Дети, сотканные ветром. Часть 3

Мерзляк довёл вьюнов до зала с «тихими» ваннами и передал их местному урядчику. Он выглядел повеселевшим, когда махнул вьюнам на прощанье:

— Свидимся после водных процедур или же сами доберётесь до корпуса. Только не суйте нос в другие цеха. Захар, с тебя спрос!

Староста зло оглядел страту, давая понять, что коль ему влетит, то и остальным несдобровать. Если он надеялся на устрашение ребят, тогда пора бы ему от слов переходить к действиям. Трон первого среди вьюнов давно пошатывался под Захаром.

— Учитель Палиш захворала, — сухо объявил урядчик. — Воды натаскаете сами, поотмякнете там часик, а затем приберёте за собой. Проверю за каждым. Чего неладного учую, то из этого заплесневелого погреба вы до утра не выползете.

Для полного понимания урядчик хрустнул кулаком. Вот у кого Захару стоило бы поучиться.

Под куполом в скудном освещении располагались в несколько кругов три десятка герметичных баков. Неспроста «тихие» ванны находились глубоко в подземелье, к тому же в настолько защищённом зале. Помимо солнечного света, сюда не проникают многие излучения скомканного пространства. Этакий кусочек стабильности, в самом плохом её значении для чаровника. Как подмечал Лев, многим подмастерьям здесь не по себе. Вьюны, подобно стае волчат, делаются раздражительными. Дай лишний повод, и они покусают.

Лев подобным не страдал. Каждый раз, спускаясь к «тихим» ваннам, он вспоминал родной мир. Пресность мира полых окружала его всю жизнь.

В полумраке каждый вьюн натаскал в свой бак солёной воды. Урядчик непрестанно поторапливал. Лев разделся и запрыгнул в бак последний.

— Трубочисту стоит почаще сюда наведываться, — усмехнулся урядчик, закрывая люк над головой Льва. — Хоть от сажи отмок…

Голос старшего подмастерья оборвался вместе с остатками света. Лев будто полетел во тьму и тишину.

«Наверное, так происходит с последним вздохом в жизни».

Практика в «тихой» ванне, по словам Палиши, помогает в предотвращении искристой болезни и также обостряет чувствительность к чарам. Где-то среди баков запрятан источник чар, и только умелые подмастерья старших курсов способны уловить его узор.

Лев попытался расслабить тело, солёная вода создавала обманчивое чувство невесомости. Ванны обогревались паром до температуры человеческого тела, так что не примёрзнешь ко дну. Внутри бака по задумке отсутствовали звук, свет и запах. С последним сплоховали — кисловатый запашок навсегда въелся в чугунные стенки.

— Терпимо, — пошмыгал носом Лев.

С запахом он свыкнется, но с тишиной…

Лев разбивал её частым дыханием и громким боем сердца. Он достал янтарь из мокрого мешочка, который загодя бросил в ванну. Нынче опасно оставлять блюститель без присмотра. «Зеница и Виселица» не единственная, кто ищет возможность досадить капитану вьюнов, а пропажа янтаря сулила трубочисту смертельную беду.

Мальчик задвигал ногами, и всплески волн даровали спасительные звуки. Только нужно взбалтывать воду в меру, а то местный урядчик, услышав малейший шум, мог наказать мытьём баков. У Льва сегодня не было сил оставаться после уроков, потому он довольствовался слабым волнением воды, которое убаюкивало…

Дождь щекотал.

Сперва мальчика озадачили странности со слухом. И уже после того, как принялся выбивать из ушей пробку, он заметил изъяны в зрении. И причина не в глазах, а в том, что они видят. Цвета иноземного пейзажа внушали страх. Разум воспринимал всё в округе как что-то чуждое.

Мальчик обратился в свою память, дабы узнать, как выглядят его родные земли. Тошнотворный испуг разлился по телу, когда он не вспомнил простой истины: кто есть он сам?

Память подвела мальчика, однако инстинкты захватили его мысли: «Здесь опасно, мир вокруг умирает!».

Слух не возвратился, потому он поздно заметил высокую фигуру. Обернувшись, мальчик отскочил в сторону и забился под ближайший валун. На него надвигался вал из великанов. Будь слух при мальчике, то он услышал бы многотысячное шествие издалека. Его гулкий топот, бескрайний шелест и тяжёлое молчание.

Высокие существа отчасти походили на мальчика. Человекоподобные тела облекали цельные доспехи, настолько плотно, что казалось, они и есть кожа. Головы покрывали угловатые шлемы без намёка на лицо. Вероятно, прорези или линзы для глаз послужили бы слабым местом в защите.

Судя по всему, воины брели по безжизненному ландшафту долгое время, многие расстались со своим оружием. Их шествие походило на исход. Великаны двигались прочь с надеждой, что где-то впереди их ждёт спасение. И, похоже, надежда вот-вот иссякнет.

Марш обречённых тёк по неплодородной слякоти, не замечая притаившегося мальчика. Возможно, ему бы удалось остаться незамеченным, но вдруг он различил среди сотен ног деревце, которое утопало в волнах грязи, поднимаемой идущими существами. Не помня себя, мальчик бросился к ростку и укрыл его своим телом.

Долгое время он дрожал, свернувшись в клубок. Ждал тяжесть поступи, облачённой в доспех. Пусть его растопчут, лишь бы деревце выжило в мёртвом мире.

Он осторожно поднял голову. Воины склонились над ним, и великое удивление читалось в их позах. Вокруг мальчика и деревца собиралось много зевак. От всеобщего внимания стало хуже. И когда безликие головы начали резко поворачиваться назад, мальчик вздохнул с облегчением. Лишь на миг.

Толпу внезапно охватил ужас. Кто-то падал на колени, кто-то пытался убежать от надвигающейся беды. Побег — гибельная затея. Многие в толпе обречённо застыли на месте, и через их ряды не пробиться.

Сквозь множества высоких фигур мальчик увидел, как поднимался горизонт. Вскоре вздыбленные поля и горы заслонили светило. Разум боролся с тем, что видели глаза.

Дрожь пришла с опозданием, и мальчик понял, что трясётся только его тело. Умирающий мир угрюмых воинов разрушался в тишине и безмятежном холоде.

— Так ломается Вселенная.

Темнота выскользнула в открытый Вием люк, и Лев устремился на свет. Недолго думая, кучерявый вьюн отвесил другу хлёсткую пощёчину, за которую тот будет благодарен до гроба. Эхо мальчишеского визга гуляло под сводом зала, когда трубочист вспомнил всё.

— Спрячь блюс, — шепнул Вий.

За его спиной ошеломлённо замер бледный урядчик. Ему бы не понравилось, если под его началом один из подмастерьев сошёл с ума. Из многих баков торчали головы остальных вьюнов.

Рядом из своего саркофага выполз сонный Пимен:

— Кошмар, что ли, приснился?

— Мне… нездоровится, — выдавил из себя Лев. — Могу я уйти в лекарский корпус?

Урядчик не возражал. Лев вправду собирался встретиться с Василисой. Позже. Сейчас она не ответит на его расспросы.