Чипсы

Поначалу мама начала меня пилить. Пилила и пилила, пилила и пилила, она жаловалась на меня в ДК "Октябрь" Елене Николаевне по танцам, просила повлиять. Мама забежала и к Пропане Ивановне на химический кружок - якобы дать продигустировать новые элитные чаИ, но, между прочим, просила Пропану повлиять на меня. Пропана Ивановна сказала маме, что я - "умненькая" и "ерундой" с мальчиками заниматься никогда не стану.

Казанским подругам молодости мама не жаловалась по телефону. Она боялась говорить им правду, ей было стыдно, что я - с Дэном. Я -- и вдруг с Дэном. Мама хвалилась подругам молодости, как у неё всё идеально. Это же была просто дикость какая-то! Илька давно уехал. Сразу после школы он поступил в МИЭТ. Первые три года даже не звонил. Потом, когда в Мирошев доползла глобальная паутина, стал общаться со мной и папой по электронке. Но не с мамой! Я же в реале сносила от мамы оскорбления. Илька ладно -- парень. Но теперь я, мамина надежда, папина надежда, "связалась" со спартанцем, бедно одетым, обросшем космами - одним словом, нищим.

Казалось, вместе с косметической операцией, вместе с пропавшими морщинами от мамы стала уходить душа, понимание. Мама занималась любимым делам. У нас был офис и склад. Хорошие сотрудницы - фармацевты. Мама по-прежнему торговала на день города сама. Все её ждали, специально приезжали, чтобы закупиться на зиму. "Жена прокурора представит замечательные чаИ!"

Жена прокурора... Начались приёмы. Пусть местного масштаба, но приёмы. И мама должна была на них хорошо выглядеть. Но на приёмы папа её ни разу с собой так и не взял. Она ждала, а он не брал. Она чувствовала, что теряет папу и нервничала:

– - Это всё дед Ильгиз!

– - Да при чём тут дед Ильгиз?
– - удивлялась я.

– - Наша бабушка Сания мне сто раз рассказывала: дед Ильгиз поехал в Палангу отдыхать...

– - Это что?

– - Это такой курорт в Прибалтике. И он там влюбился в художницу. Её звали Инга. Художники море рисовали. Но художники есть художники: порисовали море и уехали. А Дед Ильгиз всё вспоминал художницу эту, Ингу. Бабушка Сания тогда мною беременная ходила, и вот -- меня родила. И дед назвал меня Ингой. В память о холодном море - так он говорил. А хотели Ренатой вообще-то. Потом-то дед в себя пришёл, но имя менять не стали - волокита... И я, когда паспорт получала, не стала имя менять, хоть дед Ильгиз уговаривал. Имя мне казалось загадочным, звучным, певучим: Инга Ильгизовна... Дед Ильгиз, уже пострел, стал склочный и скандальный и чуть что: "Я проклинаю тебя!" -- кричал. Никто и внимание на эти проклятия не обращал. И илькиного папу дед Ильгиз проклял, и меня... А вот - сбывается проклятие. Не судьба мне сходить на фуршет в Администрацию, папа не берёт с собой. А сам там будет поздравлять всех женщин с восьмым марта. Всех, кроме меня.

– - Он тебя дома поздравит, -- успокаивала я маму.

– - Я как Золушка. На бал не пускают, -- грустила мама.
– - Но я не ропщу. Илька как пропал в этой Москве, мне не звонит-не пишет - это всё Дед Ильгиз. Илька - в него. И я не ропщу. Мужчин, Арина, -- запомни это!
– ни в коем случае нельзя пытать, нельзя им себя навязывать, нельзя наставивать на своём. Мужчины этого очень не любят. Они всегда возвращаются сами, Арина, если уходят. Или... не возвращаются.

Я понимала, что мама очень расстроена и приплетёт теперь что угодно, лишь бы свалить причину на кого угодно. Отсутствие вечерами папы, возвращение Дэна в класс, наша с ним дружба, моё общение с Максом и Златой - этому нашлось объяснение: проклятие деда Ильгиза. Но то, что мама общалась с тётей Леной, матерью ребёнка, который когда-то меня обижал, мама не считала проклятием: она объясняла это деловыми отношениями.

Папа спокойно относился к моей дружбе с Дэном. Он просто загрузил в мой мобильник программу слежки и взял с меня слово, что я всегда буду с мобильником. Папа дал мне денег, и мы потихоньку с папой сходили в "Эльдорадо" -- выбрали Дэну на день рождения и ноут, и недорогой мобильник. Дэн ругался, говорил, что надо было брать самый дешёвый, если уж я так хотела поздравить, но я ответила, купила тот, который хотелось мне.

– -Дешёвка из "Эльдорадо" -- это совсем нерабочие вещи, у них сразу летят разъёмы для зарядки, -- авторитетно заявил Дэну Макс. Моя мама после ноутбука Дениса возненавидела. Совсем небольшие суммы, которыми она меня спонсировала, приказали долго жить. Теперь мама выделяла мне мелочь только на маршрутку. Она кричала, оскорбляла меня всю первую зиму, когда мы с Дэном стали дружить:

– - Семья зеков! И ты с ним! Кошмар!

Папа был не так категоричен.

– - Это неплохо, что у них старший сидит, -- говорил он.
– Многие его отмазанные подельники закончили житьё-бытьё. По статистике центрального региона молодёжь, отсидев, без всяких реабилитаций, слезает и с героина. С травы аналогично.

– Всё зависит от того натуральный или синтетический был наркотик и степени его очистки, -- спорила мама и сразу добавляла: -- Молодой организм может восстановиться. Я тебе сама это говорила, когда ты оперуполномоченным работал, а ты всё спорил, говорил: они все конченые. Ты что забыл?

– - С молодёжью надо работать, -- неопределённо отзывался теперь папа.

Он как раз в это время перестал с мамой спорить, как раньше: вроде бы и отвечал и в то же время не отвечал на её вопрос.

Мама хотела признания - она его получила. Она выступала по телевизору, в "Милославиче" появилась рубрика, мама всячески занималась "популяризацией" здорового питания, а литературно её рассказы обрабатывал выпускающий редактор. Реклама аптеки "В башне" появлялась бесплатно раз в неделю: совсем скромное объявление на одну шестнадцатую полосы, оно не кричало и не раздражало. Мама по-прежнему была с посторонними милой, терпеливой и внимательной. Она сделала косметическую операцию не только для папы.

– - Публичный человек обязан хорошо выглядеть, -- говорила мама.

Она считала себя публичным человеком. Но дома! Как мама вела себя наедине со мной! Молчать могла сутками, копалась в моей сумке, в моей прикроватной тумбочке, постоянно перепрятывала деньги, стала пересчитывать коробки с несертифицированными БАДами, которыми она занималась тайно. Я прошла через неприязнь и ненависть к себе окружающих, я сравнивала всё с тем своим состоянием, когда я, под нажимом семьи, заставляла себя идти в ненавистную гимнастическую группу. Сравнение всегда получалось в пользу сегодняшнего: мама не била меня ногами в тёмной комнате, поэтому я старалась реагировать на её оскорбления как можно спокойнее. Но жила я только Дэном и нашими прогулками.

По милости мамы у меня появилось много ненавистных обязанностей. Но я была даже рада этому. Нет худа без добра - повторяла я себе, так часто говорил мне папа. Я себя заставляла работать, чтобы не думать о Дэне. Я мыла пол, посуду, окна, ещё тщательнее настаивала чаи для мамы и себя, я научилась делать маме массаж лица и тела. По книге научилась и остеопатии. Но я редко маме позвонки вправляла, потому что остеопатия - это внедрение в психику, так мама говорила. Кроме рынка, мама отсылать меня в гастроном, и в супермаркет, и на рынок. Иногда я покупала не те продукты, или вдруг захочется мне чего-нибудь вкусного, а на упаковке, где указаны ингредиенты - куча всего вредного: и "ешки", и консерванты, и пальмовое масло. Но мне всё равно очень стало хотеться какой-нибудь "отравы". Мама говорила, это из-за усилителей вкуса. Усилитель вкуса - это наркотик. На него подсаживаешься, и слезть не можешь.

– - Связалось с быдлом, и пищу стала есть быдлятскую. Ты только представь, что у тебя в организме делается! Ты же химик. Почти профессионал!

Я точно не настоящий химик. Я не представляла, что у меня делается в организме в смысле холестериновых бляшек и формул крови. Я знала одно: толстеть я не хочу. Но если есть пакет чипсов, а вечером не есть, выпив сбор номер пятнадцать (чабрец, мята, пустырник), то всё будет нормально. Один- два прыща могут вскочить, и то на спине. Это всё индивидуально конечно. К маме в аптеку приходили дети с ног до головы "обсыпанные". "Поели конфет" или "Поели печенья с мармеладом", -- жаловались их родители и по совету мамы покупали череду...

Я чётко понимала, что мне хочется с Дэном не только гулять и держаться за руку, я стала есть вредную еду ещё из-за этого. Мама всё понимала, её это убивало. Она делала мне успокаивающие сборы, экспериментировала с составом настоек. Я послушно пила и обыкновенные бромиды. Я послушно пила всё. Чем больше мама запрещала мне встречаться с Дэном, тем больше мне хотелось чипсов. Раз в неделю, по понедельникам, я устраивала себе голодные дни - не ела вообще, чтобы чуть-чуть очистить организм и пила сибирские фито-чаи, которые мама убрала с прилавка и теперь берегла для меня. ЧаИ в пакетиках. Например, солянка холмовая. Это для печени хорошо и для поджелудочной -- очищает. Мама ругалась и плакала, ругалась и плакала. Если начинала плакать, то сразу же начинала и обзываться.