День последний

— А это откуда тебе известно? — сердито перебил Момчил. — Ты был у кира Пантелеймона?

— Конечно, был. И мне там сказали, что ты в лес ушел.

— Видно, я шибко понадобился твоей царице и ее сыну, что ты из-под земли выкопать меня стараешься, словно борзая следы мои вынюхиваешь, — так же сердито промолвил воевода.

— Гора с горой не сходится, а человек с человеком всегда сойдутся, — сказал боярин, немного помолчав. — Откуда ты знаешь, что из нашей встречи не выйдет для тебя добра? Неужто всю жизнь хусаром быть рассчитываешь, по большим дорогам да по лесам бродить? Если молодой царь вернется на свой престол в Тырново, он наградит всех, кто бился вместе с ним против его врагов. А такому, как ты, юнаку и награда крупней достанется.

— Довольно, боярин! — воскликнул Момчил.— Не по сердцу мне царским слугой быть. Не выйдет из меня ни чашника хорошего — царю вино подавать, ни протоке-лнота ¹⁶ — багряницу да рубашки шелковые складывать. А коль вздумается мне чем другим стать — есть у меня меч да рука. Чего же может ждать от меня жена Михаила?

— Хочешь, я тебе грамоту прочту? — спросил боярин, засовывая руку за пазуху. — Она на груди у меня зашита. Твои не нашли.

— Не надо, слушать не хочется. Лучше так расскажи, что тебе поручено.

Боярин взял стул и опять сел, но на этот раз посреди горницы, возле Момчила и Райко. Солнце светило теперь с такой силой, что оба хусара отодвинулись в тень, и сноп лучей падал только на пленника. Роскошные пестрые одежды его стали от этого еще ярче, а два вороновых пера на шлеме засверкали, как золотые кинжалы.

— Молодой Шишман — настойчивый юноша, — начал, понизив голос, боярин. — Он никогда не забудет, что корона Асена принадлежит ему, а не какому-то Александру, который только и знает что охотиться да обивает пороги красивых тырновчанок. Теперь, говорят, ему приглянулась одна еврейка.

— Пустили козла в огород! — воскликнул Райко, хлопая себя по ляжкам. — Ай да Двойная борода!

— Ты, наверно, знаешь, — продолжал боярин, не обращая на него внимания, — что Шишман ездил в Россию к татарам и вернулся от них не с пустыми руками. Хан обещал ему свою помощь. По данному знаку он ударит со стороны Дуная. А знаком будет...

Момчил быстро наклонился, схватив пленника за руку.

— Постой, боярин! Ты мне все так подробно рассказываешь, будто мы с тобой закадычные друзья. А что, если я пошлю гонца к Александру и все ему передам? Ты знаешь: ведь он здесь в лесу, на охоте!

Вдруг Райко ударил себя по лбу.

— Ах, братец Момчилко, я совсем забыл! Один пастух разговаривал с царем в лесу. Экая башка у меня — хоть кол на ней теши, ничего не соображает! А откуда знаешь, что царь здесь?

— Я был в Одрине на Комниновом лугу, на царской свадьбе гулял,— усмехнувшись, тихо промолвил Момчил.

— На свадьбе! На царской свадьбе! — воскликнул Райко, всплеснув руками и открыв рот от удивления. — Как же ты не побоялся, братец, что тебя увидят, узнают? Нет такого кастрофилакта ¹ и катепана по обе стороны границы, которому тень твоя не была бы известна.

— Пускай, — твердо возразил Момчил. — Этого мне и надо. Сидел я на свадьбе на видном месте, как боярин, и царское вино пил. Ну велика ли хитрость за боярина сойти? Надел расшитые золотом одежды и шлем с пером, да сиди гордый, надутый.

И, обернувшись к пленнику, поглядел на него, прищурившись.

— Такую птицу, как ты, царь Александр в золотую клетку посадит. А царице твоей и сыну Михаила в Царь-граде тесно будет. Болгарский царь теперь с Андроником породнился.

— Со мной, хусар, делай что хочешь, — надменно промолвил Воислав. —А царица и Стефан Шишман — в надежном месте. Царица Неда поехала в Дубровник ^{17 18} к родным, а Шишман хоть и в Царьграде — сильного друга имеет.

— Какого друга?

— Великого доместика ¹⁹ Иоанна Кантакузена.

— Эта лисица что-то замышляет, — задумчиво и как бы про себя промолвил Момчил.

Он помолчал, нахмурившись.

— Ты о каком-то знаке говорил? —вдруг спросил он, вытягиваясь на медвежьей шкуре. — Какой он?

Боярин кинул быстрый взгляд на дверь, на окна, потом наклонился над Момчилом и надменно произнес:

— Голова самого Иоанна-Александра.

— А кто снимет ее у него с плеч, боярин? Она ведь царская, не хусарская.

Боярин как будто не решился сразу ответить, хотя лицо его приняло гордое, почти дерзкое выражение. Он снял шлем, выдернул одно из вороновых перьев — то, что осталось целым, — и протянул его Момчилу.

— Это перо воткнула мне в шлем сама царица, — промолвил он, глядя прямо в глаза воеводе. — Для того чтоб я передал его тебе. Понимаешь, что это означает, Момчил?

Но тот глядел на него, ничего не говоря и не протягивая руки к перу.

— Это означает, — продолжал пленник, — что тот, кто прольет царскую кровь, станет одним из первых людей в государстве. Хочешь быть боярином и вельможей, воевода?

Момчил продолжал молча смотреть на боярина, не сводя с него глаз, но словно не видя его, а всматриваясь во что-то другое, далекое и уходящее. Перо взял Райко. С любопытством повертел его, понюхал даже, посмотрел на свет, потом, как-то особенно блеснув глазами, вернул боярину.

Момчил сделал движение.

— Воткни его обратно! — властно промолвил он. — Момчил — не цареубийца. Возьми вельможество себе. Оно тебе больше к лицу.

— Хорошо, — ответил после небольшого молчания пленник. — Я сделаю это сам. Еще не поздно. Дай мне только сотню храбрых молодцов да верни коня. Царь еще гоняется по лесу за оленями. А когда татары перейдут Дунай, собери побольше людей и ударь на Тырново. Царь и царица обещают всем хусарам царское прощенье и пир. А ты возьмешь что хочешь, — по своему выбору!

— Этому не бывать, — тихо ответил Момчил. — Бери коня. Ты свободен. Поезжай на все четыре стороны. Я со своими хусарами против Тырнова вместе с татарами не выступлю. Это мое последнее слово.

— Как знаешь, воевода, — сказал боярин, и прежняя горделивая улыбка заиграла у него на губах. — Только ты делаешь ошибку. Не теперь, так через год, через два Шишман взойдет на престол, и тогда плохо придется тем, кто не захотел поддержать его. В Болгарии не один только я — враг Александра. Назови имя Шишмана в Бди-не, ¹ увидишь, сколько народу откликнется, вооруженного с головы до пят. Не забывай и того, что брат царя Михаила Белаур еще жив и здравствует.

— Послушай, боярин! — промолвил Момчил, вставая.

Он прошелся несколько раз взад и вперед по горнице,

причем длинный меч колотил его по ногам. Наконец остановился в раздумье, сверкая глазами.

— Вам, боярам, только бы царей ставить да свергать. Другой у вас заботы нет, — начал он. — А какая от этого государству и народу польза, о том и не помышляете. Вы самому дьяволу готовы кадилом махать, ежели он вам помочь обещает. Кто сегодня вам друг, завтра — враг или помеха. Ты вот татар хочешь на помощь себе звать. А знаешь, что за люди татары эти? Слыхал песню об Ивайло-свинопасе 2, что с татарами боролся, а потом царем в Тырнове стал? Слыхал, а?