Двуглавый. Книга вторая

Кривулин, которому Денневитц поручил подготовить тёзку на место преподавателя, предельно мягко обращал тёзкино внимание на то, что уровень его собственной подготовки пока что не столь высок, чтобы самостоятельно преподавать, и аккуратно подводил дворянина Елисеева к мысли, что лучше бы ему взять на себя общее руководство обучением чинов дворцовой полиции и иных подобных служб, оставив само обучение институтским специалистам. На первый взгляд, идея смотрелась здравой, но мы с тёзкой оба понимали, что Сергей Юрьевич просто не хочет остаться здесь на вторых ролях, и даже более того, пытается создать условия, при которых тёзка, формально пребывая в роли руководителя, фактически будет от него, Кривулина, зависеть. Ну-ну, флаг ему в руки…

Ротмистр Чадский, на собственной шкуре испытав действие изучаемых в институте способностей, впечатлился настолько, что вообще предложил вывести институт из структуры Академии наук и подчинить его напрямую ведомству дворцового коменданта с особо оговорёнными правами в отношении института и Отдельного корпуса жандармов. Ну да, так Александр Андреевич имел возможность если и не стать директором института, то уж второй номер в институтской иерархии получить почти что обязательно, а поскольку ротмистру на таком месте сидеть не особо прилично, значит, и повышения в чине дождаться.

С Эммой пока разговора на эту тему не было, но тут ни я, ни тёзка каких-то сложностей не ожидали.

А вот Бежин сумел и меня, и дворянина Елисеева удивить. Удивить настолько, что тёзка взял на себя смелость предложить и ему письменно изложить свои соображения. Юрий Иванович считал желательным создать при институте настоящее учебное заведение для лиц, у которых выявлена предрасположенность к овладению теми самыми способностями, причём заведение открытое и общедоступное. Не сказать, что дворянину Елисееву идея прямо так уж понравилась, но мы с ним оба видели, как можно её критиковать, чтобы в процессе критики подвести начальство к несколько иному варианту исполнения, который нам представлялся и более реалистичным, и более полезным.

Чем мне лично эта аппаратная активность нравилась, так это тем, что институтское начальство старательно демонстрировало полное принятие новых правил игры. Собачиться между собой они, понятно, не перестанут, только теперь будут это делать, соперничая за внимание и милость Кремля, а это уже совсем другое дело. Тёзка спорить со мной даже не пытался, его новые реалии в институте тоже устраивали. Он даже на очередном докладе у Денневитца позволил себе сказать несколько слов об этих новых институтских реалиях, понятно, в более мягких оборотах, чем это объяснял ему я. Денневитцу, кстати, понравилось.

Тем временем отгуляла свои премиальные выходные Эмма, и наша с тёзкой жизнь резко улучшилась. Пусть разлука оказалась недолгой, встречу мы отметили в таком угаре, будто не виделись уже не знаю сколько. Умотались мы, конечно, знатно, но оно и к лучшему — говорили потом об институтских делах, уже не отвлекаясь на сладостные телодвижения.

— Круто Карл Фёдорович взялся! — оценила Эмма мой рассказ. — Но оно и правильно, нельзя тут по-другому, никак нельзя.

— Ты-то свои предложения написала? — спросил я.

— Успею ещё, — отмахнулась женщина. — Я тут поговорила с Бежиным, — ну да, о деле Эмма не забывала и прежде чем мы друг до друга дорвались, успела и осмотреть пациента, и побеседовать с ним, — и знаешь, мне понравилась его задумка об училище при институте…

— И чем же она тебе понравилась? — стало мне интересно.

— Я же говорила тебе о высшем и низшем видах целительства, — напомнила она. — Добавлю, в низшем виде тоже далеко не все могут достичь таких успехов, как Николаша Михальцов, очень многие так и останутся на самом начальном уровне. Но даже с такими способностями они могут помогать людям. И почему бы не выучить их, не дать им раскрыть свои таланты? А если их обучение будет подтверждено установленной аттестацией, то наша медицина получит немало сестёр и фельдшеров, способных исполнять свою службу намного лучше тех, кто имеет обыкновенное образование!

Хм, не поспоришь, неплохо придумала. Не знаю уж, что и как с другими способностями, а вот по целительской части толк от таких училищ и правда был бы ощутимый…

— Тёзка твой, кстати, когда сестру свою приведёт? — Эмма показала себя прямо-таки мастерицей напоминаний.

— Прости, не до того нам с ним сейчас, — поспешил я защитить дворянина Елисеева от подозрений в безответственности. — Но как только, так сразу.

— Как только, так сразу? — переспросила Эмма и весело хихикнула. — Ну ты и умеешь сказать! И где такого набрался-то?

Ах ты ж, чёрт! Который уже раз, расслабляясь с Эммой, прокалываюсь! То с тогдашними моими шмотками, то со словечками и выражениями… И ведь не не удержишься в такой-то обстановке, вот что самое страшное. Опять же, расслаблены мы были настолько, что наиболее действенный способ отвлечь внимание подруги от скользкой темы — распустить руки — оставался для меня недоступным ввиду полного удовлетворения на данный момент тех самых желаний и потребностей. Пришлось перевести разговор снова на тему Бежина — кажется, помогло. Вот только надолго ли?..

Глава 31 Служебная рутина

— Да мать же её!.. — Тёзка затормозил, переключил передачу, развернулся и отъехал на исходную позицию.

— Отдохни, — посоветовал я. — И давай-ка подумаем, что у нас не так.

— А чёрт его знает! — своё недоумение дворянин Елисеев выразил очень уж эмоционально. Впрочем, право на такую эмоциональность имел он полное и неоспоримое — вот не получалось у нас ничего, хоть ты тресни!

Что, по идее, должно было получиться? Да вот, задался тёзка вопросом: если он может телепортировать себя, любимого, других людей и даже машины, то почему бы всё это не совместить? В смысле, почему бы не телепортироваться из точки А в точку Б не просто так, а двигаясь в автомобиле и этим самым автомобилем управляя?

Идея эта пришла в нашу общую голову не просто так. Поскольку рано или поздно отбывать в Покров тёзке придётся, встал вопрос, как бы устроить так, чтобы очередной наёмный убийца опять не лишил жизни совершенно постороннего человека. Вот дворянин Елисеев и додумался до того, чтобы навестить родительский дом на своей «Яузе», на ней же вернуться потом в Москву, но не обычным порядком, а через телепортацию. Выглядело оно более чем привлекательно — уж обеспечить отсутствие чужих глаз на старте и на небольшом участке, куда должна прибыть машина в Покрове, всяко проще и надёжнее, чем охранять тёзку с автомобилем всю дорогу. То же самое и на обратном пути — прикрытием в Покрове озаботится Греков, а в Москву «Яуза» попадёт туда, где никого чужого быть попросту не может, да хоть в тот же Кремль. Надворному советнику Денневитцу идея ожидаемо понравилась, и он дозволил проведение опытов на полигоне лейб-гвардии Кремлёвского полка недалеко от подмосковной Балашихи. Вот только опыты эти так пока и оставались безуспешными.

Обязанностей внетабельного канцеляриста Елисеева по освоению возможностей Михайловского института в плане обучения чинов дворцовой полиции и иных служб никто, кстати, тоже не отменял, и неудачные автомобильно-телепортационные эксперименты тёзка чередовал с поездками в институт, чему мы оба были только рады — ведь в институте нас помимо важных и серьёзных дел ждала Эмма. Она, кстати, тоже изложила свои соображения по нормализации работы института. В основном это была довольно толковая проработка идеи Бежина, разве что с явным уклоном в обучение целительству, но тут, что называется, ей и карты в руки.