Домби и сын

Способъ, употребленный имъ для увренія, что причина этихъ слезъ лежала сокровенною въ самой трубк, которую для этой цли онъ осматривалъ со всхъ сторонъ, ревизуя преимущественно чубукъ, былъ истинно забавенъ и достоинъ кисти художника. Когда, наконецъ, трубка была осмотрна и исправлена, капитанъ мало-по-малу пришелъ въ, состояніе покоя, приличнаго исправному трубокуру. Онъ сидлъ съ глазами, неподвижно обращёнными на Флоренсу, и, сіяя лучезарнымъ счастьемъ, пускалъ по временамъ и отдувалъ отъ себя маленькія облака, которыя, выходя изъ его рта, казались ярлыками съ надписью: "Утонулъ, бдный Вальтеръ, утонулъ; не правда-ли?" — И процессъ куренія возобновлялся опять до тхъ же ярлыковъ.

Трудно представить контрастъ разительне того, который существовалъ между Флоренсой въ ея нжной юности и красот и капитаномъ Куттлемъ съ его сучковатымъ лицомъ, неуклюжимъ туловищемъ и басистымъ голосомъ; при всемъ томъ во многихъ вещахъ, особенно въ невинной простот и въ незнаніи условій жизни, они похожи были другъ на друга, какъ дв капли воды. Никакой ребенокъ нe могъ превзойти капитана въ совершеннйшей неопытности относительно всхъ длъ на свт, кром втра и погоды, въ простот, легковріи и великодушномъ упованіи на судьбу. Вся его натура, казалось, была олицетвореніемъ надежды и любви. Странный родъ мечтательности и романтизма, не имвшаго никакого отношенія къ дйствительному міру и не подлежащаго никакимъ разсчетамъ мірского благоразумія и житейской опытности, составляли рзкую отличительную черту въ его младенческомъ характер. Когда онъ такимъ образомъ сидлъ и курилъ, и смотрлъ на Флоренсу, Аллахъ вдаетъ, какія фантастическія картины, гд на первомъ план всегда стояла она, проносились передъ его умственнымъ взоромъ. Столь же неопредленны, хотя не такъ ршительны и пылки, были собственныя мысли Флоренсы о своей будущей судьб, и даже, когда въ глазахъ ея преломлялись призматическіе лучи свта, на который она смотрла черезъ свою тяжелую печаль, она уже видла прекрасную радугу, ярко засіявшую на отдаленномъ горизонт. Странствующая принцесса и верзила-богатырь волшебной сказки могли, такимъ образомъ, сидть рука объ руку передъ каминомъ и разговаривать между собой точь въ точь, какъ бдная Флоренса и храбрый капитанъ разсуждали втихомолку; разница между двумя парами была бы вовсе не велика.

Капитанъ ни мало не смущался мыслью о трудности держать y себя молодую двушку или объ отвтственности за ея судьбу. Заколотивъ ставни и заперевъ дверь, онъ успокоился на этотъ счетъ совершеннйшимъ образомъ. Будь она, пожалуй, подъ опекою сиротскаго суда, это отнюдь не составило бы никакой разницы для капитана. Онъ былъ послднимъ человкомъ въ подлунномъ мір, способнымъ потревожиться отъ подобныхъ соображеній.

Такимъ образомъ, капитанъ курилъ трубку съ восточнымъ комфортомъ и вмст съ Флоренсой размышлялъ… но о чемъ размышляли капитанъ и Флоренса, — это не подлежитъ анализу нескромнаго пера. Посл трубки они принялись за чай, и тогда Флоренса попросила своего друга проводить ее въ ближайшій магазинъ для покупки вещей, безъ которыхь ей нельзя было обойтись. Капитанъ согласился, потому что было сопершенно темно; но напередъ онъ тщательно обозрлъ окрестности, какъ длывалъ во времена ожидаемыхь нападеній отъ м-съ Макъ Стингеръ, и вооружился своей огромной иалкой, чтобы имть возможность защищаться въ случа какого-нибудь непредвидннаго обстоятельства.

Гордость капитана была необычайна, когда онъ велъ за руку Флоренсу, провожая ее на разстояніи двухъ или трехь сотъ шаговь до магазина; онъ смотрлъ во вс глаза и озирался по всмъ направленіямъ, обращая на себя вниманіе прохожихь, которые невольо останавливались, чтобы полюбоваться на эту сгранную фигуру. Прибывши въ магазинъ, капитанъ, по чувству деликатпости, счель за нужное удалиться во время самыхъ покупокъ, такь какъ он состояли изъ разныхь принадлежностей женскаго туалега; но онъ предварительно поставиль на прилавокъ свою жестяную чайницу и объявиль содержагельниц магазина, что тамъ было четырнадцать фунтовъ и два шилинга.

— Этого, быть можетъ, — сказалъ онъ, обращаясь къ мадамъ, — хватитъ на обмундировку моей маленькой п_л_е_м_я_н_н_и_ц_ы; a если не хватить, вы потрудитесь только с_в_и_с_н_у_т_ь, и мы покончимь разсчеты.

При слов «племянница», онъ бросилъ на Флоренсу многознаменательный взглядъ, сопровождаемый пантомимами, которымъ предназначалось выражатъ его непроницаемую таинственность. Посмотрвъ потомъ случайно на свои часы, — врнйшее и хитро придуманное средство возбудить уваженіе къ своей особ — капитанъ поцловалъ свой крюкъ и, остановившись на улиц подл магазимнаго окна поминутно выставлялъ свою огромную голову между лентъ и шляпокь, обнаруживая очевидное опасеніе, какъ бы Флоренса не скрылась куда-нибудь черезъ заднюю дверь. Но черезъ нсколько минутъ Флоренса явилась передъ нимъ съ узломъ, котораго объемъ весьма непріятно озадачилъ капитана, такъ какъ оиъ ожидалъ увидть огромный тюкъ закупленныхъ товаровъ и уже готовился нанять извозчика, чтобы тотъ взвалилъ его на свои плечи.

— Любезный капитанъ Куттль, — сказала Флоренса, — мн не нужны были эти деныи, я ихъ не истратила. У меня есть свои.

— Въ такомъ случа, моя радость, — возразиль капитанъ, опустивъ голову внизъ, — поберегите ихъ для меня до той поры, какъ я попрошу.

— Могу ли я держать ихъ тамъ, гд он всегда лежали y васъ?

Капитану очень не понравилось такое предложеніе, однако, онъ отвчалъ:

— Кладите ихъ куда угодио, моя радость, только умйте отыскать, когда понадобится. Мн он совершенно не нужны, и я, право, никакъ не могу понять, какъ я ихъ не зашвырнулъ куда-нибудь до сихъ поръ.

На минуту капитанъ погруженъ былъ въ легкое уныніе, но онъ мгновенно оживился при первомъ прикосновеміи къ рук Флоренсы, и они воротились домой съ тми же предосторожкостями, здравы и невредимы. Отворивъ двери маленькаго мичмаиа, капитанъ нырнулъ въ нихъ сь такою чудною ловкостью, какая могла быть пріобртена не нначе, какъ посл и вслдствіе продолжительпаго упражненія. Въ продолженіе утренняго отдыха Флоренсы, онъ усплъ сбгать на птичій рынокъ и уговорился съ дочерью пожилой леди, торговавшей курицами, чтобы она разъ въ день заходила въ магазинъ убирать комнату его прекрасной родственницы.

Передъ отходомъ ко сну, капитанъ упросилъ свою гостью скушать ломоть поджареннаго на масл хлба и выпить рюмку накоричненаго глинтвейну, приготовленіе котораго было имъ доведено до послдней степсни совершенства. Затмъ, напутствуя ее благословепіями и всевозможными цитатами изь ветхаго и новаго завта, онъ повелъ ее наверхъ въ Соломонову спальню, но было на его лиц что-то тревожное и смутное, чего онъ никакъ не могъ скрыть.

— Прощайге, моя радость, — сказалъ капитанъ Куттль, останавливаясь на порог ея комнаты.

Флоренса обратила свои губы къ его лицу и поцловала его.

Во всякое другое время капитанъ обезумлъ бы отъ такого доказательства признательности; но теперь онь посмотрлъ на ея лицо съ какою-то загадочною неловкостью и, казалось, неохотно собирался ее оставить.

— Бдный Вальтеръ! — сказалъ капитанъ.

— Бдный, бдный Вальтеръ! — со вздохомъ повторила Флоренса.

— Утонулъ прекрасный юноша, не правда ли?

Флоренса покачала головой и вздохнула.

— Спокойной іючи, высокорожденная барышня-двица! — воскликнулъ капитанъ, протягивая свою руку.

— Благослови вась Богъ, мой добрый, несравненный другъ!

Но капитанъ еще медлилъ на порог.

— Вы хотите сказать что-нибудь, любезный капитанъ Куттль?

— Сказать вамъ, высокорожденная барышня-двица! Нтъ еще… то есть, мн нечсго говорить вамъ, моя радость. Вдь вы, конечно, не ждете услышать отъ меня добрыхъ встей?…

— Нть!

Капитанъ посмотрлъ на нее сь видимымъ смущеніемъ и повторилъ: "нтъ!" Но онъ все еще стоялъ на порог и не двигался съ мста.

— Бдный Вальтеръ! — воскликнулъ капитанъ. — Милый мой Вальтеръ, какь я прнвыкъ тебя называть! Племянникъ старика Соломона Гильса! Милый и любезный для всхъ, какь майскій цвтокъ! Куда ты умчался, куда отлетлъ, прекрасный, храбрый молодой человкъ! Вдь онъ утонулъ, моя радосгь, не правда ли?

Заключивь этотъ апострофъ стремительнымъ обращеніемъ къ Флоренс, капитанъ пожелалъ ей спокойной ночи и пошелъ внизъ, между тмъ какъ Флоренса свтила ему сверху. Онь уже совсмь потерялся въ темнот и, судя по звуку его удаляющихся шаговь, быль на поворот въ маленькую гостиную, какъ вдругъ, его голова и плечи вынырнули опять какъ будто изъ воды съ очевиднымь иамреніемъ повторить: "Утонулъ, бдняга, не правда ли"? И высказавъ эту сентенцію тономъ соболзнованія, онь исчезъ.

Флоренса очень жалла, что она своимъ присутствіемъ противъ воли, хотя совершенно натуральнымъ образомь, пробудила въ его душ эти печальныя воспомипанія. Занявъ мсто передъ столикомъ, гд заботливая капитанская рука разставила въ правильной симметріи телескопь, псенникъ и другія изящнйшія рдкости, она стала думать о Вальтер и обо всемъ, что соелинялось съ нимь въ прошедшей ея жизни, и эти думы занимали ее до поздней ночи. Но при этомъ тоскливомъ стремленіи къ покойнику, мысль о дом и возможности туда воротиться ни разу не приходила ей въ голову. Отцовскій домъ пересталъ существовать для ея воображенія. Она видла, что идеальный образъ, какимъ она въ послднее время представляла себ м-ра Домби, былъ теперь вырванъ изъ ея сердца. Одна мысль объ этомъ до того страшила ее, что она закрывала свои глаза и съ трепетомъ удаляла отъ себя воспоминанія о немъ. Если бы и теперь ея любящее сердце удержало еще этоть образъ, онъ былъ бы разбитъ и уничтоженъ отъ одного представленія объ оскорбленім ея нжнаго чувства.