День, когда Бога не стало

Без пятнадцати десять Марина вышла со двора. Катя уже подходила. Она жила в двадцати минутах, на одном из концов Пограничной. На ней было белое платье из комиссионного. Марина брезговала непонятно чьими вещами, но платье на Кате смотрелось намного лучше ее синего. Может, не стоит недооценивать ношеную одежду из Европы? Катя выглядела до ужаса прекрасно. В соломенной шляпке она вылитая Лолита, которую Марина видела в кино. Мамин любимый фильм.

Они шли молча. Катя улыбалась, а Марина скрипела зубами.

– Мы, вообще-то, на похороны идем.

– Думаешь, стоит расплакаться?

– Хотя бы не улыбаться во все зубы.

– Никогда не понимала этого показного горя.

Марина тоже не понимала, но веселость подруги раздражала.

– Как вечер прошел? – зачем-то спросила Марина.

– Были у Вована со Светкой…

«Уже дружат семьями», – подумала Марина.

– А Карина с Юрой были?

– Они помогали Аниной маме мыть дом.

Почему не Саша, лучший друг? Был так занят? Марина думала о своей дурацкой кепке и о том, что сейчас она выглядит куда хуже, чем планировала. А планировала она впечатлить Сашу своим креативным подходом. Платье, кепка, кеды… «Какая классная девчонка, – подумал бы он. – Хоть и без волос». Но нет, теперь ее невозможно заметить рядом с сияющей Катей.

Не доходя до Одоевского, они увидели двоих в белых рубашках и галстуках.

– Чё за клоуны? – сказала Катя.

– Миссионеры, наверное. – Марина вспомнила бабушкин рассказ.

– Здравствуйте, – крикнула им Катя.

Белые рубашки оглянулись и улыбнулись. Марина сразу поняла, что они американцы. Так больше никто не улыбается. Эти двое не успели нажать на кнопку звонка у дома на углу и двинулись навстречу.

– Мы же на похороны идем, – прошипела Марина.

– Без нас не похоронят.

Катя прибавила шагу и растянула свой рот. Она тоже умела улыбаться, как американцы.

Первым протянул руку светловолосый. На черном бейдже было написано «Старейшина Джонс». Марина подумала: «Что за дурацкая должность?»

– Здравствуйте, – на очень хорошем русском сказал он и пожал руку сначала Кате, а потом Марине.

У него была мягкая и сухая ладонь. Марина редко кому-то жала руку. Почти никогда. Стеснялась холодности.

– Меня зовут старейшина Джонс, а это старейшина Хаггард. – Он кивнул на напарника с таким же бейджем, и тот тоже протянул руку. – Мы миссионеры Церкви Иисуса Христа Святых последних дней.

– А, – протянула Катя. – Мормоны.

– Да, Книга Мормона – наше основное учение.

Старейшина Джонс полез в свою большую сумку через плечо. Он нисколько не обиделся снисходительному тону, каким Катя упомянула мормонов. Марина впервые слышала это слово, поэтому молча наблюдала. Пока старейшина Джонс доставал книгу, Марина взглянула на старейшину Хаггарда. Он был ниже и смуглее, а на лице его краснели прыщи. Обычно люди с прыщами избегают прямого взгляда. Хаггард не был исключением. Он смотрел куда угодно, только не на них. Катя это тоже заметила и тут же обратилась к нему:

– А вы не говорите по-русски?

– Говорю, – ответил Хаггард и посмотрел сначала на Катю, потом на Марину.

– Вот, возьмите, – протянул книгу Джонс.

– Ой, нет, – одернула руку Катя. – Мне некуда ее положить. И мы, вообще-то, идем на похороны.

– Примите наши соболезнования, – сказал Хаггард.

Марина подумала, что это прозвучало довольно искренне. Даже слишком для американца. Ей казалось, что такие дежурные фразы произносятся на автомате. Но этот прыщавый американец удивил ее не только формулировкой, но и сочувствием в голосе.

– Нам, вообще-то, пора, – сказала Катя, хватая за руку Марину. – Но в другой раз…

– У нас есть разговорный клуб, – сказал Джонс.

– Что?

– Если хотите учить английский.

– Хотим, – сказала наконец Марина.

– По вторникам и четвергам в восемнадцать ноль-ноль. – Джонс протянул ей визитку.

– Спасибо, будем иметь в виду. – Катя вырвала визитку из его рук и зашагала прочь, таща за платье Марину.

– Всего доброго, – крикнул им вслед Джонс.

Марина высвободилась и чуть не толкнула Катю в грудь. Сдержалась.

– Совсем уже?

– Это мормоны, – шепнула Катя. – Секта.

– Но не обязательно меня так тащить.

– Да они уже тебя обработали. Английский. Хотят заманить.

– Отдай визитку.

Катя остановилась, посмотрела на Марину и разорвала карточку на маленькие кусочки, бросила в лицо.

– Дура!

– Еще спасибо скажешь.

Остаток пути они шли молча. Марина злилась. Не то чтобы ей очень хотелось ходить на английский, но вся сцена показалась противной. Стало стыдно за темноту и непросвещенность. И свою, и Кати. В большей степени за свою. Оказывается, в мире есть какие-то мормоны, а она до сих пор стоит на коленях перед иконой. Хотя, может, мормоны делают вещи похуже. Но Марину злило, что Катя выставила ее наивной и темной перед молодыми американцами. Им на вид не больше двадцати. И теперь они думают, что встретили необразованных аборигенов в каком-то пыльном южном городке. Марина попыталась обернуться и посмотреть еще раз на американцев, но Катя больно дернула за руку. Как же хотелось ее ударить.

Калитка во двор с покойником была открыта. Еще издалека виднелась обитая красной тканью крышка гроба. Марина с Катей вошли и увидели посреди двора гроб на трех табуретках. Гроб казался пустым – такой маленький в нем лежал человек. Низенькая старушка что-то тихо и монотонно читала. Молилась, провожала.

Катя подошла к гробу и прикоснулась к связанным лентой желтым рукам. Марина поискала взглядом свободное место, не нашла. Она уже собиралась сползти по стенке на землю, как увидела Сашу. В белой футболке и джинсах он смотрелся слишком нарядно. Он кому-то кивнул, подошел к большой женщине с черной косынкой на волосах, обнял ее, она всхлипнула, смахнула слезу. Аню, бегающую среди пришедших проститься, остановил, что-то спросил, она кивнула в сторону дома. Саша что-то ответил, тронул за плечо и двинулся к дому. На пороге он обернулся, заметил Катю, расплылся в улыбке, но тут же вернул себе скорбящий вид и вошел в дом.

– Зачем ты его трогала? – спросила Марина у Кати. – Вымой руки!

– Это дань уважения, – сказала Катя.

– Ты его даже не знаешь.

– Это дедушка лучшего друга моего парня.

Катя схватила Марину за запястье, а потом хотела коснуться лица. Марина в ужасе отшатнулась и поспешила отойти в сторону. Решила, что у Кати слишком игривое настроение для похорон и это может плохо кончиться. Как-то она целый час гонялась за Мариной по двору с мертвым мышонком на палке, которого откуда-то притащила ее кошка Анфиска. С дедушкой Жени она вряд ли бы такое провернула, но лучше держаться подальше. Марина прошлась по двору в поисках прохладного места. Заметила Аню. Хотелось подойти, что-то сказать, но она так и не придумала что, поэтому просто двинулась дальше, вглубь двора.

Дом выглядел огромным, намного больше, чем у Марины. Она обошла его и оказалась на заднем дворе, где был небольшой огород и сад. Марина сорвала зеленый абрикос, вытерла о платье и отправила в рот. Кислый вкус заставил прослезиться. Кислота всегда помогала от тошноты.

– Ты разве не знаешь, что бывает от зеленых абрикосов?

Марина вздрогнула и обернулась. Из окна дома с сигаретой высунулся Саша. Он щурился от солнца, и глаза от этого становились похожими на поросячьи, а нос напоминал картофелину с веснушками. Она выплюнула мягкую белую косточку. Их глотать точно не стоит.