Дар Авирвэля

Люди вокруг не ходили. И не удивительно, учитывая внешний вид незнакомого места. Старые дома и магазинчики не вселяли уверенности в завтрашнем дне, а водители совершенно игнорировали мальчика, полагая, что он здешний или путешественник, о чём твердили довольно плотный рюкзак, кожаная фляжка и не свойственное современному обществу облачение. Однако всё не могло складываться так печально, и вскоре нашлась «дама в летах», поделившаяся местонахождением чересчур увлёкшегося странника.

— Вы под Ногинском, молодой человек.

Сказать, что Артур попал «далековато» — ничего не сказать. Однако наторелые ноги даже не собирались терять признаки жизни. Наоборот, с провиантом на неделю (если, конечно, не переедать и вдумчиво экономить) можно добраться до дома без особых проблем. Возможно, даже за один день! Но потом Артур вспомнил про машины.

— …Благодарю. А как попасть на ближайший автобус?

— Остановка прямо по прямой.

— Ещё раз благодарю!

Денег не было, билета тоже. Но юноша проезжал «зайцем» и раньше, и не видел никаких особых преград. Нет, после всего пережитого подобный путь казался сущей чепухой! Так, попрощавшись с доброй тучной женщиной и разминувшись на узкой тропе, два приятеля зашагали вперёд. Артур предвкушал возвращение к маме и думал, что же ей сказать. Хотя потом, вспомнив фильмы и книги с похожими ситуациями, понял, что не стоит и пытаться. Слова или придут сами, или не придут вовсе. В итоге, что может быть более лаконичным, чем объятия?

Они добежали до остановки и залетели в автобус со скоростью пули. К счастью, кондуктора здесь не оказалось, так что можно было расслабиться и усесться на первое попавшееся место. Мерлин лежал в ногах, поглядывая то на хозяина, то на проходящих мимо людей, и постоянно дышал через рот, свесив горячий язык. В салоне было жарко. Гораздо жарче, чем на улице и, тем более, в Эвасе. Но нужно было потерпеть, пока автобус не доедет до конечной.

Очень скоро однотипные домики и остановки сменились вокзалом. А с вокзала шёл другой подходящий автобус (Артур попросил у прохожего электронную карту и увидел, как им предстоит добираться до дома). Ждали они достаточно, чтобы снова пожалеть о возвращении в мир людей, но всё же дождались. В этот раз салон освежал кондиционер, из-за мощности которого по рукам забегали едва различимые мурашки. А маршрут представлялся более дальним и весьма напряжённым, ведь Мерлин уже истратил свой запас терпения. Он не любил находиться в замкнутых движущихся пространствах очень долго, поэтому Артур не пожалел ради него кожаную куртку. Пёс отнёсся к подстилке с лёгким пренебрежением, но всё же согласился лечь на неё, ведь она пропахла хозяином. А любая собака знает: запах хозяина — самый лучший на свете! Наравне с запахом свежего мяса и вкусных овощей, конечно же.

В окнах постоянно мелькали небольшие дома и пролески, облицованные парой-тройкой рядов светлых деревьев. Колёса подскакивали на кочках и проваливались в ямы, выдавая все погрешности разбитой дороги. Громко гудел мотор, а за окнами просвистывали мчащиеся машины. Фляжка начала высыхать и становилась всё легче. Но есть не хотелось, так что юноша не сомневался — с едой напрягов уж точно не будет.

Где-то через час автобус доехал до конечной. Сидеть всё это время без минимальных развлечений и, тем более, без разговоров с друзьями было настоящей пыткой. Но пытка закончилась, а впереди всё ещё оставалась многочасовая дорога на юго-запад. К счастью, день на Земле только начинался, поэтому и сил прибавилось с излишком. Как минимум, до первой остановки, если они предвидятся. Ведь часы Эваса и Йеры не совпадают: время среди эвассари тянется на целый час дольше! И режим сна, соответственно, сложился предсказуемый. Не стоит забывать, что Артур и Мерлин ушли в мир людей ближе к вечеру, не очень усталые, но уже пообвыкшие. Хотя юноша не задумывался об этом, ведь рассуждал, как им лучше пройти весь этот путь и не потеряться. Топографическим кретинизмом его, к счастью, не наделили, однако это не значило, что он может чувствовать себя, как дома, на любой, даже незнакомой территории. Стоит забежать вперёд и сказать: нет, они не потерялись, но плутали достаточно долго, и только бесконечные вопросы местным и частый взгляд на взошедшее солнце помогали не сбиться с курса. Путь лежал через небольшие одноэтажные районы, через дороги и пустыри, через небольшой лесок и снова через дороги. Но, в конечном счёте, потратив на возвращение не меньше пяти часов, они увидели знакомые места. И уж там они точно знали, в какую сторону должны следовать!

День подходил к концу, а ноги всё ещё держались, не заболев и не заныв, как это случалось раньше. Мерлин хотел спать, постоянно зевал и ложился при любом удобном случае (остановок почти не делали). А стоило на горизонте замаячить знакомой улице, оканчивающейся деревьями, путешественников обуяла долгожданная радость! Уставший пёс уже представил себя лежащим в мягкой лежанке, с любимым резиновым бубликом в зубах и полными мисками еды и воды по краям. А Артур представил, как его встретит мама. Он не знал, какой сейчас день недели, но точно уверился в том, что мама находится дома. И вот, они подошли к резной калитке. Пальцы нехотя потянулись к звонку, тяжело нажали на кнопку. Доныне милая мелодия, похожая на перекличку птиц, ныне пугала и настораживала, внушая ногам убраться подальше. Но калитка открылась…

Ореховый взгляд пробил сердце мгновенно. На удивлённого Артура смотрела ошарашенно-подавленная девушка, его ровесница, чьи золотистые волосы растрепались из-за долгого отсутствия ухода. А кругловатые черты лица лишь усиливали внешнюю грусть, поэтому любому смотрящему хотелось плакать от одного взгляда, брошенного в её сторону. Это была Ника. Правда, от прошлой радостной Ники в ней не осталось ничего.

— Артур…

Каким же он был дураком! Как он посмел бросить двух близких людей только ради своего счастья?! И как жаль, что он понял это только сейчас! И, вероятно, забудет, как только истечёт достаточное количество времени… Но в данный момент он ощущал себя самым ужасным и подлым человеком, какой мог родиться на бренной земле. Слова стояли комом, выпуская лишь несуразные междометия и вздохи. Одна из рук, сжавшись в кулак, начала побивать бок. «Простите меня» так и не выбилось наружу, а синие-синие глаза наполнились слезами. Обниматься никто не спешил.

— Артур… Как ты?

— Вроде ничего. А вы как?

— Не очень.

«Простите! Простите! Простите!» — вот что зудело в мыслях. Но как сказать это, когда язык охватывает стыдливый паралич?

— Можно, я…

— Заходи, — Ника отошла от калитки и впустила друга внутрь. — Тётя Оля в твоей комнате.

— Ей очень плохо?

— Сам посмотри.

Они общались не как обычно. Хотя назвать это общением — значит опорочить славную честь всех дружеских и вражеских бесед. Монологи, слепленные воедино, — обрывистые, короткие и сухие, как чешуя пустынной змеи. На лице Ники появилась новая эмоция. Гнев. Злость из-за неоткрытого извинения, пусть даже самого неискреннего. Она не знала, что Артур убивался, пытаясь вымолвить желанные слова, стоящие поперёк горла болезненным комом. И так, молча и даже не смотря друг на друга, они зашли в небольшой кирпичный дом.

Знакомый запах дурманил рассудок. От дома веяло детством и любовью, но они больше не ощущались так, как ощущались до всего пережитого в Эвасе. Теперь детство и любовь словно находились на другом конце океана, неведомые, далёкие, совершенно чужие. А на родном берегу цвели затейливые цветы, переливались бирюзовым цветом травы, плыли по сахарному небу такие близкие облака… Сердце сжалось в комок, и с каждым шагом по лестнице оно стучало всё чаще и чаще. Внутри, как обычно, образовалась пустота. Артур никак не мог привыкнуть к этому ощущению, каждый раз надеясь, что больше такого не случится. И каждый раз, к сожалению, терпел очередное поражение. Но прямо около разукрашенной двери в свою комнату, выпрямив тяжёлую спину, он решил хоть ненадолго воспрянуть духом: «Возможно, это сгладит мамины переживания», — подумал юноша, поворачивая дверную ручку.

Ольга сидела на сыновьей кровати, едва удерживая в руках одну из множества плюшевых игрушек — красно-золотого дракончика Смауга. На этой ноте Артуру вспомнился Тарсиргейн, совсем непохожий на алчное злобное существо одного из любимых писателей. Ну и что? Наверняка в Эвасе есть драконы наподобие этого корыстного дракона.

— Мама…

Ольга повернулась к сыну. Её синие глаза, переданные однажды любимому ребёнку, излучали боль и лёгкое веяние смерти. Но прошёл всего миг, и они наполнились нежданным приливом радости и удивления. Подскочив с кровати, всё так же держа в руке плюшевого дракончика, она кинулась к сыну и крепко-крепко обняла его! До уха донеслась слёзная икота, сопряжённая с бесконечными благодарностями Богу и Вселенной, и сыну за то, что он сумел вернуться домой невредимым. Эта сладостная минута, которую нельзя передать никакими непошлыми словами (например, падением неподъёмного космоса с плеч или вдохом самого свежего воздуха после многих лет жизни в смоге), не заканчивалась долго. Ника стояла рядом, наблюдая за долгожданной встречей матери и сына ласковыми глазами. Хотя её всё ещё снедала некоторая злоба за пропажу друга, сейчас это чувство подменило иное, более доброе и трепетное.

— Мама, я так соскучился по тебе…

Артур прильнул к ней и потёрся о волосы. На место пустоты пришло тепло, слегка морозящее руки и ноги, а глаза наполнились слезами радости. Обняв любимую маму крепче, он легко вздохнул. Да, ему определённо недоставало такой ласки и ощущения любви…

— Как ты тут без меня?

Ольга подняла взгляд на высокого сына и улыбнулась через рыдания:

— Сам подумай, дурачок. Я так ждала тебя… В полиции потеряли надежду, но я говорила, что с тобой всё хорошо, просто нужно искать дальше. Они забросили дело в дальний ящик — я даже не сомневаюсь в этом. Но я так рада, что ты вернулся!.. — она глянула на одежду и странный рюкзак. Потом перекинула взгляд на запачканного Мерлина и обратно на Артура. — Где же вы были?

— В Эвасе… в другом мире.

— Как?..

Артур полагал, что его мама удивится, если услышит это. Так и вышло. Но в её взгляде было что-то… особенное, непривычное и даже тоскливое. Надежды юноши касательно происхождения его отца становились всё менее далёкими, а на лице проступила улыбка.

— Мерлин показал мне это место… случайно. Мы застряли там, — он решил не упоминать, как именно они «застряли», — но всё же нашли способ вернуться. Здесь, вроде, прошло почти два месяца, да? Прости, что я так надолго пропал… Я не хотел, чтобы ты переживала.