Цветок Эридана

–  Хочешь, я увезу тебя в Гебет?
–  продолжал принц, заключая девушку в объятия.
–  Там, в священных садах Джахиса, мы будем любить друг друга до конца дней.

–  Простите, сударь, я не очень-то в это верю. Вы говорили…

–  Да мало ли что я говорил! Иди ко мне, моя богиня. Не стесняйся грешить, господь простит.

–  Мне нужно…

–  Тебе нужен только я, детка, - прошептал он, увлекая её в глубь комнаты.

Девушка уже не сопротивлялась ему. Не потому, что была распущенной или глупой - просто принц был чертовски убедителен, когда дело доходило до постели.

Конкурс подходил к концу. Последней участницей стала кареглазая принцесса Сильвия, ей аккомпанировала на арфе невеста принца Иапета Елена. Девушка исполнила песню под названием «Vivre» всё из того же пиранийского мюзикла. Её высокий, нежный, проникновенный голос представил всем совершенно другую Эсмеральду - слабую и грустную. Ей долго рукоплескали, дамы умилялись чистоте голоса, а Эвтектика Монро сидела как истукан, не переставая презрительно улыбаться.

Когда принцесса села на место, поднялся король Альфред.

–  Дамы и господа! В завершение вечера мы приготовили подарок королеве Эридана, - король подал знак музыкантам и вышел в центр. Одновременно с мест поднялись принц Персей и сэр Данелон - сын и брат короля Пораскидов. Трио поклонилось Еве-Марии, после чего рыцарь низким голосом запел партию Квазимодо из композиции "Belle", в конце которой с хриплой молитвой обратился к дьяволу. Далее вступил король Альфред, не менее убедительно раздираемый греховной страстью и обетом, данным Господу. Гофмейстерина так и ахнула, услыхав, что просит священник: если горбун желал лишь коснуться волос цыганки, то Фролло требовал у богоматери позволения "войти в её сад". Тем временем наступила очередь принца Персея: не сводя глаз с Евы-Марии, он запел восхитительный куплет, используя всю страстность пиранийской речи и красоту своего собственного юного голоса - Феб жаждал сорвать цветок любви Эсмеральды. Под конец все трое, встав плечо к плечу, простёрли руки к королеве и запели хором.

Музыка стихла, исполнители склонились перед девушкой. Зал взорвался аплодисментами; дамы кусали губы от зависти, а королева зарделась, потому что на языке оригинала все эти признанья звучали куда более откровенно, чем в эриданском переводе, где всё выглядело скромно и невинно. Критики долго не могли определиться, признать им мюзикл развратной драмой или высочайшим произведением искусства; в конце концов, победило второе. Поблагодарив певцов и других участников, Ева-Мария вместе с судьями удалилась на совещание. Гофмейстерина увязалась за ними.

–  Господа, не будем тратить время на споры, - произнесла демуазель, опустившись на диван.
–  Относительно победителя двух мнений быть не может: бесспорно, лучшим был наш паж!

–  Право же, Ваше Величество, я польщён, но не согласен, - смутился лорд Кельвин.

–  Возражения не принимаются!
–  капризно воскликнула Ева-Мария.

–  Если мадонне интересно узнать другую точку зрения, - вмешался сир Альфред, - я буду настаивать, что победила Эвтектика Монро.

–  Ах, несомненно! Ваша фаворитка первая во всём! Она ведь два раза спела - так старалась, бедняжка, чуть не сорвала голос.

–  Миледи Монро вовсе не моя фаворитка, - огрызнулся сир Альфред, почему-то оглядываясь на дверь.
–  Уж если речь зашла о любимцах, Ваше Величество более всего склонны одаривать именно тех исполнителей, кто нравится Вам и кому нравитесь Вы. Заметьте, что все, абсолютно все, кого Вы предлагаете как самых достойных - поклонники Вашего Величества, потерявшие от Вас голову.

–  И что же? Потеря головы ещё не означает потери таланта!

–  Это верно, но Ваши личные пристрастия мешают Вам оценить таланты других участников.

–  Вы, наверное, хотите сказать "участниц"?
–  съязвила королева.

–  Да, и это тоже я хочу сказать! Надеюсь, лорд Кельвин наконец-то выскажется по поводу выступавших?

Хозяин замка смущённо откашлялся:

–  Не судите меня строго, но я полагаю, среди певцов были более достойные, чем мой сын. К тому же Вы должны понять, мадонна: если Леонардо победит в конкурсе, все непременно скажут, что к этому приложил руку его отец.

–  Какие глупости, лорд Кельвин! Тогда зачем он вообще принимал участие?
–  фыркнула Ева-Мария.

–  Скорее всего, из любви к прекрасному искусству, - ответил вельможа.

–  Все были без ума от его песни!
–  непробиваемость этих господ начинала злить Еву-Марию.

–  Но ведь и пение миледи Монро всем понравилось, - возразил король Пораскидов.
–  Ваше Величество, я уже сделал Вам уступку в прошлом конкурсе, на этот раз я от своего не намерен отступать!

–  Уступка! Это мы сделали вам двоим уступку!
–  возмутилась принцесса.
–  Не по нашей воле мессир Лорит был избран первым поэтом!

–  Девушка достойна награды, - упёрся рогом сир Альфред.

–  Нет, нет и ещё раз нет! Кто угодно, только не она!
–  королева обернулась.
–  Вы так и будете молчать, лорд Кельвин?

–  Мне понравилось, как пела принцесса Сильвия с Пораскидов.

–  Мой дорогой лорд, я не могу допустить, чтоб моя дочь оказалась объектом сплетен, - с неудовольствием заявил король.

–  Тогда я вынужден воздержаться в этом споре, - ушёл от ответственности лорд.

–  А нельзя ли разделить награду?
–  примирительно сказал Альфред, видя, что позиция лорда Кельвина привела королеву в бешенство.

–  Нет! Победа достанется только одному!

–  Так пусть это будет дама - в конце концов, мы же должны проявить уважение к прекрасному полу.

–  Мы и так проявляем слишком большое уважение, позволяя Вам с нами спорить!
–  выпалила королева.

Они сцепились не на жизнь, а на смерть: Дора Инсара своими замечаниями только подливала масла в огонь, а лорд Кельвин тщетно пытался утихомирить августейших особ. Господин церемониймейстер уже четыре раза прибегал из зала с сообщением, что публика с нетерпением ждёт решения судей. Наконец, решение было принято большинством голосов: поскольку лорд Кельвин упорно воздерживался, третьим голосом выступила Дора Инсара. Выслушав произнесённую гофмейстериной отповедь, Ева-Мария топнула ногой и приказала всем убираться вон, сказав, что всё равно сделает по-своему. Король Пораскидов, красный и злой, пригрозил ей санкциями.

Примерно час спустя судьи вновь появились в зале. Королева дулась, и вместо неё речь произнёс сир Альфред. Орден "Пение Звёзд" и позолоченная лира в итоге достались Лаэрту Нэнилю из Деммы. Грянули аплодисменты, и на этом вечер, давно перешедший в ночь, завершился, а уставшие гости разошлись по комнатам.

Глава 9. Неприятность

Говори, что думаешь, делай, что хочешь,

Делай, что говоришь, думай, чего хочешь.