Дети, сотканные ветром. Часть 3

Всё произошло за мгновение, и в просветах дыма Лев видел, как к нему мчатся всполохи. Вьюны принимали каждого на щит, кроме Клима — тот на льду запутался в ногах противника, что тоже принесло пользу. Кто-то вовремя выбил дух из Леля, и тот на коленях поправлял свой глухой шлем.

Тяга покидала комету. Коньки Льва вновь коснулись поверхности, и тогда он опустил черпак и вдавил его коленом в лёд. Снопы искр смешались с паром. Огонь гасит воду — непреложный закон даже в мире чаровников.

Лель пробился сквозь заслон вьюнов прямо ко Льву. Тот не стал ждать нападения и запустил шар к планете. Там её поджидал Вий.

Теперь осталась вторая часть задумки. Задиру Лев заприметил сошедшимся с Лиром. Он даже не пытался объехать их, ведь то был кратчайший путь.

— Лир, сзади! — крикнул Лев.

Близнец инстинктивно отступил от противника, ожидая удара в спину. Освободившийся Часлав усмехнулся и встретил Льва выставленным коленом. Трубочист грохнулся об лёд и заскользил к ближайшему постаменту.

Больно, но…

Автоматон над ним встал в полный рост и объявил механическим голосом:

— Злоумышление вдали от кометы!

…оно того стоило. Следующий раунд вьюны проведут в большинстве.

Вий между тем забросил луну на срединную орбиту и заставил арену умолкнуть на время. Лев приподнялся на локти и в толпе болельщиков заметил Полынь. Учитель поднял бутыль за здравие трубочиста.

Тишину арены сперва робко разбили хлопки, а после превратились в уверенные аплодисменты. По крайней мере, росы оценили старание вьюнов.

При следующей комете вьюны будто вспомнили прелести детской игры с горячей картошкой. Приручённый снаряд они перебрасывали между собой, и четыре всполоха не поспевали навязать борьбу.

Вий пнул бесполезный дымящийся шар и глянул на Льва с надеждой. Они обязаны победить. Подобная мысль посетила и трибуну росов, где Первыш взял на себя роль заводилы. Примирившись с обидным поражением, он поднял на ноги «мусорщиков», которые в громкости едва уступали своему урядчику. Их свист поддержки звонко скакал по подземелью и, как казалось Льву, хорошо сочетался с кислыми лицами всполохов.

Пимен с нетерпением поменялся с выжатым и ошеломлённым Климом.

— Эй, капитан, не всё тебе блистать на льду! — шутливо обиделся Сорока.

— Боишься, что за нашим сиянием останешься без умилённых взглядов барышень? — усмехнулся Вий.

— Не про твою честь сказано, лапшаголовый.

Дружеское подначивание Пимена Лев не воспринял всерьёз, однако робко оглядел трибуны. Сквозь сетку купола Есения неотрывно смотрела на него. Трубочист вовремя сдержал улыбку: за спиной княжны стоял Аскольды Миронов. Ухмылку же на его лице доброй не назвать.

Следующая комета также не доставила радости всполохам. Отбыв наказание, Часлав, вероятно, поддался нахлынувшим чувствам. Он вознамерился повторить трюк Льва и усмирить молодую комету. Да только наглец не учёл, что обычно у первогодок в Соборе блюстители не происходили из дораскольных времён.

Комета протащила Часлава на животе в сторону трибун страты Воды. Там его встретил громогласный хохот Первыша и Пимена. Сорока ловко выкрал комету и закинул присмиревший снаряд на дальнюю орбиту.

Вьюны выигрывали, и Лель взял перерыв. Его команда распадалась, хотя преимущество в свежести оставалось на их стороне.

— Долго он ждал, — когда вьюны собрались в круг, Вий указал на неразбериху у всполохов.

Аскольд вознамерился прибрать игру в свои руки. Часлава, утратившего доверие, усадили на скамейку. Сам задира и Лель возражали, ведь Часлав лучший игрок в команде после капитана, но старший брат даже не удосужился выслушать доводы младшего. Аскольд что-то шепнул на ухо задире, и тот, побледнев, задвинулся в дальний угол. Нервозность мигом распространилась на всю скамейку запасных.

От бездействия игроков «мусорщики» затянули бодрую песню, которую вьюны встретили со смехом. Вслушавшись, Лев догадался, что героем в ней был трубочист. Не тот неряха, какой упал в кусты терновника, а другой, более удачливый коллега. В припеве перечислялись похабные везения, которые могут принести его пуговицы.

Лев зардел пуще прежнего, припоминая барышень, что рьяно охотились за его пуговицами.

— И купчиха-вдовушка до зари начищала пуговицы! — к последнему куплету присоединился охрипший голос Полыни. — Трёт-трёт-трёт жадная, похабная старуха…

Трубочист благодарно выдохнул, когда вмешались другие учителя. Трехрук увёл Полынь, его механическая рука безжалостно отняла у пьянчуги бутыль. Госпожа Софрония надолго затянула отповедь о пристойностях для Первыша и его подопечных. Вероятно, в её молодости такие песни не пристало слышать воспитанницам Собора.

Бой барабанов загрохотал со взрывом восьмой кометы. Всполохи, подгоняемые оглушительной дробью, ожесточено бросились в борьбу, Лев едва увернулся от объятия противника и тут же споткнулся об трепыхавшуюся на льду парочку. Пимен ненароком локтем зацепил лицо своего капитана. Уже встав на ноги, Лев ощутил, как иссохшие губы обильно смачивала солено-сладкая влага.

Бам-бам-бам!

Мало кто к тому времени разгонялся во всю мощь паруса, только Лель и Лев со скоростью воробья метались под куполом. От напряжения сводило ноги, мышцы на ногах будто стянулись в узлы.

Лель в прыжке саданул битой по комете. Изменив траекторию, та ринулась в механического Могуту. Обычно автоматоны с нечеловеческой ловкостью уходили с пути, но сейчас судья «зазевался» и принял удар фарфоровым лицом.

Глядя на оголившийся механизм старца, особо впечатлительные чаровники боязливо охали и возносили мольбу Праотцам. Иным же любителям жарольда пришлось по нраву подобное непочтение к мудрецам.

Капитан всполохов предугадал отскок и, зачерпнув горящий комок лавы, устремился к планете.

БАМ-БАМ-БАМ!

Увернувшись от заслона противника, Лев продолжил погоню, его парус быстро сокращал расстояние. Ещё секунда и трубочист выбьет шар из черпака всполоха.

БАМ… Перестук барабанов резко оборвался.

И точно натянулась цепь, Лель остановился, коньками вгрызаясь в лёд. Лев проскочил мимо него. Он с опозданием погасил воздушную тягу. Коньки задрожали, и боль в ступне повалила на лёд.