Другая жизнь. Назад в СССР

— Нет, так будет, и дай бог, чтобы та же самая.

— А ведь точно! Меня же может и в сторону увести от того, что уже прожито.

— Конечно. Вот станешь ты сейчас на одни пятёрки учиться, так разве пойдёшь поступать в Дальрыбвтуз, где мама преподавала и у неё есть знакомые, которые меня, балбеса, в этот вуз протащили. Не хватало баллов мне! Да и потом… Эх вспомнить страшно, как я учился. А потому, что в школе дурака валял. Да и потом тоже.

— Нихрена себе перспектива.

— Дурак. Перспектива у тебя, как раз, хорошая, если не станешь снова из себя не весть кого строить., а учиться. Правильно сегодня Валерке навтыкал и погнал его ссаными тряпками. С ним в дурака превратишься с этой музыкой и можешь сесть за фарцовку.

Внутренний голос как-то стал выходить на первый план и становиться командным таким. Это мне сильно не понравилось.

— Ты, не знаю, как к тебе обращаться, или может сразу послать нахер, чего это раскомандовался? Советы — советуй, а в мою жизнь не лезь. Ты прав в одном, — это моя жизнь я и её проживу по-своему, а не по нашему. Поэтому сиди тихо и сопи в мои две дырки, если сопится. А перед отцом я позже извинюсь. Когда повзрослею и женюсь. Когда мы с ним сравняемся статусами и моё извинение тоже станет «взрослым», осознанным, и не «прости папочка, я так больше не буду».

— С этим согласен, сказал внутренний голос. И с тем, чтобы ты жил свою жизнь, а не мою, тоже согласен. Хотя, по проторенной дорожке идти веселее и понятнее. Да и если вдруг ты будешь отличником в школе, ты точно поступишь в Дальрыбвтуз и окончишь его тоже отлично. Выберешь тот же самый ВБРФ и дальше всё, как по нотам. Ведь жизнь, которую прожил я, не каждому дано прожить. Жена говорит, что меня по жизни несли ангелы-хранители. Мне жутко везло всегда. А мерзопакостнейший характер мне только помогал. Я с такими встречался людьми, что любой другой человек и за пять жизней не встретится. И жизнь я прожил интереснейшую, что не каждый моет похвастаться. Подумай, хорошенько, прежде чем выбирать путь. И у меня, несмотря на мой, как ты сказал мерзопакостнейший характер не один и не два настоящих друга, а уж товарищей с которыми модно просто выпить, ещё больше. А это, поверь мне, дорогого стоит.

Я слушал своего «визави», словно он и вправду находился напротив меня в поезде, а сам катался на коньках и бросал шайбу об борт. Обратив внимание на неё, я понял, что неплохо отрабатываю броски и удары. Как-то машинально и бездумно у меня выходило лучше, чем тогда, когда я специально вчера тренировался. И ноги почти не болели.

— Ты случаем, в хоккей не играл? — спросил я.

— В детстве нет. Да и потом… лет уже в тридцать… сына на коньки ставил и задался целью научиться управляться с клюшкой. Потом мы с мужиками рубились немного в ночной лиге в Фетисов-арене, но это мне уже было под полтинник. Вот и остались навыки, наверное.

— Что за «ночная лига». Звучит жутковато.

— А! Потом полистаешь мою память. Долго рассказывать. А в футбол мы еще студентами играли. Были у нас там энтузиасты, да и наша сборная СССР тогда неплохо играла. Так что может быть и футбол у тебя улучшится. Только всё равно надо шевелить теми мышцами, которые задействованы в данном виде спорта. Вот, как с хоккеем. Я сам удивлён.

— Ну, да всё лучше и лучше.

— Я потом неплохо двигался и с шайбой, и без шайбы. Каратэ и самбо выручало везде. Падения, кувырки. Это наше всё. И травм у меня по жизни было очень мало.

— Шелест, ты что тут катаешься? Уже школу пора собираться? Или к соревгованиям по золотой шайбе готовишься? Так ты, вроде не хоккеист?

Это а меня обратил внимание наш физрук, Анатолий Иванович.

— А двигаешься ты неплохо, — продолжил он. — Я бы сказал, очень уверенно. Коньки вот у тебя… Не очень коньки. Сегодня, кстати, у нас тут в коробке тренировка будет помнишь?

— Помню, Анатолий Иванович. Вот и вспоминаю детство. Давно не катался.

— Странно. Я вроде видел тебя недавно тут. И да. Ты катался гораздо хуже, чем сейчас. Уже половина восьмого, имей ввиду.

— Понял! Спасибо!

Дома я быстро принял душ, закинул в себя яичницу на сале из трёх яиц с хлебом, а потом сытый и, отчего-то, довольный, побежал в школу.

Геометрия прошла штатно. По ней меня не мучали, а вот на алгебре Людмила Давыдовна на мне оторвалась. Но я вчера именно зубрил, а поэтому все параграфы рассказал, как из пулемёта. Плюс решил пару задач.

— И что, скажешь и теперь, что ничего не понял?

— Людмила Давыдовна, а можно не отвечать на ваш вопрос? Боюсь что мой ответ вам не понравится.

Класс сначала моей речи притих, а потом самые смелые стали подхихикивать, а остальные зажав рот издавали странные звуки.

— Хамишь, Шелест. — улыбаясь спросила математичка.

— Да ни Боже мой, Людмила Давыдовна.

Тут класс не выдержал и грохнул от смеха. Прыснула, зажав губы и математичка.

— Ты меня убьёшь, Шелест. Или я тебя. Садись от греха-а-ха-ха-ха.

Её буквально скрутило от смеха и она смеялась долго. Ржали как лошади все. Только я стоял и ничего не понимал. И это «убивало» смеющихся ещё больше.

Глава 8

Я и раньше замечал, что если даже просто читать то, что надо заучить, то хоть что-то в голове остаётся и на тройку ответить можно. А если ещё и позубрить немного, то хорошистом станешь однозначно. Так уж рассчитаны были учебники. На средний, а не на высший ум. Я до третьего класса получал по математике тройки. Потом поднапрягся с помощью родительского ремня и всевозможных угроз, и в четвёртом классе задачки и примеры «от зубов отскакивали». Так было до восьмого класса, потом мне стало скучно, и я скатился на тройки. Я везде искал развлечение, и математика была одним из них. Забавно было видеть, как ученики пыжатся и тужатся. Тщеславие… Но оно меня никогда не прельщало. И это моя, в некотором роде, беда. Не у меня тщеславия, а значит нет азарта всех перегнать. Или, вернее, быстро проходит. Надоедает. Пару партий в бильярд выиграю и всё. Скучно… Такая вот беда… Да…

Так и с английским было. Пока не найду ещё какой-то стимул, остываю к занятию. Будь то развлечение, или работа. Единственное, чему я никогда не изменял, это каратэ. Но в нём нет предела совершенству.

Поэтому я себя стал заставлять «тупо» зубрить.

Кстати, на физкультуре сегодня не произошло ничего сверх ордиинарного, кроме того, что я умело подставлял корпус и физруку это очень понравилось. Обратил внимание на мою игру и Валерка Гребенников. Мы играли с ним в разных командах и я его несколько раз неплохо остановил. Я уже говорил, что Грек — шустрый, как вода в унитазе, но играет очень неплохо. Он бывало, ради прикола с шайбой по площадке по нескольку кругов нарезал, а потом забрасывал гол. Причём у него уже начинали шайбу отбирать и чужие, и свои, но он всех обведёт и забросит. Ха-ха… Хороший был спортсмен Валерка, но гордыня его губила. Не хотели с ним играть в команде.

Так вот он после очередного нашего «клинча», а он хоть здесь меня пытался «обставить», сидя на жопе сказал:

— Ты и впрямь, Шелест, прибурел. Когда играть научился?

— Да и не умею я играть, — сказал я. — Я в защите, а ты в нападении.

— Никто из них меня не остановит, а ты не пускаешь, как так? Ведь мы проигрываем, а я никогда в хоккей не проигрывал.

Я подал ему руку, он её принял и, оперевшись в мой конёк своим, поднялся.

Так вот, зубрю я себе зубрю и вдруг думаю, что ведь если Валерку раскрутить и потрясти, как Буратино, то ведь с него и деньги стрясти можно. За физическую охрану. Мой визави, то есть, я в будущем, этим и занимался на пенсии, работая в охранном агентстве инструктором по рукопашному бою, самбо. Огнестрелом он, естественно, тоже владел, но не преподавал. Были специалисты этого искусства и покруче него. А на пенсию он уходил из милиции. Во куда меня, оказывается занесло. Никогда бы не подумал, что стану ментом.