Черные ножи 4

— Хельга повесилась.

Глава 12

Никакого профессора Вебера, разумеется, я не нашел. Да особо и не искал, лишь проверил морг и убедился, что тело там отсутствует. Значит, я был прав, и те, кто работали ночью в крематории не стали проверять труп профессора, а сожгли его не глядя, как тысячи и тысячи заключенных, уничтоженных в Заксенхаузене.

Но в том, что «повара» будут усиленно искать, я не сомневался. Он был важной фигурой и прибыл в лагерь с определенной целью, а уж эксперименты с мылом проводил в, так сказать, свободное личное время…

Заодно я убедился, что мои тайники с пленкой и клинком никто не тронул. Надо бы сообщить Зотову о месте, где лежит пленка. Если со мной что-то случится, он найдет способ ее достать — в этом я был уверен.

Для вида я заглянул на склад, потом в ремонтные помещения, прошелся по индустриальному двору, интересуясь у каждого встречного, не видели ли они человека в бежевом костюме. Но все лишь пожимали плечами. Профессора никто не встречал, ни вчера, ни, разумеется, сегодня.

Разве что Марио, выглянувший со склада, сообщил, что похожий человек брал у него вчера ведро и черпак, которые он до сих пор не вернул.

Мне навстречу попался Виндек. Увидев меня, он сильно удивился.

— Шведофф? Ты что здесь делаешь, дырка в жопе? Ты где должен быть?

— Сестра Мария отправила меня отыскать одного человека, но он как в воду канул. Должен быть где-то на территории.

— Что за человек? — подозрительно прищурился Виндек.

— Профессор Вебер. Его с самого утра ожидает доктор Риммель.

Виндек задумался, потом тоже покачал головой.

— Не видел такого. Странная история. Если он гражданский, то не может ходить там, где ему вздумается. Даже с разрешения господина доктора. Хотя, если лагерфюрер Кайндль позволил, то… а ты смотрел в зоне «А»? Может, его туда занесло?

Место, о котором он говорил, находилось в отдельной части внутреннего периметра, и содержались там самые ценные пленники, чином не младше подполковника. Представить, что профессор оказался в зоне «А», было сложно, но мне требовалось потянуть время, как можно дольше. Поэтому я поблагодарил Виндека и отправился к нужным баракам.

На «трассе» очередные бедолаги разнашивали новую партию сапог, и их капо сегодня особо зверствовал. Мало того, что он нагрузил каждого мешком с песком, так еще и бежал рядом, подгоняя палкой.

— Шевелитесь, неблагодарные свинья! — азартно кричал он по-русски. — Только трудясь в поте лица вы имеете право на тарелку похлебки!

Люди едва передвигали ноги, и я видел, что некоторые из них уже на грани.

— Господин капо! — громко позвал я надзирателя, давая людям немного отдыха.

Тот подошел ко мне, нахмуренно разглядывая.

— Кто таков? Русский что ли?

— Советский. Шведов.

— Земляк, значит. Ну-ну… Моя фамилия Хлынов. Так что надо то?

«В аду твои земляки», — подумал я, но вслух сказал другое:

— Ищу человека в бежевом костюме и, очевидно, пальто или плаще. Не встречал такого?

— Я тут с самой утренней поверки, чертей этих гоняю, — он небрежно махнул рукой в сторону заключенных, перешедших на более размеренный шаг, — но никого похожего не видел. Важный господин?

— Профессор, — пожал я плечами. — Инспектирует что-то в лагере.

— Он бы тут без охраны не появился. Впрочем, всякое бывает…

Поблагодарив его кивком головы, я пошел дальше, к самым дальним баракам, за которыми в летнее время был разбит сад, где выращивали свежие овощи к офицерскому столу. Справа находились два корпуса дезинсекции, но туда я даже не стал соваться.

Побродив там для вида, я вернулся обратно, миновав столовую, из которой доносились не слишком аппетитные ароматы готовящейся еды. Напротив столовой была прачечная, но оттуда пахло еще хуже — хлоркой и кипяченым бельем.

Особая зона «А» находилась справа от главных ворот и была огорожена кирпичной стеной, за которой располагались несколько бараков, надежно охраняемое эсэсовцами.

Меня остановили у входа на территорию, но я объяснил, что ищу профессора по поручению доктора Риммеля.

Унтерофицер, которого я помнил в лицо, он был вчера в «тире», кажется, Ханнес, лишь покачал головой:

— Его тут нет, я бы знал. Впрочем, я заступил на дежурство лишь час назад.

Солдаты тоже были свежие, и Ханнес принял решение:

— Хорошо, пройдем внутрь, поищем господина профессора. Кстати, я тебя помню, капо. Вчера мы хорошо повеселились, надо бы повторить!

Он широко заулыбался, а я едва сдержался, чтобы не ударить его в лицо.

— Здесь заключенные живут в сказочных условиях. Гораздо лучше, чем капо, — начал пояснять Ханнес, пока мы шли к первому бараку, — каждый из них получает повышенный паек: полбуханки хлеба в день, немного маргарина или колбасы! Каково? На завтрак — кофе, на обед — картошку с квашенной капустой или кольраби, а в хорошие дни — гороховый суп с беконом. Тебя кормят беконом, капо?

— Не особо, — честно ответил я, — но жаловаться не приходится.

— От работ все они освобождены, да и вставать могут, когда сами пожелают. Особые условия!

Этот словоохотливый немец мне изрядно надоел, но без него в зону «А» я бы не попал, приходилось терпеть.

— Зато в каждом бараке целых четыре раковины, два унитаза и два писсуара! И это всего на восемь человек! Кстати, у каждого своя камера. Там и стол, и стул, и кровать, и коксовая печь. Вот только ночами тут холодно, скрывать не буду. Печь можно топить с половины пятого, угля хватает часов до десяти, а потом приходится слегка померзнуть, — он беззлобно хохотнул.

Меня привлекло отдельное одноэтажное бетонное строение, выделяющееся среди прочих бараков.

— Карцер, — пояснил Ханнес. — Там сидят провинившиеся… впрочем, недолго. Мало кто может зимой протянуть дольше пары ночей. Мрут, как мухи, но что поделать, таковы правила и распорядок…

Мы зашли в один из бараков, прошлись вдоль камер, в каждой из которых сидел заключенный, но профессора ожидаемо не встретили. Обстановка в камерах была скудной, ровно та, что описал Ханнес, но в сравнении с ужасом, царящим в обычных бараках, здесь, и правда, было много лучше.

Выйдя на улицу, я увидел человека лет тридцати пяти, с задумчивым лицом прогуливающегося вдоль барака. Одет он был в расстегнутую военную шинель без погон, под которой были свитер и бриджи для верховой езды, а на ногах носил обычные солдатские сапоги.

— Разве заключенные могут свободно гулять в рабочее время?

— Это особый человек, — усмехнулся Ханнес, — для него делают исключения, хотя он всего лишь лейтенант.

Мне стало любопытно. В зоне «А» сидели полковники и генералы, а что здесь делал простой лейтенант?..