Демоны внутри
Шрифт:
Я снова с трудом удержалась, чтобы не выбить ногой из-под самодовольного демона стул.
— Он ненавидит этим заниматься. А так был бы феей. Асмодей, где твои стрекозьи крылышки и волшебная пыльца?
Библиотекарь никак не отреагировал на этот укор, словно это была любимейшая тема Велиала и не раз уже поднималась при каждом удобном случае.
— Ну, во всяком случае, он наконец-то себе нашёл контингент. Молодец, ученых много нынче. Правда всегда тянет до последнего с их частью договора, — подал голос Заган, переключая каналы в поисках чего-то более интересного и менее жизнерадостного, чем «Today» по NBC. К счастью,
— Он их разводит, как кроликов, что ли? — сострил король, чем мгновенно вывел библиотекаря из себя. Асмодей до последнего старался сохранять хладнокровие, но, видимо, колкости по отношению к людям всегда были его слабым местом.
— Я им помогаю! — на мгновение повысил голос Асмодей, но тут же себя одёрнул. — Не могу видеть, как люди проживают свои короткие жизни настолько бессмысленно. После Потопа они сильно сдали в скорости развития. А у меня появился шанс им помочь после изгнания сюда.
— Изгнания? — переспросила я. Мне почему-то всё время казалось, что Станиславский бродил по моему миру, исключительно потому, что искал темницу Велиала.
— Меня изгнали из Геенны.
Демон кисло улыбнулся и отпил чаю. Похоже, что эта тема была ему явно не по душе.
— Какое-то сборище аутсайдеров, честное слово, — пробормотала я. — Ну ладно, господин Станиславский. Ваше величество, вы-то, почему вы до сих пор тут?
Велиал посмотрел на меня каким-то совсем не хорошим взглядом, в котором явно читалось желание свернуть мне шею, правда, я ещё не понимала, из-за чего такая реакция.
— Казадор, не зли меня, — чуть ли не по слогам произнёс он.
— Мне просто интересно, когда вы исчезнете из моей жизни.
— Казадор!
Я охнула, потому что внутри меня невидимая лапа сжала сердце, не давая возможности дышать. Велиал с секунду скалился от злости, а потом неожиданно сам закашлялся, схватившись за грудь.
— Да твою ж… — прохрипел он. Неприятное ощущение резко исчезло. Король, ощутив на себе то же самое, передумал продолжать.
— Резонанс, Велиал, резонанс, — с укором в голосе, словно нашкодившему ребёнку, напомнил Заган.
— А то я не заметил, — рыкнул в ответ король и злобно посмотрел на меня, словно это я была виновата в произошедшем.
Асмодей решил, что пора вмешаться, иначе дела могли стать ещё хуже. У короля слишком быстро менялось настроение. Интересно, это всегда так было, или после заточения?
— Пока его величество отсутствовало, трон занял другой. А именно, Самаэль. Он сразу убрал всех верных его величеству Велиалу подальше от Тёмного трона и, если честно, то мне повезло, что он счёл меня скорее неудобным, чем опасным для себя. Поэтому меня сослали в Гайю, запретив возвращаться. Учитывая, что сейчас творится в Геенне, то не очень-то и хотелось.
— Самаэль убьёт Велиала при первой же возможности, когда он в нынешнем состоянии. Жажда власти всегда его манила. Когда брат пропал, Самаэль объявил его погибшим и все посчитали, что это правда, потому что иных версий произошедшего не было. Сейчас Велиал ослаб после заключения и не представляет для него угрозы, тем более, когда тот окружён королевской гвардией, — Заган, которому явно
надоело, что мы ходим вокруг да около, решил выложить всё начистоту.— Но ведь он законный король, разве нет?
— Право на престол в Геенне отличается от земного, — Асмодей поправил очки и, ловя на себе недовольный взгляд самовлюблённого Велиала, всё же пояснил: — Корону можно заполучить, лишь вызвав действующего короля на бой и доказав, что ты сильнее и его, и иных претендентов. Это как в львином прайде: правит тот, кто чуть не убил, но в последний момент пощадил, или убил предыдущего короля. Звучит грубо, но это наиболее приближенное к реальности сравнение. Любой может заявить о своём желании занять трон, но может и отдать за это свою жизнь, в случае, если переоценил себя.
Король, который всякий раз пытался казаться всесильным, сейчас стал выглядеть в моих глазах совсем иначе.
Жертва обстоятельств?
В глубине сознания промелькнуло что-то отдалённо похожее на жалость. Всё, что сейчас с ним происходит — вина моего рода. Возможно, он не так ужасен, как его изображали во всех писаниях. Нет, он, конечно, не светлый и добрый ангел, более чем распущенное создание, но, после знакомства с Марбасом, могу утверждать, что он полностью отдаёт себе отчёт и может контролировать свои желания.
— Асмодей просил объяснить тебе, в чём заключается сила падших, — голос Велиала чуть было окончательно не заглушался телевизором, но я всё же слышала его. — Мы обладаем физическими телами. В отличие от ангелов, которые остались в Эдеме, у нас постоянные физические формы. Мы оказались отрезанными от благодати и единственный способ, который позволил нам тогда выжить — создание физического тела. Его проще поддерживать, потому что всё, что ему нужно: еда, вода и тёплая кровать. Сила же, которая заменяет нам благодать, для всего остального, будь то бессмертие, вечная молодость или то, что люди по наивности называют магией, мы черпаем из человеческих душ.
— В человеческой душе колоссальное количество энергии. Люди не научились ею пользоваться, огромная её часть растворяется в небытие. Нам запрещено поглощать души, не заключая контракта. Иначе бы это привело к чудовищному дисбалансу, а падшие, ведомые жаждой большей силы, вырезали бы человечество, словно волки стадо овец, — мне показалось, что библиотекарь смутился от собственных слов. — Падшие не идеальные, даже будучи по природе своей ангелами, они подвержены страстям не меньше людей.
— Разве что размах побольше, — снова хмыкнул Велиал и утащил у меня из тарелки второй тост. Я задумчиво проводила кусок хлеба взглядом, но пытаться вернуть его не рискнула.
— Физические тела, значит?
Асмодей кивнул:
— Мы можем израсходовать всю энергию поглощённых душ, но мы не умрём от этого. Предположим, если падший перестанет заключать контракты, то его тело, не имея сверхсилы, начнёт попросту стареть со скоростью человеческого. К примеру, простите за пример, его величество Велиал проживёт еще лет пятьдесят, если бы вдруг выяснилось сейчас, что душ у него не осталось.
— А что так мало-то? — в сердцах оскорбился король.
Библиотекарь пожал плечами. Мне казалось, что сейчас он играет с огнём, ведь Велиал имеет привычку наказывать всех, кто переступил определённую черту. Но, видимо, сейчас Станиславский балансировал на тонком острие лезвия, потому что до сих пор не держался за разбитый нос.