Черный ворон

– Я и так весь день о ней думаю. В обед приходил тот инспектор – расспрашивал меня про нее.

– Да?

С расческой в руке Фрэн замерла у зеркала над камином. Салли видела: та сгорает от любопытства, но боится показаться слишком назойливой.

– Расспрашивал про ее фильм. Говорит, он пропал, – ответила Салли.

Фрэн бросила расческу в ящик комода, поправила воротник.

– Она упоминала фильм. Школьный проект, да? Жаль, если потерялся… Хоть что-то осталось бы на память о ней.

– Ага.

– В холодильнике есть открытая бутылка вина, – уже в дверях бросила Фрэн – она почему-то задержалась. – Налей себе, если хочешь. И поешь, что найдется.

Потом она, похоже, убедила себя, что может спокойно оставить дочку, схватила сумку и наконец вышла. В доме стало тихо.

Дома Салли редко оставалась одна по вечерам. Маргарет мало с кем общалась и уходила разве что на школьные собрания, да и те были в соседнем здании, так что сквозь стены иногда доносились то крики, то вежливые хлопки. Школа проникала повсюду. В доме Кэтрин Салли бывала, но представить себя живущей там не могла – слишком огромное пространство, слишком грандиозное. А здесь все было по-другому. Она бродила по гостиной, разглядывая фотографии в рамках, карандашные наброски, стопки дисков. Каково это – жить одной? Или даже жить здесь с Робертом?

В холодильнике нашлись французский сыр, пластиковый контейнер с черными оливками, пакет готового салата. Она налила себе белого вина из полупустой бутылки в дверце. Если мать учует спиртное, можно сказать, что Фрэн настояла.

Она уже допивала бокал, и тут услышала легкий стук в окно. Повернулась и увидела его лицо, прижатое к стеклу. Роберт скорчил смешную рожицу, растянув рот пальцами, как мультяшный монстр. Она открыла дверь. Он заполнил все пространство в дверном проеме и держал в руках упаковку из четырех пивных банок.

– Где машина? – спросила Салли.

– Не парься. Спрятал за домом, между холмом и стеной. Никто не увидит.

Ей нравилось, что Роберт понимал необходимость держать встречи в тайне и не подкалывал за это.

– Входи, входи, – сказала она и тут же вспомнила, как в новогоднюю ночь точно так же их с Кэтрин впустил в дом тот старик из Хиллхеда.

Глава 34

Когда Фрэн вернулась домой, ей сразу показалось, что Салли приглашала парня. В воздухе витал незнакомый запах. Не то чтобы неприятный – точно не сигаретный дым, этого она не потерпела бы. Может, одеколон? Разве молодежь сейчас пользуется одеколоном? Сама мысль о том, что Салли пригласила кого-то, Фрэн не смущала: в этих краях юность наверняка сущий кошмар – ни уединиться, ни скрыться от всевидящих глаз. Но почему та не спросила разрешения? Фрэн даже позабавило бы сыграть роль доброй феи. Главное, чтобы они вели себя прилично. Хуже всего, если бы Кэсси наткнулась на них в разгар секса на диване.

Фрэн мечтала выпить бокал виски и пораньше лечь спать – столько всего нужно было обдумать, – но Салли явно не спешила уходить.

– С Кэсси все прекрасно, – сказала девушка. – Ни звука. Я заглядывала проверить – крепко спит. Она чудесная девочка. Вы, наверное, очень ей гордитесь.

И почему-то именно после этих слов Фрэн потянулась за второй бутылкой вина, налила Салли бокал и уселась поболтать. Кэтрин никогда не говорила о Кэсси с таким теплом.

– Хорошо провели вечер?

Салли сверкнула глазами над краем бокала, и Фрэн вдруг с живостью вспомнила, каково это – быть шестнадцатилетней. Безумные перепады настроения от восторга до отчаяния, уверенность, что взрослые никогда не поймут всей этой страсти, ужаса. Она осознала, что Салли ждет ответа, уставившись на нее.

– Да, спасибо. – Понимая, что нужны подробности, добавила: – Поскольку я училась в художественной школе, попросили подменить преподавателя. Было неплохо. Некоторые студенты очень талантливы.

– А, понятно. Ну, если что…

– В следующий четверг в это же время. – Фрэн почувствовала, что с нее хватит, и полезла в кошелек за десятью фунтами. – Ты не боишься идти одна по темной дороге? Я подвезла бы, но не могу оставить Кэсси. Дам тебе фонарик и посмотрю сверху, пока ты не дойдешь. Или позвони отцу, если он еще не спит.

– Я дойду пешком. Не уверена насчет отца – у него было совещание в Скалловее, но оно должно было давно закончиться. Да и не волнуйтесь. Теперь-то мы в безопасности, раз Магнуса упрятали за решетку.

Но Фрэн все же вышла на крыльцо и следила, как Салли спускается по склону. Раньше она никогда не переживала за Кэтрин – почему же сейчас волнуется? Как верно заметила Салли, Магнус арестован. «У меня есть право нервничать, – убеждала себя Фрэн. – Я нашла два трупа. Здесь, на Шетландских островах, где, как я думала, ничего плохого случиться не может. Любой бы разволновался».

Ночь выдалась ясная, и, хотя луна была тонким серпом, силуэт Салли виднелся, пока она не скрылась за холмом у Хиллхеда. Потом Фрэн следила за огоньком фонарика, пока тот не завернул за поворот возле дома Юэна и не исчез у школы. В учительском доме зажегся свет на кухне – только тогда Фрэн повернулась, чтобы войти внутрь.

В дверях своей комнаты стояла Кэсси – бледная, полусонная. Она дрожала. Фрэн обняла ее и отвела обратно в кровать.

– Все хорошо, – повторяла она. – Просто дурной сон. Все хорошо.

Она лежала рядом, пока дыхание дочери снова не стало ровным.

Утром Кэсси вела себя так, будто ничего не случилось. На осторожные расспросы Фрэн она только недоуменно хмурилась. Но ключ к разгадке нашелся по дороге в школу, когда они проходили мимо Хиллхеда.

– Там жил монстр, – сказала Кэсси.

– Ты о чем?

– Монстр, который убивает маленьких девочек.

– Кто тебе такое сказал?

– Все. В школе все об этом говорят.

– Там жил Магнус. Ты же помнишь Магнуса? Он иногда давал тебе конфеты. Полиция считает, что он убил Кэтрин и девочку по имени Катриона. Он старик, который сделал кое-что ужасное. Но он не монстр.

Кэсси смутилась:

– Полиция думает, что Магнус убил Кэтрин?

– Да.

– Но Кэтрин же не была маленькой девочкой.

Фрэн почувствовала, что теряет почву под ногами.

– Лучше не думай об этом.

– Но…

– Серьезно, не беспокойся. Магнуса посадили. Он уже никому не сделает ничего плохого.

На школьном дворе Фрэн раздумывала, не поговорить ли с миссис Генри – объяснить про кошмар, про слухи. Но она боялась, что учительница уже считает ее тревожной невротичкой. «Лучше не усугублять, – решила Фрэн. – Я сама помогу Кэсси справиться». К тому же она с нетерпением ждала, когда сможет целый день посвятить работе. Образ воронов на снегу все еще жил в ней – возможно, из-за трагедии, теперь с ним связанной. Рассветное пламя, белизна снега, черные птицы – эта картина преследовала ее с той минуты, как она ее увидела. Было в этом образе что-то от народной сказки и древнего жертвоприношения. Фрэн надеялась, что сумеет передать на холсте всю силу своего воображения.

Повернувшись, она увидела Юэна в огромном окне его дома. Он стоял, уставившись вдаль, в очках, с растрепанными волосами – точь-в-точь рассеянный профессор из детской книжки. Казалось, он слишком погружен в мысли, чтобы заметить Фрэн, но она, видимо, вторглась в его раздумья, потому что он вдруг оживился и помахал ей. Она поднялась по дорожке к его дому.

– Заходи! – сказал он. – Я как раз сделал перерыв. Выпьешь кофе?

Его депрессия, похоже, отступила, сменившись лихорадочной активностью. Вблизи было видно, что лицо его осунулось, глаза покраснели. Он не побрился – возможно, не спал всю ночь.