Черный ворон

Он вышел к маленькому озеру, куда двоюродные братья приходили зимой стрелять гусей. Слышно, как стая летит с севера, перекликаясь и выстроившись в линию так тесно, что кажется, будто птицы привязаны, словно ленты на хвосте воздушного змея. Тогда братья и выходили с ружьями. Магнусу никогда не разрешали брать ружье, но потом мать готовила гуся, и все собирались за столом. Стоя на морозном склоне, он так ясно представил их на кухне в Хиллхеде, что даже почувствовал запах гусиного жира, жар от плиты на лице. Магнус задумался – может, он болен? Все эти видения напоминают горячечные грезы.

У кромки озера он остановился, сориентировался. Лед был толстый. Где-то прозрачный – сквозь него виднелась серая вода. В других местах – белый, бугристый, похожий на конфеты, что делала мать: кокосовая стружка, сахар, сгущенка. Магнус размышлял, почему лед замерз так неравномерно; отвлекся на эту загадку, но решения не нашел. Даже рот приоткрыл, так сосредоточился. Затем Магнуса снова охватило желание двигаться, и он пошел вверх по склону.

В голове отпечаталась карта. Как в пиратских историях, которые читали в школе, хотя он никогда не рисовал ее и не записывал указаний. Что бы там было написано? «От озера иди на запад до ручья Гилли. Вдоль ручья вверх до оврага, где после ливней всегда случаются оползни».

Все оказалось именно так, как он представлял. Когда придет оттепель, ручей наполнится темной торфяной водой. Сейчас его скрывал глубокий рыхлый снег. Магнус дошел до торфяного пласта и груды камней, похожих на небольшой оползень. Для этих холмов такое не редкость, особенно после засушливого лета и сильных дождей. Вода просачивается в трещины иссушенной земли, размывает ее, сдвигая камни, почву и торф вниз по склону. Даже под снегом он узнал это место. Наконец непреодолимое желание идти оставило его. Он замер, подняв лицо к небу, и по щекам потекли слезы.

Возможно, он простоял бы так всю ночь, но отдаленный взрыв – сигнальная ракета спасателей, необычно громкая в тишине, – вернул его к действительности. «Не будь ребенком, Магнус», – сказала бы мать. Он отправился домой, потому что больше нечего было делать, бочком преодолевая крутые торфяные склоны, ступая уверенно, несмотря на лед.

Констебли все еще охраняли тело Кэтрин, но другой полицейский сидел в машине, ждал, закрыв глаза. Самолет из Абердина, видимо, задержали. Фургон с лампами и генератором уехал. Магнус смотрел, как один констебль откручивает крышку термоса, наливает дымящийся напиток, передает коллеге. «Они подружатся, – подумал он. – Совместная работа, бессонная ночь – это сближает». Его охватила смутная тоска, почти невыносимая. Он представил, как выносит им бутылку виски «Граус», предлагает выпить. Они обрадовались бы – на такой-то холодрыге, и разве не заговорили бы с ним из вежливости?

Если бы не детектив с Фэр-Айла, Магнус, вероятно, так и поступил бы. Но пить при исполнении, наверное, не положено. Констебли отказались бы при начальстве. Затем он вспомнил полицейский участок, комнату с глянцевыми стенами. Лучше пить в одиночестве. А то не удержится и все им выложит.

Он был уже дома, со стаканчиком виски в руке, и тут подъехал целый кортеж машин. Магнус не хотел думать о том, что они сейчас делают с той девушкой с волосами цвета воронова крыла. Прихватив стакан, он отправился в постель.

Глава 13

Перес сидел в машине с закрытыми глазами, вслушиваясь в тишину. Он ждал шума машин с юга, хотя уже знал – самолет из Абердина задерживается. Ожидание его не тяготило. Напротив, он радовался возможности подумать, осмыслить события дня. Обычно приходилось сосредотачиваться на процедурах – даже на Шетландах хватало отчетов и прочей бюрократии. Теперь же ему совершенно нечем было заняться, и он мог пустить мысли на самотек.

Он размышлял, каково было Кэтрин Росс, чужой на Шетландских островах. Отчасти он, со своей-то испанской фамилией и внешностью жителя Средиземноморья, понимал ее. Но его семья веками жила на Фэр-Айле, если верить преданиям. А он верил. Особенно после пары стаканчиков. Нет, его опыт не шел ни в какое сравнение с опытом Кэтрин.

Переезд в школу Леруика дался ему тяжело. Город казался огромным, шумным, в нем было слишком много машин. А из-за уличных огней никогда не темнело. Для Кэтрин, привыкшей к Йоркширу, главным потрясением стала бы тишина.

Мысли вновь ускользнули от расследования к легендам Фэр-Айла. История гласила: во времена испанской армады у острова потерпел крушение корабль «Эль гран грифон», сбившись с курса на Англию. Это правда – водолазы нашли обломки, археологи подняли разные предметы. Сохранились записи в архивах. Некоторые утверждали, что знаменитые вязаные узоры Фэр-Айла пошли не от скандинавов, а от испанцев. Норвежские узоры – скучные квадратики, тогда как местные – яркие, замысловатые, с крестообразными мотивами, какие могли быть на облачении католического священника.

Эти узоры, как говорили, принес спасшийся с «Гран грифона» моряк. Чудом добравшись до берега, Мигель Перес был найден полумертвым на гальке Южной гавани, прибой лизал его лодыжки. Островитяне приютили его. Конечно, бежать было некуда. Как он мог добраться до жары и цивилизации родной земли? Даже до главного острова Шетландского архипелага в те дни доплыть было сродни подвигу. И он застрял на острове. По чему он тосковал сильнее всего? Иногда Перес размышлял об этом. По вину, испанской кухне? По запаху апельсинов, олив и нагретой пыльной земли, отблескам солнца на старых камнях?

По легенде, он полюбил местную девушку. Ее имени никто не помнил. Перес же считал, что моряк просто приспособился. После стольких месяцев в море он жаждал женщину. Готов был притвориться влюбленным, хотя на островах браки заключались не по любви, а из практичности: мужчине нужна хозяйка, чтобы пекла хлеб и варила пиво, женщине – крепкий мужчина, способный управиться с лодкой. Как бы то ни было, родился мальчик, один уж точно. Потому что с тех пор на Фэр-Айле было много Пересов – они обрабатывали землю, управляли почтовым судном, находили женщин, чтобы продолжить род.

Джимми Перес заерзал на сиденье – холод вернул его к действительности. Кэтрин не росла в маленьком поселке, где все друг другу родня. Для нее это был новый опыт – жизнь в аквариуме, где каждый знает (или думает, что знает) твои дела. Мать умерла после долгой болезни, отец, погруженный в горе, отстранился, почти забыл о дочери. «Она должна была чувствовать себя одинокой, – осенило Переса. – Особенно здесь, среди сплоченных местных». Даже с Салли Генри по соседству и неким парнем, которого еще предстояло найти, она, вероятно, ощущала страшное одиночество.

Это навело его на мысли о Магнусе Тейте – разве старик не был так же одинок? Все уверены, что это он убил девочку. Единственная причина, по которой он еще не в камере, – держать его там можно лишь шесть часов. Не то что в Англии. Никто не знал, когда прибудет группа из Инвернесса. А если у самолета произошла какая-то поломка и они не появятся до утра? Пришлось бы отпустить Магнуса посреди ночи.

На закате констебль Сэнди Уилсон спросил, не поставить ли у Хиллхеда пост.

– Зачем? – резко спросил Перес.