Девятая жизнь кошки. Прелюдия

За родителями закрывается дверь, и я бегу за подругой. Почему бы нам сегодня не поиграть в нашем сарае? Она соглашается. У нас в руках палки, и мы исследователи из 'Проклятья долины змей'. Палки протыкают сетчатый забор, проникают в треснутое окно, постукивают по шкафу. Вот он, вожделенный великан, одиноко пустует, а ведь совсем недавно был так всем нужен!

Неожиданно из шкафа выбираются два испуганных котенка и, увидев любопытных девочек, немедленно прячутся за деревянным гигантом. Кажется, нам их никак не достать. Но дети никогда не сдаются так просто. Мысль кипит. И мы начинаем раскачивать шкаф. Сейчас они испугаются, и непременно вернутся к нам, вожделенные живые пушистые комочки. Шкаф скрипит, но котята не спешат покидать свое убежище. Мы не сдаемся, подруга становится сбоку и толкает изо всех сил. И вдруг... я лежу на земле, надо мной шкаф. По счастливой случайности его дверцы открылись. И я оказалась внутри. Почти как прежде, только нет мягких пальто вокруг, а лишь низкий потолок. Ужас охватывает меня, мне ни за что на свете никогда отсюда не выбраться. Подруга колотит в стенку снаружи, она тоже очень напугана. Около часа мы пытаемся сделать подкоп, или разломать одну из стенок. Все тщетно. Я в шкафу, она снаружи. Одно мгновение разделило нас надолго. Наверное, на целый день.

Мой ужас растет как снежный ком. Она отправляется ко мне домой, звать на помощь, и тут я вспоминаю, что дома никого нет. Я одна в деревянном прочном ящике, который некогда невероятно манил меня. Но сейчас больше всего на свете я хочу лишь одного - выйти. Снаружи кудахчут куры, видимо забредшие к нам из соседского сарая. Вокруг меня течет жизнь, а я лежу в шкафу. Моя жизнь остановилась.

Подруга не возвращается. Позже я узнаю, что ее загнали домой и поставили в угол потому что долго не могли ее найти. Что она промолчит про меня, не желая меня выдавать. Ведь за такие шалости нам могут запретить дружить навсегда. А сейчас я просто остаюсь одна. На вечность. А вдруг родители не найдут меня? Вдруг я останусь здесь на всю ночь? И еще день? Вдруг я просто умру тут от голода и жажды? Я лежу на сырой осенней земле, осень теперь нисколько не напоминает лето. Время измеряется моими тревожными мыслями, крутящимся в голове как водоворот.

Когда папа вытаскивает меня из шкафа, он что-то громко бормочет себе под нос. Про доски, которые лежали на шкафу, и могли меня убить. Про то, какого черта они поехали в лес. Про многое. Я жду освобождения и понимаю, что никогда в жизни больше не приближусь ни к одному на свете шкафу. Даже нарнийскому.

Предложение А. перестает казаться мне абсурдным. Никто не может помешать нам продолжать отношения, никто другой, кроме нас самих. Я ощущаю благодарность за его терпение, за данное мне на раздумья время. Жить вместе я не готова: мне нужно отдельное пространство, только мое. Куда можно удалиться зализывать раны. Куда можно спрятаться от слишком сильных чувств. И, самое главное, где я могу оставаться независимой. Но мне очень хочется остаться вместе с ним. Сейчас меня не волнует разница в возрасте, и всякие неоконченные дела. Я лишь хочу остановить эту круговерть новых людей в своей жизни.

Я с надеждой заглядываю в сегодняшний вечер, и мне на мгновение кажется, что сидя в повозке собственной жизни, именно я держу поводья тянущих ее лошадей.

36

– Привет.

– Привет, - я смущаюсь. В сегодняшней встрече так много неловкости, словно она первая, и я никак не ожидала, что он будет ждать меня здесь, у выхода с работы, да еще с цветами.

– Я соскучился.

– Я, кажется, тоже, - сама удивляюсь я.

– Я хотел позвонить вчера.

– И почему не позвонил?

– Сам не знаю. Испугался. У нас последняя неделя тикает, ты помнишь?

– Помню, и не только об этом, - он вопросительно смотрит на меня, и я продолжаю, - помню, что просила тебя подождать до понедельника.

– И?

– Пойдем ко мне, а? Цветы хотят в воду. А мы с тобой выпьем чаю, и поговорим.

– Так обычно не отвечают согласием. У меня конечно немного опыта, но, по-моему, разговора требуют только отказы, - стухает он.

– И кто-то называл меня рабыней фантазий, - улыбаюсь я, - все не так просто, потерпи немного. Едем?

– Хорошо, я вызову такси.

Через минуту мы сидим в машине, а еще через десять - дома. Всего неделя прошла с тех пор, как нас везло другое такси, наполненное растрескивающимися чувствами. Неделя годовалой давности, успевшая не то протухнуть в теплой комнате, не то, положенная в морозилку для лучшей сохранности.

Я ставлю чайник, и иду в душ. Я больше не чувствую запах хлора, мне не с чем сравнивать эту воду. Теплые струи массируют мое тело, и перед глазами появляется картинка: меня ждет за дверью вовсе не А. Меня бросает в жар, глаза наполняются слезами, я резко закрываю горячую воду, и сдерживаю крик от контакта с холодом. Выходя из ванны я едва удерживаюсь на ногах. В дополнение к контрастному душу до одури тру себя жестким полотенцем, укутываюсь в халат, и от просочившихся ниоткуда слез не остается и следа.

А. сидит на кухне, игнорируя вскипевший чайник. Я наполняю чашки кипятком, и по очереди макаю в них чайный пакетик. Сегодня вместо засушенных листьев - чайная пыль.

– Я хочу рассказать тебе одну историю, - после бодрящих струй мне проще прыгнуть в бассейн с ледяной водой,

– Чтобы смягчить свой отказ?

– Нет, чтобы ты лучше узнал меня, и больше понимал.

– Я не хочу ничего слышать пока нет определенности, что происходит между нами.

– То есть, если я откажу тебе, то ты и слушать меня не будешь?

– Буду, надо же как-то провести положенные два часа, - зло говорит он.

– Знаешь, я не собиралась тебе отказывать, но сейчас уже не знаю. Тебя не интересует, что со мной, тебя интересует лишь, буду ли я с тобой или нет.

– Сейчас да. Я молча ждал неделю, как мы договорились. Не подгонял тебя, не торопил. Ты отодвинулась от меня, будто я предложил тебе что-то ужасное. Я и на это закрыл глаза. Я честно ждал, давай и ты будешь честной.

– Эта история напрямую связана с ответом тебе. Я не знаю, как ты ее воспримешь. Может ты не захочешь задавать вновь свой вопрос.

– Прекрати прятаться за истории!
– почти кричит он, ты будто ставишь заслон за заслоном из своего прошлого передо мной, - и мне вообще нет места рядом.

– Мои истории - это тоже я, как ты не понимаешь?! Если они настолько непереносимы для тебя, то ты уверен, что хочешь быть именно со мной, а не с придуманной свободной Гердой?
– я тоже перехожу на крик.

– Герда - это и есть ты!

– Я - не Герда, меня зовут Т. Поиграли в 'стань кем хочешь' и хватит! Хочешь прямоты, так и будь прямым! Тебе нужна я, или она? Женщина с прошлым ворохом авгиевых конюшен, или импульсивная девочка без тормозов? Я - это не она, слышишь?! Заметь меня, черт возьми, наконец! Меня, а не свою картинку!

Мы оба тяжело дышим, и повисшая пауза освещает нас, охваченных горькой страстью. Ярость сменяется печалью и бессилием.

– Ты права, извини. Рассказывай, - очень тихо говорит он.

Я собираюсь с духом, я полна решимости сделать прыжок.

– Мой рассказ совсем про недавнее прошлое, - голос начинает дрожать, - про человека, который был до тебя. Ты никогда не спрашивал о нем, а я никогда не говорила.

– Ты в него влюбилась?
– перебивает он меня

– Нет, не думаю, он был очень странным

– Был?

– Был, - снова повисает пауза, мне нужно вынырнуть, чтобы запастись дыханием.

– Он погиб, - я отсоединяюсь от своего тела, и дальше вещаю понятно и спокойно, наша с И. история оказывается куда длиннее, чем мне казалось. Я вспоминаю, каким презрением он окатил меня при нашем знакомстве. Как мои чувства к нему раскачивались то вверх, то вниз, а после начали бессистемно скакать на месте. Я вспоминаю тот вечер. Вечер, когда я могла сказать нет, а сказала да. Вечер, когда чудом не разделила с ним его судьбу. Я замечаю, как А. берет меня за руку и держит ее на протяжении всего моего рассказа. Вижу, но не чувствую его руки, не чувствую своей руки. Мой рассказ предельно точен и предельно бесстрастен. Я помню множество чувств, будто я наблюдала за ними со стороны, но не чувствую ни-че-го, - а потом его заменил ты, - заканчиваю я.