Черная вдова
Шрифт:
Перед уходом Иркабаев признался:
– Ночами не сплю, все об отце думаю. На волоске жизнь висит, а он ест себя поедом... Не знаю, что бы отдал - руку, ногу, - лишь бы папа поскорее выздоровел!
– Ну зачем же руку или ногу, - улыбнулся Чикуров.
– У вас на Востоке отлично понимают: иной раз слово лучше всякого лекарства.
Иркабаев ушел, и Чикуров с головой погрузился в работу. Оторвал от нее звонок шефа, который просил зайти к нему. Игорь Андреевич приготовился к целому докладу по южноморскому делу, но Вербиков с ходу протянул ему какую-то бумагу. Оказалось - телеграмма в ЦК КПСС, копия Генеральному прокурору СССР. "Срочно требую оградить
В верхнем левом углу, словно зигзаг молнии, - грозная резолюция, требующая немедленно разобраться и доложить. Исполнение возлагалось на Вербикова.
Чикуров истуканом стоял с телеграммой в руках: то, что сообщалось в ней, никак не укладывалось в голове.
Олег Львович предложил сесть.
– Быть того не может!
– вымолвил наконец следователь, опускаясь на стул.
– Увы, подтвердилось, - сказал Вербиков.
– Я звонил в Средневолжск, у Сторожук перелом костей носа, сотрясение мозга...
– Мужик вроде в порядке. Выдержанный, интеллигентный, - все еще не мог прийти в себя Игорь Андреевич.
– Уж кто бы кто, но Жур!
– К сожалению, жизнь щедра на плохие сюрпризы. Хлопот здесь полон рот, - кивнул начальник следственной части на заваленный бумагами стол.
– А приходится все бросать и мчаться в Средневолжск.
– Когда летишь?
– Еду. Сегодня, ночным поездом, - ответил Вербиков.
– Нет, ты мне скажи, Игорь, откуда берутся такие, как Жур? Мало полетело в милиции голов, что ли? Сколько их, бесславно завершивших свою карьеру? И не только капитанов - полковников и даже генералов! Но, выходит, что еще надо чистить и чистить. Молю бога, чтобы газетчики не разнюхали! А то...
– И не говори!
– вздохнул Чикуров.
– Сенсацию раздуют - не приведи господь!
– Дорогой мой, а если бы изуродовали твою жену? Представляю, как бы ты к этому отнесся, - усмехнулся Вербиков.
– Просвети, как продвигается южноморское дело. Коротко, по-военному.
Чикуров постарался рассказать сжато. Вербикова очень заинтересовал сегодняшний эпизод со Скворцовым-Шанявским, и он спросил, что это за личность.
– Темная, - ответил следователь.
– Представляешь, в паспорте у него липецкая прописка, улица, дом, квартира - все чин чинарем. Я связался с Липецком, оказывается, тот дом давно сломали. И еще. Скворцов-Шанявский всем представлялся как профессор, персональный пенсионер. Звоню в Министерство социального обеспечения и в ВАК - все липа!
– Да-а, - протянул Вербиков, - интересненько. Особенно в свете того, что произошло с Иркабаевым. Ну а в смысле общей концепции к какому ты пришел выводу?
– Честно говоря до окончательного ой как далеко, - признался следователь.
– Уж больно разномастная компания. С одной стороны, известный художник, я имею в виду Решилина, а с другой - Роговой-Барон, главарь банды... Заместитель министра Варламов и убийца, грабитель Пузанков... Прямо Ноев ковчег!
– У Ноя было все честно, - улыбнулся Вербиков.
– В ковчег он взял семь пар чистых и семь нечистых. И пришвартовался к горе Арарат, чтобы спастись от потопа... А для чего собралась у горы Верблюд эта компания?
– Заметь, сугубо мужская, - добавил Чикуров.
– Да. А у мужчин обычно какой повод собраться?
– Поводов-то масса, но в данном случае можно предположить: водка, деньги, карты. Но мы с Кичатовым склоняемся к мысли, что причиной были наркотики. Ведь гашиша
у Привалова имелось - во!– Игорь Андреевич провел ладонью выше головы.
– Неужто и Варламов?
– с сомнением покачал головой Вербиков.
– Ведь как-никак заместитель министра...
– А ты вспомни совсем недавние запойные времена! Пили на равных и министры и работяги. Разве не так?
– Не совсем на равных. Одни пили коньячок, другие - бормотуху, улыбнулся Олег Львович.
– Разве что, - ехидно поддакнул следователь.
– И все же, согласись, пьянка - одно, а сесть на иглу или на винт, как говорят наркоманы, - другое.
Вдруг зазвонил один из телефонов. Вербиков снял трубку. Разговор длился долго. Как понял Игорь Андреевич - о ЧП в Средневолжске. Когда он закончился, Олег Львович с треском положил трубку и чертыхнулся.
– В чем дело?
– поинтересовался Чикуров.
– Унюхали-таки!
– Газетчики?
– Ну да! И откуда?
– Вербиков вышел из-за стола и нервно заходил по кабинету.
– Между прочим, - он остановился возле следователя и показал на телефон, - твой старый знакомый, Мелковский...
– Мелковский?! Опять?!
– На этот раз он жаждет крови Жура! Требовал от меня подробностей. А откуда у меня подробности? Да ты сам слышал: пока не разберусь, ничего никому сообщать я не собираюсь. Им, журналистам, только дай палец.
– А что Мелковский?
– Буду, говорит, вести параллельное журналистское расследование. Докопаюсь, мол, до истины. Потом выступит в печати "невзирая на лица"...
– Хамелеон, да и только!
– возмутился Чикуров.
– Вспомни фельетон, где он метал гром и молнии на голову бедного Васи Огородникова. И за что? За мягкотелость и либерализм по отношению к матерому взяточнику Цареградскому. Ратовал за решительность. А теперь, выходит, ратует за противоположное.
– Нашел от кого требовать принципиальности, - криво усмехнулся начальник следственной части и снова зашагал по комнате.
– Ну и принесла его нечистая по наши души! Уж он-то постарается насолить тебе за березкинское дело! И меня, естественно, не забудет. Ах, как это некстати!
– Да полно тебе, Олег...
– пытался успокоить шефа Чикуров.
– Помни мое слово, этот борзописец сделает все, чтобы развалить следствие по южноморскому делу! Ты даже не представляешь, чем для меня будет появление критического материала в печати!
– Не понимаю, чего ты так испугался какого-то Мелковского?
– У меня уже два выговора! Понимаешь, два!
– Разберешься с Журом, позвони, хорошо?
– попросил Чикуров.
– Непременно, - пообещал шеф.
Попрощавшись с Вербиковым, Игорь Андреевич вернулся к себе, но работа не шла: мысли постоянно возвращались к ЧП в Средневолжске. Сама по себе история была отвратительной, да плюс ко всему еще создавала массу трудностей для следствия. Теперь необходимо подыскивать нового оперативника, вводить в курс. А для этого нужно время. Время, которого и так не хватало.
На следующий день с утра Игорь Андреевич позвонил судебно-медицинскому эксперту. Тот как раз сидел над составлением заключения по результатам вскрытия трупа Скворцова-Шанявского.
Извинившись за свое нетерпение, следователь попросил поделиться выводами.
– Вывод однозначный, - ответил врач.
– Самоубийство. На большом и указательных пальцах правой руки имеются легкие порезы, что вполне естественно, когда сам орудуешь бритвенным лезвием.
– На теле были еще кровоподтеки, - напомнил Чикуров.