Дневник лабуха длиною в жизнь

Сказав спасибо, забрав программу, я вышел. Адам, ни проронивший ни слова, последовал за мной. Мы стали единственным в городе оркестром, законно продолжающим играть еврейскую музыку. Возле "Аппендицита" говорили, что, мол, не надо было лезть на рожон, некоторые играют еврейскую музыку, выдавая ее за молдавскую, и что и без еврейских мелодий можно хорошо зарабатывать.

Бунтарство не предполагает спокойной жизни, но дает спокойствие душевное. И еще я понял - быть принципиальным непрактично, зато приятно.

За время, отпущенное нам, судьба каждого из нас в той или иной степени влияет на большое количество судеб с нами соприкасающихся. Через три недели ЛОМА сверху дали команду, и наш оркестр уволили за нарушение трудовой дисциплины. Уволили без права работать вместе! Конечно, жаль, что распался хороший коллектив, но я знал, что музыканты все хорошие и без труда найдут работу.

– Декабрист сраный, - сказал Срибный, - потерять такой оркестр!

– "Бодался теленок с дубом", - добавил Робик.

Лана

Времени у меня теперь стало достаточно. Играю свадьбы, да и колхоз с таксопарком - большое подспорье. В августе Срибный, Боярский и я собираемся вместе с детьми поехать на Кавказ.

Срибный договорился в каком-то доме отдыха под Сочи. За неделю до конца июля Лёня с беременной Таней поехали отдохнуть и оставили на меня с Наташей свою квартиру. В моей квартире с Наташей мы все это время не были. Мама знала, что я встречаюсь с молодой, красивой русской девушкой, и как-то спросила.

– Сынок, разве нет хороших еврейских девушек?

– Уверен, мама, что есть... мне пока не попадались.

– На сколько лет она младше тебя?

– На тринадцать.

– Вот видишь, - искала изъяны мать, - говорят, к тому же красивая.

– Да.

– Что да, да?
– не унималась она.
– Наставит тебе рога, или тебе не привыкать?!
– нехорошо закончила маманя.

– Так! Говорить не о чем, - резко сказал я и, развернувшись, ушел.

Нам оставалось жить на этой квартире три дня, на четвертый - уезжаю в Сочи. Мы впервые поругались из-за какой-то ерунды. Наташа показала характер и сказала, что уходит. Я тоже решил проявить характер и не пошел за ней. Спустя час она вернулась, и мы помирились. "Может, у этой девушки есть чувство самокритики?"

Днем следующего дня я зашел к Боярскому. За неделю до смерти Иры Белла родила девочку. Я стал ее крестным отцом. Вовка ел борщ, завернув кверху, чтобы не намокли, кончики своих черных тараканьих усов.

– О, - встрепенулась Белла, - как раз подумала о тебе.

– С чего бы?

– Ведь ты сейчас один?

– Не совсем один, - поправил ее я, - встречаюсь с хорошей девушкой.

– Подумаешь, встречаюсь-шмечаюсь, баба свободная есть, пальчики оближешь, - затараторила она, - меньше года назад вышла замуж и уже развелась, но девка хорошая, порядочная, молодая и очень красивая... Хочешь, дам телефон... Можешь прямо сейчас от нас позвонить, - атаковала Белка, - и ты с Вовкой ее видели.

Я посмотрел на Боярского. Он поцеловал свои три сложенных пальца и восторженно произнес:

– Цимес! То, что надо!

– Можешь ему поверить, он знает, что говорит, - вставила жена.

– Кто она?
– спросил я с любопытством Вовку.

– Помнишь, Лещ, Кабан, Натан, я и ты играли свадьбу, вышли жених с невестой, и у всего зала отвалились челюсти от ее красоты?

– Да, помню, конечно, - почему-то заволновался я.

Белка, заметив мое замешательство, продолжала наступление:

– Возьми да позвони, не тяни - уведут такую бабу!

– Белла, ты же знаешь, что послезавтра мы с твоим мужем и ребенком едем в Сочи... времени уже нет... и вообще... я не знаю... нужно ли мне это?..

Свадьба действительно запомнилась только благодаря красоте невесты. Она действительно была ослепительно красива!

– Вовка мне говорил, что у тебя красивая, молодая девушка, - не унималась она, - но ты ведь можешь просто встретиться, пойти на кофе, а там видно будет, кстати, живет она одна в своей квартире, с телефоном, в центре города... Еврейка к тому же... Хоть раз в жизни родителям сделаешь приятное... В общем, на тебе ее номер, можешь выйти в ту комнату позвонить, зовут ее Лана.

Нацарапав на листке бумаги номер телефона, она всунула его мне в руку.

– Ну что стоишь, рот открыл, давай звони!
– скомандовала Белка.

Я медленно двинулся в другую комнату. Неуверенной рукой набрал номер. Она почти сразу ответила. Я представился, сказал, что от Беллы Боярской, и что недавно играл на ее свадьбе, и что она произвела на меня неизгладимое впечатление, предложил встретиться за чашечкой кофе. Она как-то сразу же согласилась, не зная меня и не помня. Договорились, что приеду к ней через полчаса. Боярский вышел со мной, хотел со мной курнуть в машине. Курнули, посидели минут десять, и я поехал к Лане.

Она стояла у своего подъезда. Медленно подъезжая, я рассматривал ее. Выше среднего роста, фактурная, заметная молодая женщина. На ней была надета голубая нейлоновая кофточка с короткими рукавами, под которой притаились превосходные груди. В цвет кофточке - темно-голубая юбка и на стройных ножках - туфли в тон на небольшом каблучке. Красивая, эффектная женщина, и, как подметил Натан, действительно смахивающая на Софи Лорен. Остановившись рядом, я вышел из машины и представился.

– Здгаствуйте. Лана, - мягко прокартавила она, протянув руку.

Посидели минут десять в машине, поговорили. Она работала в бухгалтерии какой-то конторы, недалеко от дома. Выяснили семейный статус... И я повез ее в Брюховичи, в лесок. Все пошло быстро, и через несколько минут наши с начала осторожные, затем все распаляющиеся поцелуи превратились в яростное сосание губ. Давно стемнело, а мы никак оторваться не могли друг от друга. По радио Польша давала бразильский джаз. Попытался руки распустить, но она мягко сказала: "Сегодня нельзя". Наконец, придя в себя, я сказал, что мне надо раньше домой и что завтра с друзьями и детьми едем в Сочи.

Отвез ее домой. Договорились, что по приезду позвоню.

По дороге к Наташе, которая наверняка волнуется, что меня так долго нет, остановился и, выйдя из машины, испачкал руки в грязи. Наташе рассказал байку о спустившем колесе и заклинивших винтах. Чувствовал я за собой вину, но заметно по мне не было.

Ничто мне не мешало перед разлукой на месяц насладиться Наташей. Я свернул на путь вранья - то, от чего страдал с Ирой. Осознавал порочность своего поступка, но, разбив маяк совести, побрел во лживой мгле.