Дневник лабуха длиною в жизнь

Нас поселили в доме отдыха в небольшом поселке недалеко от Сочи. Компания подобралась веселая. С нами отдыхали два племянника Марика с женами и детьми и их друзья - две пары из Москвы. Виталик, Гена и Саша не вылезали из воды. Мы играли в карты, в нарды, а вечерами, когда компания прикладывалась к алкоголю, мы с Боярским и Срибным закручивали мастырку.

Как-то вечерком рассказал я друзьям о своих метаниях. Марик не стал осуждать, сказал, что правильно мыслю, и одобрил мои отношения с Ланой. Подозревая, что ему нравится Наташа, я никогда не сомневался в его порядочности, но понимал, что если мы расстанемся, то у него появится шанс. Наташа же любила Марика как друга.

Боярский подогревал:

– Да, Лана - классная баба!

После этого разговора я решился и написал Наташе письмо о том, что встретил женщину, что она мне понравилась, что у нас с ней еще ничего не было, что она еврейка и что раз в жизни хочу угодить родителям и прошу простить меня. В общем самое что ни есть дурацкое, глупое, подлое письмо. В минуты, когда дети спали и я оставался наедине с собой, сидя у ласковой воды, рассуждал: "Не нужен я Наташе, не достоин ее, только жизнь поломаю, не смогу уже быть только с одной женщиной, порочным стал, больше не способен на сильные чувства, а тут красивая, своя - мама будет счастлива!"

Прошел месяц, и, загоревшие, отдохнувшие, мы вернулись домой. Поезд пришел в пять утра. На перроне стояла Лана (узнала от Белки Боярской, когда мы приезжаем). Срибный и Боярский удивлено смотрели. Виталик вертел головой то на меня, то на нее. Она подошла, я чмокнул ее в щеку. Взяли такси и приехали к моим.

– Мама, - сказал я, заходя в дом, - познакомься - это Лана, мы с ней встречаемся.

Белка уже на следующий день узнала от Ланы, что мы с ней целовались, и, встретив мою маму на Галицком базаре, рассказала о ней. Мама восхищенно, во все глаза смотрела на Лану. Папа, улыбаясь, наблюдал.

– Мы пошли, - сказал я.

– Куда?
– почему-то спросила мать.

– К Лане.

– Идите, идите, детки, - радостно залопотала она.

И столько было счастья в ее глазах! Была бы христианкой, перекрестила бы нас вослед.

Пришли к Лане и сразу легли в кровать. Вечером, хорошо отдохнувшие, пошли в ресторан "Львов" поужинать и отметить знакомство. На следующий день Лана рано ушла на работу. Когда я открыл глаза, то обнаружил у кровати сервировочный столик, на котором стоял еще теплый кофе и два бутерброда с сыром и колбасой, накрытые салфеточкой. "Неплохо для начала - хорошая девушка".

Повалявшись до полудня в постели, я направился к "Аппендициту", надо бы поискать вечернюю работу, хотелось играть с оркестром. Как оказалось - вовремя подошел. Мне предложили поработать в качестве бас-гитариста в ресторане "Москва".

Вечером перед сном пошел принять душ. Лана предложила потереть мне спинку, а заодно и помыла меня полностью (со всеми вытекающими последствиями). "Кайф! Хорошая девушка". Остался у нее жить.

Купил бас-гитару. Ресторан находился в самом центре города и всегда был полон. Парнус был хороший.

О Наташе старался не думать. Но не получалось. Каждый день, с самого утра я закручивал мастырку, возле "Аппендицита" - еще одну, вечером перед работой добавлял, после работы - продолжал. Жил в тумане. Вроде что-то вижу, что-то понимаю и вроде - нет.

Лана любила красиво одеваться. За короткое время я купил для нее в комиссионном магазине туфли, красивую сумочку, косметику. Как-то она рассказала мне, что звонил какой-то мужчина и говорил ей, что она делает большую глупость, связываясь со мной, что я гуляка и бабник. Я заверил ее, что все это - неправда и что мне просто завидуют, потому что у меня есть такая красавица. Она успокоилась.

Конец сентября. Пару дней тому назад перевез к ней пианино и телевизор. Свой день рождения решил отметить у Ланы. Мне тридцать два. Пришли Лёня с Таней, Кабан, Натан, Марик Браун с женой Людой и Женя-саксофонист, с которым я тогда работал.

Видимо, я перекурил. Встал, попросил внимания и объявил, что мы с Ланой собираемся пожениться. Гости во все глаза уставились на меня. Довольная Лана стала принимать поздравления. Я не предупреждал ее о том, что собираюсь сделать такое объявление, да и сам этого не ожидал! Через месяц совместного проживания, когда спала первоначальная сексуальная эйфория, я обратил внимание на то, что она не отходит от меня ни на минуту. Постоянно рядом - просто прилипала. Не дает никакого свободного пространства. Дышать тяжело. Начинал понимать ее мужа. Как-то Лана решила почитать мне свои стихи. Пока, мягко картавя, она читала свои дурацкие стихи, я смотрел на ее красивые, большие глаза и думал: "Зачем я здесь? Что я здесь делаю?" Она иногда называла меня Мугзиком. Я вздрагивал.

На днях встретил Руслана. Он предложил провести время с двумя девчонками. Согласился без всякого зазрения совести. Марик был в командировке, у меня были ключи от его квартиры. Девушки оказались студентками консерватории. Одна из них училась на композиторском, другая была альтисткой. Купили бутылку водки, закуску и конфеты. Мы с Русланом курнули. В разгар веселья я взял альт и пытался играть "Семь-сорок", все танцевали голышом.

Лана каждый день в ее обеденный перерыв прибегала домой. Я, уже обшмаленный, все еще нежился в кровати. Она с порога предлагала:

– Мугзик, хочешь поиггаться?

– Давай!

Она возвращалась на работу, я ехал к "Аппендициту". Спросил ее как-то, хочет ли она поехать со мной в Америку, на что она ответила, что поедет.

Возможно ли познать себя?

Императив, заложенный нам в голову с детских лет, а позже и в школьные годы, "что такое хорошо, а что такое плохо" часто дает плоды уже в зрелом возрасте, что все-таки лучше, чем никогда. Мы ищем любую лазейку, чтобы оправдать свои действия. На ум приходят размышления об обстоятельствах, которые мы сами создали и которые теперь нами правят, о судьбе, в книге которой все уже записано и на которую легче всего валить. Иногда мы размышляем о генетике, от которой никуда ни денешься.

Я пытался познать себя, и разум подсказывает мне, что обстоятельства, в которых я оказался сейчас - это результат только моих необдуманных, часто импульсивных решений. Но душа тут же подбрасывает мысль о том, что это - судьба моя. Но ведь судьба моя в конце концов оказывает влияние на людей, со мною связанных. Вот уже второй раз заставляю страдать ни в чем неповинную Наташу. В первый раз - моим возвращением к Ире и теперь - моим уходом к Лане. Быстрее всего, и Лане достанется. Муторошно мне было от всего этого. Не видел выхода.

"В конце концов размышления эти вполне могут привести к положительным результатам", - подсказывал мне мой врожденный оптимизм.

Мишка

К "Аппендициту" подошел Руслан. Он знал, где найти меня. На руках держал щенка кавказской овчарки шести - восьми недель от роду.

– Где взял?
– спросил я его, забирая песика.

– Где взял, где взял - купи за червончик.

– Да нет... я бы с удовольствием... но куда мне сейчас собаку?

– Я думаю, Лана тебя так любит, что не откажет.