Дети гарнизона

скороговоркой Лена.

— Да-да, проходите, — подозрительно щурился капитан. — Девушка, объясните им, что у

нас ничего нет. Новый год на носу, и трюмы загружены всякой мурой, несъедобными подарками.

Конечно, по стаканчику нальем, за праздник, президентские перегоны! По сто грамм нальем, но

не более того…

— Этого мало, — переводила Елена. — Вообще им не до ваших выборов. Они очень

обозлены и измучены. Говорят, что долго уже в море, эсминцы дали течь, у буксира топливо на

исходе, очень холодно, а капиталисты в Стамбуле споили их лидеров, и это происки их врагов, и

поэтому готовы на все, даже стать мучениками. Бедненькие…

Нат вышел вперед, удивляясь своей смелости:

— Донт ворри, спокойно, разберемся, — начал уверенно, по-милицейски. — У меня есть

опыт общения с этим людом. — Почувствовал превосходство, привлек из своего арсенала

«вешания лапши на уши» лучшие уловки: — Пусть объявят свои условия, и мы постараемся что-

нибудь для них сделать…

— Это я должен говорить, — приревновал усатый капитан «Григория Сковороды».

— Пожалуйста, сделайте милость, — парировал Нат. — Венок за вас в море сбросит

начальство…

— Ничего не дам. Это срыв государственного мероприятия. Ага, поить их, кормить... Чтобы

недостачу на меня навесили? — бурчал капитан, поеживая задом о табурет от внезапно

разыгравшегося геморроя, подозрительно косясь на Ната.

Елена не стала ждать, заговорила по-английски с бенгалорцами. Те, как малые дети,

общались, наперебой крича. «Окей, окей», — успокаивала.

— Так, господа-товарищи...— обратилась она.— Случай сложный, но не смертельный.

Первое — могут взорвать нас и пустить ко дну. Но готовы этого не делать, если дадим газолина и

продуктов, — переводила.

— У нас на борту практически весь газолин на исходе. Мертвый запас. Импосибл, —

неосторожно закончил капитан английским «невозможно».

Услышав «импосибл», маленькие бедовые бенгалорцы ощерились автоматами и быстро

залопотали по-своему:

— Эмансипейшл! Эмансипейшн!

— Посибл, посибл! Возможно! Давайте ни в чем им не отказывать, — занервничал Нат.

— Да откуда ты взялся такой добренький? — засопел капитан. — У нас ремонт скоро, что,

последнее отдать?

— У меня есть практический опыт общения с этим гордым народом, — повторил Нат,

поймав на себе удивленный взгляд Елены. — Давайте их примем как полагается, накормим,

нальем? Неужели из мертвого запаса не найдется топлива для бедных страждущих мореходов?

— Интересно, откуда в Черном море бенгалорцы? — удивлялся капитан. — Непонятно.

— Через черную дыру, прорванную ночным штормом, задуло бедолаг, через пространство и

время, — сострил Нат.

— Ага, на старых эсминцах, списанных уже несколько лет с Черноморского флота? Просто

какие-то гады «втулили» им эти развалюхи, — грустно нахмурился кэп, представил, как

«Сковороду» буксируют «за ноздрю, на гвозди» вместо ремонта.

— Вот бы сейчас отдать негодяев на суд этим разъяренным малышам, — злился вислоусый

помощник.

— Не в этом дело, — покраснел Нат, явно причастный к авантюре. Кто, как не он, знал всю

подноготную? Кто принимал лидеров, повез полулегально боевиков поездом из Москвы, селил в

металлоломные эсминцы. А борцы за независимость Бенгалора ловко загружали по ночам в чрево

эсминцев кучи автоматов, пулеметов и других боеприпасов, собранных по складам с бескрайних

просторов бывшей советской Родины. «Фу», — выдохнул Нат, и решительно вскричал:

— Поможем! Я плачу! Кэш, по тысяче долларов за тонну топлива. Что-нибудь найдется? —

он зашел в разгоревшемся споре с другой, более эффективной, чем моральная, экономической

стороны.

«Да этот пассажир просто набит деньгами», — подивился капитан.

— Другой разговор, — обрадовался.

Бенгалорцы лепетали непонятно и загибали пальцы, что-то считая.

— Итак, их требования, — объявила Елена. — Первое — это двадцать тонн топлива и

провиант. Второе — отдохнуть душой и телом во время бункеровки. И третье — они говорят, что

вы, Джокер, очень похожи на мистера из Берлина, и из-за него у них эти неприятности. Требуют

выдать, для жертвоприношения.

Нат всерьез струхнул, и не за штуки баксов, которые придется выложить, — за жизнь свою.

— Нет-нет, какой я Берлин из Берлина? Я Соколов, Анатолий Соколов. Из Керчи я, с

Украины. Капитан, ну покажите же им мой паспорт…

Но капитан уже исчез из кают-компании.

— Успокойтесь, это я пошутила по поводу принесения в жертву, — ехидно заулыбалась

Елена. — Но этот, их маленький предводитель, действительно очень зол на того человека,

твердит, что будет мстить Берлину. . Если поймает. . Еще говорят, что приготовились к смерти, что

им нечего терять в этом чужом и холодном море — готовы погибнуть за свободу Бенгалора.

При последних словах бенгалорец направил как бы в шутку свой автомат в сторону Ната и

произнес:

— Пух-пух!

— Внимание, не курить на палубе! Началась бункеровка, — из иллюминатора донеслась

капитанская команда по «матюгальнику».

Елена успокоила этим известием взвинченных «тигров».

«Вот бывает в жизни, — со страхом подумал Нат, — ведь решил, что ушел уже от старых

проблем, а они, на тебе, — догнали в открытом море…»

— Переведите им, что мы солидарны с ними в их борьбе за независимость. Рот-фронт, но

пасаран! — Нат поднял над головой сжатую в кулак ладонь. — Переведите, что мы сейчас будем

пить, то есть дринк — за Тигров Бенгалора!

Кому как не ему было знать слабое место бенгалорцев!

— Пожалуйте к столу, господа хорошие! Сало, свинина, водка…