Цветок Эридана
Шрифт:
– Ваше занудство невыносимо, - девушка села на диван и картинно заломила руки.
– Чем плох мсьё Этрум с его каравеллами?
– Произведение принца несколько утомительно для слуха.
– С "Осенним этюдом" никакие каравеллы не сравнятся, - буркнул король Пораскидов, к которому всё-таки вернулся дар речи.
– Из равных королю Лориту я вижу только миледи Монро. Думаю, ей как даме и следует отдать предпочтение, раз наш спор никак не может закончиться.
– Мы будем очень благодарны, сир Альфред, если Вы прибережёте свою галантность для танцев, - поморщилась демуазель.
Спор продолжался не меньше получаса, и когда судьи наконец вернулись в зал, их лица были кислыми, а улыбки натянутыми.
– Уважаемые гости и верноподданные!
– сердито произнесла юная королева.
– Настал долгожданный момент, когда мы можем объявить победителя поэтического конкурса. Нельзя сказать, что выбор был лёгким, ибо в этом зале собралось немало достойных конкурентов. Предпочесть одного - значит обидеть других, но после длительного обсуждения мы пришли к единому мнению.
К королеве с поклоном приблизились двое слуг. Оба держали в руках нарядные бархатные подушечки. На первой лежала небольшая, но толстая книжка в богато инкрустированном золотом переплёте. На другой сверкал бриллиантами похожий на солнце орден, который буквально подсунули под пальцы Евы-Марии.
– Мы награждаем орденом "Светоч Поэзии" Его Величество, мессира Лорита Пиранийского, - принцесса изобразила лучезарную улыбку. Раздались шумные аплодисменты, под которые довольный Лорит прошествовал вперёд, снисходительно выслушивая лесть и поздравления. Ева-Мария приложила орден к его груди и попыталась проколоть иглой плотную ткань камзола. Лорит вздрогнул и взял её за руку.
– Простите, мессир, мы Вас укололи?
– принцесса чувствовала себя неловко. Все смотрели на них и многозначительно перешёптывались.
– Прямо в сердце, о мадонна!
– с пафосом ответил Лорит.
– Будем надеяться, что это не смертельно, - девушка отстранилась и взяла с подушечки книгу.
– Примите в дар редкий экземпляр издания "Десять веков поэзии". Здесь собраны лучшие стихи столетий.
– Благодарю Вас, мадонна, - он приник к её руке в долгом поцелуе, затем небрежно взял книгу, пролистал и вдруг воскликнул.
– Что это? На первой странице мои сегодняшние стихи!
Королю устроили овацию, а он рассыпался в восторгах, потом долго ораторствовал перед залом о прекрасном искусстве поэзии, пока со стороны камина не донеслось:
– Danke, genug: schon habe ich ausgeschlafen.42
После конкурса заиграла приятная музыка, слуги разошлись по залу, разнося вино, закуски, сладости и сок. Несколько мужчин перенесли стулья и кресла в другую часть зала, где стоял большой клавесин, другие гости занялись едой и разговорами. Вокруг Лорита образовалась большая толпа поклонников, с благоговением внимавших ему; несколько дам распространяли свежие сплетни, король Альфред отчитывал сыновей, а Лотар сидел ко всем спиной, потягивая вино и задрав ноги на каминную решётку. Множество девушек бросало на него застенчивые взгляды, порхая мимо с завидной регулярностью, но принц проявлял поразительное равнодушие к прекрасному полу.
Через полчаса началось второе состязание - конкурс певцов. Ева-Мария произнесла вступительное слово и заняла место среди судей. Гости расселись вокруг клавесина, рядом с которым были аккуратно разложены другие инструменты. Желающих попеть было исключительно много - почти каждый стремился покорить собравшихся изысканной мелодией или красивым голосом. Все уговаривали спеть Стеллу, но та отнекивалась, поэтому, когда первая волна певцов немного схлынула, вперёд вышла Диана Саем.
– Уважаемые гости, - фрейлина села на стул, пощипывая струны лютни.
– Я хочу исполнить старинную балладу про короля Артура.
И она запела про то, как уходящий в поход король и его жена Джиневра принесли друг другу клятвы верности и что из этого вышло. Песенка
вызвала неадекватную реакцию зала. Диана раскланялась и села на место, но аплодисменты перекрыл провокаторский вопрос Лотара:– Я, собственно, не понял: это песня про глупого короля или про умную жену?
Послышались многочисленные смешки, а королева Архипелага Яшма Монро с негодованием обратилась к гебетцу:
– Молодой человек, вопреки многочисленным домыслам, королева Джиневра никогда не изменяла своему сиятельному супругу королю Артуру. Порочной любви, существовавшей между ней и рыцарем Ланселотом, не удалось нарушить святость этого брачного союза.
– Простите, донна, но я слышал другую версию легенды, - вмешался принц Персей.
– Король Артур знал об этой любви и ничего не мог поделать: ему пришлось закрыть глаза на неверность Джиневры. Он был мудр и позволил ей любить и быть любимой, не препятствовал чужому счастью, хотя сам был глубоко несчастен. Поэтому менестрели и сложили песню о…
– О рогоносце, - договорил Лотар.
– Нет, о прекрасной любви и благородстве!
– Интересно, что же тут прекрасного, когда жена изменяет мужу, - недовольно произнесла Яшма Монро.
– С точки зрения морали, это отвратительный поступок, и он должен быть жестоко наказан. Нет никого более достойного презрения и порицания, чем женщина, нарушившая обет верности.
– Позвольте, а разве король Артур сам не изменял Джиневре в походах?
– подала голос одна из эриданских дам.
– В песне об этом тоже говорится.
– Неважно, что поётся в каких-то фривольных песнях!
– повысила тон королева Яшма.
– Действия супруга не подлежат обсуждению, в то время как всякая разумная жена ответственна за сохранность брака и должна быть свято верна тому, с кем обвенчана перед лицом Господа.
– Золотые слова, донна!
– проблеял Лорит.
– Разве мужья не приносят ту же клятву верности?
– враждебно спросила леди Хрисейда, рыжеволосая дочь командующего. Говорили, что её брак с пиранийским принцем не был особенно удачен.
– Милые дамы, с вашего позволения я процитирую Тертуллиана, - вмешался, обращаясь к эриданкам, седой лорд с Архипелага.
Разгорелся нешуточный спор, виновник которого в это время обменивался с Дианой игривыми взглядами, нимало не заботясь о том, что разбивает сердца нескольких дев, и якобы не замечая, что Ева-Мария нервно теребит свой медальон. Наконец, лорд Кельвин был вынужден напомнить собравшимся, что здесь всё-таки не литературный салон и конкурс надо бы продолжить. Страсти понемногу утихли, церемониймейстер объявил следующих участников. Перед публикой выступил какой-то дуэт; в это время к Еве-Марии на цыпочках подошёл слуга и что-то шепнул ей на ухо. Королева нервно вздрогнула и с беспокойством заёрзала в кресле. Не успели исполнители насладиться овациями, как от дверей, где стояла эриданская стража, послышался голос глашатая:
– Дамы и господа, минуточку внимания! В замок Клён прибыла достопочтенная гофмейстерина Её Величества леди Инсара в сопровождении Его Милости лорда Лена.
Все обернулись и узрели группу новоприбывших. Гофмейстерина, пожелтевшая и осунувшаяся за два дня, опиралась на руки молоденьких фрейлин; министр был мрачен и закутан в длинный плащ с капюшоном. Лен сухо извинился за опоздание и занял место в заднем ряду. Дора Инсара, напротив, принялась разглагольствовать о своём долге всегда находиться рядом с королевой и следить за соблюдением приличий. Она настояла на том, чтобы её стул поставили рядом с креслом Её Величества. Конечно, никто не осмелился возразить больной леди, и пока стул водружали справа от Евы-Марии, девушка сидела с самым кислым видом, а некоторые дамы ехидно улыбались. Заняв место, Дора Инсара критически оглядела наряд своей подопечной и проскрипела: