Что мне делать без тебя?

– Ты что, Карен? Что у тебя болит?

– Ничего, - буркнул мальчик.
– Я не хотел тебя будить... Но раз уж так получилось... Повернись, пожалуйста, ко мне, я не могу сейчас ничего сделать самостоятельно.

– Знаешь что, - беспокоясь все сильнее, сказала Олеся, - ты свои штучки брось! Твои эксперименты над собой до добра не доведут! Ты просто измотал себя до предела. Тебе нужно отдохнуть, и все придет в норму.

– Нет, - возбужденно сказал Карен, - это неправда. Хотя я действительно уже не первый день чувствую какую-то дурацкую слабость... Сегодня почему-то стало хуже.

Он нервно, порывисто гладил Олесю, целовал ее волосы и лоб, тыкался носом, как собачонка, в ее плечи и губы, искусственно, мучительно взбадривая себя, но совершенно ничего не менялось. Ни тело Олеси, ни ее дорогие, любимые запахи не имели больше никакой власти над Кареном. Он был абсолютно бессилен... Карен сжался в комок. Нехорошее удушье стиснуло горло.

– Мне трудно дышать, Леся, - по-детски жалобно пожаловался он.
– И я сегодня ничего не могу... Ты не знаешь, отчего?

– Я же говорю, ты устал!
– зашептала Олеся, прижимая к себе упрямую непокорную голову.

Карен молчал. Он чувствовал, что здесь совсем не то, но никак не мог понять, в чем дело. Все изменилось слишком внезапно, чересчур стремительно...

– Так никогда еще не было, - в раздумье произнес он.

– Но все всегда случается неожиданно. Тебе сейчас лучше всего поспать. Хочешь снотворное?

– Нет, - отказался Карен.
– Я не пью никаких лекарств. Хотя...
– он задумался.
– Давай! Попробуем твою отраву!

Еще одна таблетка, поднесенная рукой любимой Олеси, закончила начатое. Утром мальчик вообще не смог встать с кровати.

– Что же это такое?
– в смятении бормотала Олеся.
– Карен, разреши, я позвоню твоему отцу! Наверное, тебе не нужно было пить снотворное! Но что же тогда случилось с тобой вчера?

И Олеся замолчала, осененная внезапной догадкой.

– А что ты пил позавчера или еще раньше? Ты говоришь, что не любишь лекарства... Но, может быть, ты забыл?..

– Ох, Леся, не морочь себе голову!
– попросил Карен.
– У меня замечательная память. И зачем мне вообще что-то пить? Позавчера я вообще весь вечер провел дома с Левоном. Не он же подсыпал в мою чашку яду!

Олеся помолчала.

– Давай подождем. Посмотрим... Но сегодня тебе лучше поехать домой. Я отвезу. Кстати, и мама обрадуется, что ты побудешь возле нее дольше, чем обычно.

Карен тут же по-детски надулся.

– Ты прогоняешь меня, Леся?
– сразу сделал он далеко идущие выводы.
– Я тебе больше не нужен такой, какой есть: слабый, ни на что больше не способный?

Олеся прижала его к себе.

– Глупый! Ты совсем еще глупый!..

Увидев сына вечером, Ашот моментально потерял всякий контроль над собой.

"Что я наделал!
– в ужасе думал он, глядя, как заторможенно, неуверенно двигается мальчик, какие у него испуганные глаза и серое лицо.
– И зачем я только послушал рыжую, в критических ситуациях женщин нужно просто игнорировать!"

Но Маргарита и сама была страшно напугана.

– Сделай что-нибудь, Ашот!
– твердила она свою любимую фразу, бросившись к нему в гостиной и уставившись в лицо полубезумным взглядом.
– Ты должен что-нибудь сделать!

– Ах, значит, опять!
– иронически поклонился Джангиров.
– Благодарю тебя за доверие, рыжая! И что я теперь, по-твоему, должен сделать?

Рита безутешно заревела в ответ...

Ночью они молча лежали рядом, глядя в потолок. Ашот вспоминал темноглазого любимого сына с его заносчивым и вызывающим видом. Возле плеча неровно дышала жена. "Что же делать?

– в безнадежном отчаянии думал Ашот.
– Как я должен был поступить? И как вести себя дальше? Ну, когда кончится это проклятье?"

В комнате Карена стояла неестественная тишина. Мальчик спал тяжелым нехорошим сном.

10

Над городом поднималось тихое, задумчивое солнце. Олеся сидела с ногами в кресле и грустно смотрела на спящего Карена. Позади - еще одна изнурительная ночь с бешенством мальчика, который мучительно и тщетно пытался преодолеть свою беспомощность. Дневная слабость понемногу начинала проходить, но ночью... Карен буквально издевался над собой и над Олесей, до изнеможения возбуждая себя и ее. Он томительно, угнетающе долго проводил руками по телу Олеси и ощущал с тупой безысходностью, что его молодое, здоровое тело остается совершенно бесчувственным и равнодушным. Он попробовал даже обратиться за помощью к вину, но быстро от него отказался, увидев его бесполезность.

Придавленный, замученный, потерявший всякую радость жизни, Карен производил впечатление тяжело больного человека. Это заметила уже не одна Дина. Вчера Эмма участливо поинтересовалась у Олеси, что происходит с Кареном и почему ничего не предпринимают его родители.

– Не знаю, почему они ничего не делают!
– раздраженно отозвалась Олеся.
– Неужели не видят, что ребенку плохо? Может, тебе позвонить его отцу?

Эмма помолчала, обдумывая предложение. Она слишком хорошо помнила свое неудачное и абсолютно бессмысленное общение с Витковским по поводу настроения Олеси.

– Я попробую, - неуверенно сказала Эмма.
– А что говорит о своем самочувствии Карен?

Олеся нервно передернула плечами.

– Говорит, что все чудесно. Все чудесно - и ничего больше! И здесь на самом деле какие-то паршивые чудеса...

И Олеся убито замолчала: Эмма не знала всех подробностей состояния Карена. Вчера вечером в беспросветном отчаянии Олеся обратилась за советом и помощью к Мэри.

– Что-то, девушка, я давненько тебя не видела, - обрадовавшись приходу подруги, воскликнула фотомодель и быстро спровадила своего нового ухажера в другую комнату.
– Он нам мешать не будет, кроток, как овца. Зато им можно сколько хочешь командовать.

– Ты полюбила руководящие должности?
– поинтересовалась Олеся, от души щедро наливая себе из бутылки, стоящей на столе.
– А раньше они тебя как-то не привлекали.

– То было раньше! Все-таки офицером быть куда приятнее, чем солдатом! Ты не находишь?

– Не нахожу!
– Олеся залпом выпивала бокал и наливая себе снова.
– Я обожаю подчиняться!

– Понятно...
– протянула манекенщица.
– И поэтому ты полностью отдалась во власть херувимчика! Как поживает красавчик?

– Плохо!
– закричала Олеся, испугав даже ко всему привыкшую подругу.
– Очень плохо, и я вместе с ним! Он болен, по-моему, он совсем умирает!

И Олеся заревела. Озадаченная Мэри по-настоящему встревожилась. Она быстро принесла воды, заменив ею вино в бокале Олеси, и стала заботливо и любовно вытирать мокрые щеки маленькой подружки.

– Фу, плакса! Опять у нас полетели тормозные колодки... Утри нос! Я думаю, конечно, что никто там еще умирать не собирается, но все-таки ты меня здорово напугала. Попей водички и выкладывай подробности! Все по порядку. Когда и как это началось?