Домби и сын
Шрифт:
Между тмъ собесдницы, въ блаженномъ невдніи того, что вокругъ нихъ происходило, внимательно наблюдали сцену раздванья, кормленья и укладыванья въ постель маленькаго Павла. По окончаніи всхъ этихъ церемоній, он услись за чайный столикъ передъ каминомъ, и теперь только, обернувшись къ дтскимъ кроваткамъ, он вспомнили о миссъ Флоренс, которая тоже, благодаря настойчивости Полли, съ нкотораго времени спала въ одной комнат съ братомъ.
— Какъ она крпко спитъ! — сказала миссъ Токсъ.
— Вдь вы знаете, моя милая, — отвчала м-съ Чиккъ, — она слишкомъ много рзвится съ маленькимъ Павломъ: устала!
— Это замчательная двочка, —
— Вылитая мать! — возразила м-съ Чиккъ, понизивъ голосъ.
— Бдняжка, — сказала миссъ Токсъ. — О, Боже мой!
Эти слова миссъ Токсъ произнесла съ глубокимъ сожалніемъ, хотя сама не знала для чего.
— Флоренса никогда, никогда не будетъ Домби, — сказала м-съ Чиккъ, — проживи она хоть тысячу лтъ!
Миссъ Токсъ возвела очи свои гор, и духъ ея, видимо, сокрушался отъ полноты сердечной скорби.
— Меня ужасно безпокоитъ ея будущность, — сказала м-съ Чиккъ съ видомъ благочестивой кротости и смиренія. — Я не могу безъ ужаса вообразить, что станется съ нею, когда она вырастетъ? Бдняжка! какое мсто займетъ она въ свт? Во мнніи отца она стоитъ невысоко, да иначе и быть не можетъ: въ ней ничего нтъ общаго съ Домби!
Физіономія миссъ Токсъ выразила ясно, что противъ такого убдительнаго аргумента нечего и возражать.
— Этотъ ребенокъ, — продолжала м-съ Чиккъ, съ искренней довренностью, — вылитая покойная Фанни! Она неспособна ни къ какому усилію, ручаюсь въ этомъ. Ни къ какому! Она никогда не пробьется въ сердце отца, никогда не обовьется около него, какъ…
— Какъ плющъ? — прибавила миссъ Токсъ.
— Какъ плющъ! — подтвердила м-съ Чиккъ. — Она никогда не бросится и не приникнетъ въ родительскія объятія, какъ…
— Робкая серна? — прибавила миссъ Токсъ.
— Какъ робкая серна! — сказала м-съ Чиккъ. — Никогда! Бдная Фанни! A какъ я, однако-жъ, любила ее!
— Не разстраивайте себя, моя милая, — сказала миссъ Токсъ умоляющимъ тономъ. — Успокойтесь, вы такъ чувствительны.
— Мы вс имемъ недостатки, — скязала м-съ Чиккъ, проливая слезы и покачивая головой, — да, y насъ y всхъ есть недостатки. Я очень хорошо видла ея пороки, но никогда не давала этого замтить. Сохрани Богь! A какъ я любила ее!
Покойная м-съ Домби точно имла свои слабости и недостатки — увы! кто ихъ не иметъ! — но она была ангеломъ женской кротости и ума, если сравнить ее съ м-съ Чиккъ, съ этой пустой, надутой бабой, которая теперь съ такимъ же нахальствомъ хвасталась своимъ мнимымъ покровительствомъ, съ какимъ во время оно при всякомъ удобномъ случа обнаруживала передъ невсткой свое гордое снисхожденіе и терпимость. Какъ прекрасна терпимость, когда проистекаетъ изъ чистаго сердца, и какъ отвратительна, когда ею маскируется злой и, гордый характеръ!
М-съ Чиккъ еще продолжала въ сердобольномъ умиленіи вытирать сухіе глаза и знаменательно качать головою, какъ вдругъ кормилица осмлилась замтить, что миссъ Флоренса проснулась и сидитъ на кроватк. Въ самомъ дл она проснулась, какъ говорила кормилица, и на рсницахъ ея сверкали слезы. Но никто, кром Полли, не видалъ ея мокрыхъ глазокъ, никто не шепнулъ сиротк утшительнаго слова, никто не слыхалъ, какъ билось и стучало ея сердце!
— Няня, — сказала малютка, пристально смотря на кормилицу, — я пойду къ братцу, позволь мн лечь подл него.
— Зачмъ, голубушка? — спросила Ричардсъ.
— Ахъ, мн кажется, онъ любитъ меня! — вскричала почти въ
безпамятств малютка. — Пусти меня къ нему. Пожалуйста, няня!М-съ Чиккъ обратилась къ ребенку сь материнскими наставленіями и замтила, что доброй двочк стыдно капризничать. Но Флоренса, не сводя съ доброй няни испуганныхъ глазъ, еще повторила просьбу, соединенную на этотъ разъ съ громкимъ плачемъ и рыданіемъ.
— Я не разбужу его, — сказала она, опустивъ голову и закрывъ руками глаза. — Я только положу къ нему руку и усну. Ахъ, сдлайте милость, позвольте лечь съ нимъ; я знаю, онъ любитъ меня!
Ричардсъ, не говоря ни слова, взяла двочку на руки и положила на кроватку, гд спалъ младенецъ. Малютка плотно придвинулась къ брату и, слегка обнявъ его шейку, сомкнула заплаканные глаза и успокоилась.
— Бдная крошка, — сказала миссъ Токсъ, — врно, ей что-нибудь пригрезилось!
Это незначительное происшествіе прервало назидательный разговоръ, и уже трудно было его возобновить. М-съ Чиккъ, по-видимому, совершенно была утомлена созерцаніемъ доблестныхъ подвиговъ высокой своей нравственности. Пріятельницы поспшно допили чай и немедленно отправили слугу за фіакромъ. Наемъ извозчика для миссъ Токсъ былъ дломъ первой важности, и она приступала къ нему не иначе, какъ съ большими приготовленіями, въ которыхъ соблюдалась строжайшая система.
— Потрудитесь, пожалуйста, Таулисонъ, — сказала миссъ Токсъ, — взять съ собою чернильницу съ перомъ и хорошенько запишите номеръ.
— Слушаю, сударыня, — отвчалъ Таулисонъ.
— Да потрудитесь, пожалуйста, Таулисонъ, — продолжала миссъ Токсъ, — перевернуть въ фіакр подушку. Она обыкновенно, — прибавила миссъ Токсъ, обращаясь къ мгъ Чиккъ, — по ночамъ бываетъ сыра, моя милая. Да еще я побезпокою васъ, Таулисонъ, — продолжала миссъ Токсъ, — потрудитесь взять вотъ эту карточку и шиллингъ. Скажите, что онъ долженъ хать по этому адресу и что ему больше шиллинга не дадутъ. Не забудьте, пожалуйста.
— Не забуду, — отвчалъ Таулисонъ.
— Да еще, — мн совстно, что я васъ такъ безпокою, Таулисонъ, — сказала миссъ Токсъ, нершительно посматривая на лакея.
— Ничего, сударыня, — отвчалъ Таулисонъ.
— Такъ потрудитесь, пожалуйста, Таулисонъ… но нть, ужъ такъ и быть, ступайте, Таулисонъ. Мн право очень совстно…
— Ничего, ничего, сударыня, — возразилъ услужливый лакей.
— Такъ вотъ что, — сказала, наконецъ, миссъ Токсъ не совсмъ ршительнымъ тономъ, — вы этакъ какъ-нибудь мимоходомъ намекните извозчику, что леди, съ которой онъ подетъ, не то что какая-нибудь этакъ… что y ней есть знатный дядя, сильный и строгій человкъ, что онъ засадитъ въ тюрьму всякаго, кто оскорбитъ его племянницу. Вы можете даже, любезный Таулисонъ, разумется, какъ-будто мимоходомъ, невзначай, по-дружески, разсказать, что ужъ одного дерзкаго грубіяна, который недавно умеръ, такъ проучили за это, что онъ всю жизнь не забывалъ.
— Слушаю, сударыня, — отвчалъ Таулисонъ.
— Теперь доброй ночи моему премиленькому, распремиленькому крестничку, — сказала миссъ Токсъ, посылая сладенькіе поцлуи при каждомъ повтореніи прилагательнаго, — a вы, дружочекъ Луиза, дайте слово, что напьетесь на ночь бузины и успокоите себя.
Черноглазая Сусанна Нипперъ съ величайшимъ трудомъ удерживалась въ присутствіи м-съ Чиккъ; но когда дтская опустла, она поспшила достойнымъ образомъ вознаградить себя за долговременное принужденіе.