Дни мародёров

Проход между школой и «Сладким королевством» промерз насквозь. Чтобы немного согреться, Сириус пробежал по нему собакой, но когда он выбрался из кондитерской на воздух, ему показалось, что его как кутенка за шкирку окунули в чан с ледяной водой — такой мороз сковал деревушку под вечер. Так что когда он стучался в заднюю дверь «Трех метел», думал уже не столько о прелестях Розмерты, сколько о её горячем гроге или медовухе.

— А тебя не накажут за то, что ты гуляешь в такое позднее время? — игриво спросила Розмерта, повисая на дверном косяке и глядя на замерзшего до костей Сириуса.

— А т-тебя? — спросил Сириус, содрогаясь под порывами ледяного ветра.

Розмерта горько вздохнула она и за воротник втянула его в теплое помещение.

— Пойдем.

— Что, опять поругался со своей подружкой? — спросила Розмерта, завороженно глядя, как двигается кадык на шее Сириуса, по мере того, как Блэк пьет, все дальше откидывая лохматую голову.

Они сидели в её комнате. В её чудесной, восхитительной, теплой комнате, пропахшей яблоками и деревянной стружкой.

Всегда такой лохматый и темный, Сириус каким-то образом ухитрялся очень органично смотреться на фоне пухлого белого покрывала с рюшами и скопища бархатных подушечек.

Выдув до дна кружку горячей медовухи, он уронил руку с пустой кружкой на колено и блаженно вздохнул, облизав губы.

— Слушай, Роуз, — он попытался сосредоточить на ней взгляд, но зрачки его пьяно плыли. — А у тебя есть это... — он икнул. — Зелье?

— Какое? — она ласково погладила его по щеке. — Бодроперцовое?

— Не-ет... — Сириум озадаченно нахмурился, глядя в третье измерение, сжал ладонь Розмерты обеими руками и поцеловал. — Ну это зелье.

Розмерта непонимающе моргнула.

— Ну для этих ваших... дел.

Розмерта понимающе рассмеялась.

— Всё с тобой понятно, Блэк, — она вытащила из ящика туалетного столика какой-то флакончик. — Я могла бы и сама догадаться. Она тебя вытурила. И ты не придумал ничего лучше, чем прибежать ко мне.

— Да ладно тебе, — Сириус обеими руками поймал флакон. — Ты же знаешь, что я тебя... — он икнул. — ...люблю.

Розмерта взялась за расческу и, глядя в зеркало туалетного столика, проследила за тем, как Сириус потянулся к сброшенной куртке. Почему-то когда он не просто сунул зелье в нагрудный карман, но и защелкнул на нем кнопку, Розмерту особенно больно кольнула ревность.

А когда Сириус повернулся к ней, привычным жестом откинув с лица волосы, и на Роуз как-то совершенно по-детски взглянули льдисто-серые глаза, она поняла, что всё это была не шутка. И что у неё действительно нет и никогда не будет сил выставить его за дверь. Что бы он ни натворил.

Как будто уже тогда она знала, что в ближайшие пятнадцать лет всегда будет оставлять своё окно открытым.

На следующее утро, десятого декабря выпал снег.

Сириус уже привык, что в День его рождения всегда выпадает столько снега, словно где-то кто-то неправильно накладывает погодные чары и снегопад никак не может остановиться.

Вот и сегодня. Когда он разлепил глаза и поднялся из теплых объятий Розмерты, увидел, что окно залепило хлопьями белого света — такого яркого, что смотреть больно.

Поцеловав напоследок теплое, круглое плечо, Сириус торопливо оделся, накинул заботливо приготовленную Розмертой теплую мантию и распахнул окно — вниз упал целый сугроб и, кажется, контузил какую-то кошку.

Вдохнув полной грудью, Сириус ещё разок оглянулся на спящую девушку и вылез на пожарную лестницу. Спускаясь вниз, он несколько раз чуть не грохнулся и у него даже появилась мысль, уж не поливает ли Освальд водой эту несчастную лестницу?

На главной улице его встретил Джек Фрост, обхватил за плечи и в его приятной компании Сириус направился к выходу из деревни, но не успел сделать и десяти шагов, как одно из спящих окон распахнулось.

— Доброе утро, Сириус! — звонко молвила Джолин Флюм, дочка владельцев «Сладкого королевства» и личный враг Розмерты. Эти двое начали соперничать с того дня, как у пятилетней Роуз появилось платье в цветочек, а у Джолин — лаковые туфельки.

— Доброе утро, мисс! — громко крикнул Сириус шутливо приподнял несуществующую шляпу.

— Я смотрю, ты снова забыл, где находятся мои окна? — несмотря на игривость, в её голосе прозвучала требовательная нотка.

— Окон так много... — уклончиво заметил Сириус.

— А где окна этой шлюхи ты никогда не забываешь! — предсказуемо выдала она.

Сириус усмехнулся.

— Зачем мне шлюха, если порядочные девушки готовы выполнить все мои желания? Доброе утро! — и он зашагал дальше, а в спину ему ударился стук закрываемого окна.

Роксана спала, свернувшись под одеялом калачиком. Закончившаяся пластинка крутилась и потрескивала в проигрывателе. Приподняв двумя пальцами иглу, Сириус снял диск и в комнате воцарилась тишина, в которой стало отчетливо слышно мирное дыхание спящей. Вытащив из-за пазухи нераспечатанную коробку «Шоколадных лягушек», Сириус примостил её на тумбочке, покопался в кармане и поставил сверху поставил флакончик с зельем Розмерты.

Спальня в башне Гриффиндора казалась белой из-за снега, залепившего окна. Из-под одеял на кроватях торчали взлохмаченные головы Лунатика и Хвоста — кровать Джеймса была застелена и на ней валялась куча отвергнутых свитеров. В середине комнаты тихо гудела круглая батарея, обвешанная по ободку чинными полотенцами Лунатика и разноцветными носками Сохатого, половина которых попадала на пол.

Сириусу показалось, что всего секунду назад он опустил голову на родную подушку, укрылся и закрыл глаза, как его разбудил оглушительный взрыв.

Он подскочил на постели, путаясь в одеяле и простыне.

— К-хого чета? — промямлил он, ошалело вертя головой и тут его кто-то с размаху шарахнул по этой голове подушкой.

— ПОДНИМАЙ СВОЙ СТАРЫЙ ЗАД, ЧЕРТЯКА! — радостно заорал Сохатый, запрыгивая на кровать Сириуса прямо в ботинках. — С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ, СТАРЫЙ ТЫ ХРЕН!

К нему присоединились Лунатик и Хвост — они повалились на Сириуса втроем, лохматя ему волосы и наперебой выкрикивая матерные поздравления сохатовского производства. Сириус смеялся вместе с ними, зачесывая назад волосы, когда его взгляд вдруг привлек блеск. Он машинально оглянулся... а потом рванулся в ту сторону всем телом.

На тумбочке приветливо блестела лакированным боком его старая, горячо любимая «Plovdiv».

— Охуеть... да вы нахрен тронулись! — Сириус схватил гитару. — Охуеть... о Мерлин! — с глухим стоном он несколько раз сжал и потер крепкий гриф. Погладил ладонями заново зачищенные и отлакированные изгибы гитары. — О, детка... блять... — он всерьез испугался, что сейчас разревется и порывисто оглянулся, во все глаза глядя на друзей. — Откуда?!

— Нам пришлось влезть в дом твоих стариков, чтобы её вытащить, — сообщил Сохатый. — И ещё убить Кикимера, — он хлопнул Сириуса по плечу. — Извини.