Дитя леса

Мгновенный импульс, и я рванула с места. Наугад, не разбирая дороги. Под ногами замелькали квадратики серой плитки, потом гравий. Перемахнула через забор, как в детстве, когда отец в качестве тренировки заставлял с разбега перепрыгивать через поваленные деревья, и помчалась дальше, в лабиринт улочек, в холод и одиночество.

Не знаю, сколько времени прошло, когда густую темноту прорезал луч фонарика, пошарил белым пятном у моих ног, зацепил ботинки, метнулся выше и ослепил меня.

– Вот ты где! – раздался как ни странно трезвый голос Егора.

Я сидела на земле, прижавшись спиной к деревянному столбу с проводами. Зубы вмиг перестали стучать, но мышцы настолько задеревенели, что я едва ли смогла бы встать.

– Лесь, не дури. Поехали домой. И прости дурака. Вырвалось. Я действительно ничего о тебе не знаю. Но хочу знать.

Он назвал меня по имени. По моему настоящему имени. Или послышалось?

Егор помог мне подняться, распахнул куртку на груди и обнял так, чтобы я согрелась. Запах его тела и мягкое тепло подействовали как бутылка водки, выпитая залпом. Я сомлела.

– Я действительно жила в лесу. Хочешь, расскажу? Всё расскажу…

И меня прорвало. Я не заметила, как мы сели в такси, как оно, поплутав по тёмному дачному посёлку, выехало на трассу. Я говорила. Про маму, отца, дом, лес, Речушку, Русю, книги, картины… А когда замолчала, волшебство развеялось.

Егор неожиданно впился в мои губы поцелуем. Задохнувшись, я мягко отстранилась и нервно хихикнула, глядя на маячивший впереди силуэт таксиста. Егор же, как проснувшийся вулкан, начал сыпать вопросами. Его интересовало всё: от того, что мы ели, до того, во что верил мой отец. Мы говорили всю дорогу до дома, и потом, сидя на кухне Инессы и уничтожая запасы её холодильника, – до самого утра.

Вымотанная и опустошённая я повалилась в постель и тут же вырубилась со странным ощущением: я так и не рассказала самого главного. Того, что надёжно пряталось в самых тёмных уголках души. Того, что невозможно облечь в слова.

После откровений с Егором я испытала тот же восторг, который накрывает во время полётов во сне. Восторг и освобождение. Ближе этого мужчины мне была только мама. Я не могла поверить, что можно быть настолько счастливой и влюблённой. Как бы мне хотелось, чтобы она порадовалась за меня! Ведь мне удалось сделать всё, о чём я мечтала: переехать в город, найти родню, начать работать, встретить лучшего мужчину на свете.

Я обожала его за порывистость и страстность, за подвижность и огонёк в глазах, за увлечённость и интерес к жизни. Егор был искренним, настоящим. И я ему нравилась. От этой мысли по телу разливалось сладкое тепло. Мне хотелось прижаться к нему, почувствовать, как он осыпает поцелуями моё лицо и шею, как стонет от удовольствия.

Всё чаще я вспоминала разговор с Сашей. Стыд растворялся желанием узнать, что же такое настоящая любовь. Пусть я и не супер, как она выразилась, но Егор всё-таки выбрал меня из всех знакомых ему девушек. Я должна дать ему понять, что готова к следующему шагу.

Утро через неделю после поездки на дачу началось как обычно. Будильник. Завтрак. Душ. Книга. Дорога на работу.

Оказавшись на месте, я вымыла полы и присела на корточки, чтобы оценить зеркальность плитки – всё было идеально. Затем протёрла пыль с подоконников, журнального столика, полированной стойки. Пробежала кончиками пальцев по висящей в рядок одежде. Чего здесь только не было! Блестящие платья, пушистые шубки, кожаные брюки, туфли на невообразимых каблуках, кожаные сумочки причудливых размеров. А ещё очки, ремни, цепочки… Я трогала ткани: гладкие, бархатистые, воздушные. Вот бы примерить хоть что-нибудь! С одной стороны, мне казалось, что я увижу в зеркале настоящую принцессу – самую красивую девушку в этом городе, с другой – боялась, что столкнусь лицом к лицу с чучелом и уже никогда не смогу стереть этот образ из памяти.

Первой явилась Саша. Зашла, цокая каблуками сапог, сняла пальто, включила компьютер.

– Привет, – поздоровалась я.

– Кофе сделай, а, – ответила она, не глядя.

Когда я вернулась из подсобки, рядом с Сашей сидела Мила. Я не слышала, как она вошла. Значит, сейчас придётся варить ещё одну порцию кофе. На этот раз с молоком.

Я поставила чашку на стойку, но не успела развернуться, как девушки разом оторвались от экрана ноутбука и подняли головы. На меня уставились две пары круглых глаз.

– Да ла-а-адно! – протянула Саша.

– Точно она, – прошептала Мила.

Я напряглась.

– Ты, что, реально в лесу жила?

Кровь отхлынула от лица. Я снова оказалась там, в тёткиной гостиной, под прицелом жадных взглядов и вопросов, как под перекрёстным огнём. Но… откуда они узнали?

– Про тебя тут статья на городском портале. Егор Хропов написал. Офигеть. У нас знаменитость полы моет, а мы и не знали!

При чём тут Егор? Их тон – насмешливый, пренебрежительный – не тронул меня, потому что я уже чувствовала подступающую панику, и она перечёркивала все остальные ощущения. Произошло что-то страшное, но что именно?

– Ты не в курсе, что ли? Да иди сюда. Вот!

Как в тумане я обошла стойку, приблизилась к девушкам, к раскрытому ноутбуку. В ноздри ударил запах, смешанных из их духов: слишком сладкий, слишком резкий.

Я посмотрела на экран и увидела крупный текст: «Сбежавшая из тайги. Сибирячка выросла в семье отшельников и в восемнадцать лет впервые оказалась в Новосибирске». На фотографии – моё лицо. Я не смотрю в камеру. Размытый фон. Где и когда был сделан этот снимок?

Сердце сбилось с ритма, но я продолжила читать. Мои собственные слова, произнесённые во время поездки на дачу, когда я изливала Егору душу, в виде черных букв на белом экране выглядели нереально, как будто речь шла совсем о другой девушке, героине приключенческого романа. Маугли, вспомнила я. Прочитав до конца, я обратила внимание на комментарии. Их было больше тысячи. Тысяча людей захотели что-то написать по поводу моей истории?

Я не могла поверить, что такое возможно. Не знаю, кто щёлкнул мышкой, но комментарии тут же развернулись на целую страницу и замелькали перед глазами.

«Общество деградирует от бесцельной жизни и потребления. Наличие гаджетов никого умней не сделало. Сама бы в тайгу ушла, но духу не хватает».

«Ну понятно, почему девушку к людям потянуло. Возраст, гормоны… Ей тяжелее, чем родителям, они-то нашли друг друга».

«Полстраны живёт, как она, в разваливающихся деревнях, без медицины, и никто не пиарится».

«Сказка какая-то. Где фото избушки? Где родители? Она вообще нормальная? Насочиняла, а журналюги и поверили. Я могу рассказать, что с Марса прилетела. Ау, хотите статейку?»

«Хорошая девка. Наверняка готовить умеет, не то что городские. Я бы женился».

«А справка от психиатра у неё есть? Надо бы проверить».

Когда строчки слились в один чёрный ком, я отшатнулась.

– Понятно, почему ты девственница до сих пор.

Это сказала Саша. Не удержалась, чтобы не припомнить. И обе засмеялись в голос. Они смеялись так долго и громко, что им пришлось утирать слезы, прикрывать рты руками и хвататься за бока. Я попятилась к двери. Не помню, успела ли убрать швабру в кладовку. Не помню, надела ли куртку. Не помню, как оказалась на улице.