал:

– Дай, сколько не жалко. Им. А я подачки брать не буду. Ты же лучший. Нет? Вот и докажи, что ты лучший! Приставь мне руку назад!

Лавиль напряжённо смотрел в лицо парню. Гордеца было за что уважать. А ещё... Это был один из тех моментов, которые он, пусть и лучший, ненавидел больше всего в практике.

Ужасные моменты... Когда ты понимаешь, что бессилен и должен признаться в этом.

Он и признался. С сожалением:

– Я сделал бы это для тебя, мой храбрый друг. Но даже я не могу всего. Что толку, что я пришью мёртвое к живому? Оно сгниёт, и утащит тебя за Последний порог. Прости. Никто не может оживить то, что умерло...

Парень сильнее схватился за его руку, приподнялся в немыслимом порыве и прошептал:

– Сделай, что можешь. Остальное, не твоя забота.

А потом, глядя куда-то поверх плеча лекаря позвал:

– Девочка! Иди сюда!

Нелли Тал, со склянкой снотворного, которое, судя по всему, принесла по приказу магистра Оувела, приблизилась к операционному столу. Увидела пациента. Ужаснулась:

– Гин! Ты как здесь?..

Наткнулась взглядом на руку, перемотанную тряпицей и запнулась. Больной схватился здоровой рукой теперь за неё. Зло, отчаянно и, вместе с тем умоляюще, забормотал:

– Вон оно как вышло! Никто такого и ожидать не мог... Прошу тебя, девочка, помоги мне! Помоги! Без руки я жить не буду! Как я буду обеспечивать себя и семью?..

В конце голос сорвался на слёзы. Парень не обращал на них внимания. Не до того... Он впился взглядом в лицо девушки и умолял. Даже не так... Заклинал, так торжественно и громко, словно действительно творил какое-то волшебство:

– Я прошу помощи у тебя! Прошу! Мне нужна помощь! Ты ведь не откажешь мне?

Нелли Тал медленно кивнула, как под гипнозом. И негромко ответила:

– Я услышала тебя, Гин. И помогла бы. Но, даже я не могу всего...

Парень, серевший на глазах, покрылся мелкими каплями пота. Держался из последних сил. И всё равно рассмеялся. Громко и немного безумно:

– И не нужно всего. Сделай, что можешь! Эй, ребята! Сделайте каждый, что можете! А я, даже если загнусь, не буду в обиде!

Молодые люди переглянулись. Они оба поняли, конечно, что он имел ввиду, этот увалень, оказавшийся таким умным и наблюдательным. Ни маг, ни ведающая не могут всего. А вот вместе...

Нел остро глянула на Лавиля:

– Помоги ему. Пришей руку. Я сделаю остальное.

– Да, бред это! Как такое возможно? Как можно?..

Она оборвала:

– Можно! Он знает это. И попросил помощи.

Лавиль опешил:

– Откуда он может знать то, чего не знают маги? Чего нет ни в одних хрониках?

Юная ведающая криво усмехнулась:

– Народ помнит. И прячет нас от таких, как вы. До сих пор.

Бросила взгляд на Гина, силящегося остаться в сознании, и заторопилась: