Двуглавый. Книга вторая
Шрифт:
— Сергей Юрьевич, — обратился к директору Воронков, когда Эмма и Чадский покинули кабинет, — а не помните ли вы имя клиента, из-за которого поссорились Бежин и Хвалынцев?
— Помню, конечно, — отозвался Кривулин. — Яковлев, Василий Христофорович Яковлев. А в чём дело? — вопрос, надо полагать, был вызван изумлением, написанным на наших с Воронковым лицах…
Глава 29
Прошлогодний снег
— Вот, значит, как?! — только и смог сказать надворный советник Денневитц, выслушав нас с Воронковым. На какое-то время Карл Фёдорович задумался, мы молчали, проникшись важностью движения начальственных мыслей по неведомым нам путям, и с некоторым трепетом ожидая излияния на нас начальственной же мудрости.
Долго
— Необходимо проверить весь этот список, что нашли у Хвалынцева — что за люди, чем занимаются и всё прочее. Это, Дмитрий Антонович, по вашей части, — так, чем, интересно, загрузит Карл Фёдорович дворянина Елисеева?
— Вы, Виктор Михайлович, попросите от моего имени Эмму Витольдовну как можно скорее привести этого Бежина в приличное состояние. От себя тоже попросите, хорошо попросите, как следует, и помогите ей, если понадобится. Из Бежина нужно выудить всё, что он знает о Яковлеве, они с ним, насколько я понял, были знакомы. Сергею Юрьевичу и Александру Андреевичу я с утра позвоню, скажу им, чтобы оказывали вам с Эммой Витольдовной любую помощь, какая понадобится. Впрочем, ей, пожалуй, я тоже позвоню. Самому Бежину, если посчитаете это полезным, обещайте всяческое содействие в его возвращении к нормальной жизни, я найду способы таковое оказать. Быстрее управитесь — быстрее попадёте в Покров, и с родными повидаетесь, и Греков выяснит, кто и с кем оттуда связывается.
В общем, активировал Карл Фёдорович тёзкину мотивацию, на всю катушку активировал. Да и не только тёзкину, мою собственную тоже — что-то стал я замечать, что встречи с Эммой приятны мне не только их постельной составляющей… Ладно, толку с того всё равно чуть.
А вот какого чёрта понесло Яковлева в Михайловский институт, это вопрос интересный… Вот что хотите делайте, но желание бросить пить и курить лично мне представляется тут не причиной, а поводом. Так что вопрос надо поставить иначе: какого чёрта Яковлеву в институте понадобилось? С какой истинной целью он пришёл к Бежину, а потом к Хвалынцеву? Эх, не догадались мы с тёзкой поинтересоваться, когда именно Бежин с Хвалынцевым не поделили заработки на Яковлеве! Ну да ничего, ещё поинтересуемся, обязательно поинтересуемся.
Вообще, чего-то такого я и ждал. Нет, упоминание Яковлева стало неожиданностью и для меня, не только тёзка и Воронков были тогда ошарашены, но вот всё же как чувствовал, подкарауливает нас какой-то неожиданный и даже непредсказуемый оборот, если не за ближайшим углом, так уж точно за следующим. Вот и дочувствовался… Кстати, оборот этот лично я рассматривал как неслыханное везение, и тёзка тут полностью со мной соглашался. А что, какие-то концы этого Яковлева должны остаться, хоть в памяти Бежина, хоть в его записях. О, кстати о записях — их же отправили в институтский архив, вот и поднимем. Опять же, отпуск тёзке светит, значит, и Греков сможет выяснить, кто интересуется выездом дворянина Елисеева из Покрова в Москву. Поднадоел уже, честно говоря, этот чёртов Яковлев своей неуловимостью, но теперь-то у нас есть аж две возможности наступить ему на хвост! Ловить надо этого урода, как можно скорее ловить, а не выйдет поймать, так хоть застрелить нахрен! А то мы с тёзкой так и не узнаем, каково оно, жить в безопасности… В таком боевом настроении и прошёл для нас с дворянином Елисеевым остаток дня, и с тем же настроем мы двинулись с утра в Михайловский институт.
Примерно в том же боеготовом состоянии встретила нас и Эмма. Кривулин и так уже обещал ей пару внеочередных выходных, а тут ещё и Карл Фёдорович позвонил и со всем уважением попросил постараться. Вот мы с Эммой Витольдовной и постарались…
Стараться, однако, начали мы не с Бежиным, а друг с другом в комнате отдыха — так захотела сама Эмма, сказав, что ей перед работой нужно как следует зарядиться. Ага, нахваталась от меня словечек, понимаешь. Зарядка прошла задорно и радостно, мы, все
такие заряженные-заряженные, привели себя в порядок и принялись за дело.Бежина привезли в институт ещё утром, он успел отдохнуть с дороги и позавтракать, так что выглядел более-менее неплохо, насколько неплохо, конечно, вообще можно выглядеть в его положении. Эмма взаимно представила его с дворянином Елисеевым друг другу (на вчерашнем допросе обошлось без этих церемоний) и предложила Юрию Ивановичу поудобнее устраиваться в кресле.
— Прошу прощения, Эмма Витольдовна, Виктор Михайлович, — удивился Бежин, когда мы с Эммой устроились по обеим сторонам от него, — вы что же, собираетесь действовать вдвоём?
— Именно так, Юрий Иванович, — подтвердила Эмма его догадку.
— Но такое никогда ещё не практиковалось! — изумился он.
— Вы многое пропустили, Юрий Иванович, — улыбка у женщины вышла одновременно и грустной, и обнадёживающей, — мы с Виктором… Виктором Михайловичем, — поправила она сама себя, — уже не раз так делали, с вами в том числе.
— Вот уж никогда бы не подумал, что такое возможно! — Бежин попытался покачать головой, но болезненно сморщился и попытки свои прекратил. — Однако, как я погляжу, коллеги, вам такое удаётся не на пустом месте? — хитрой улыбочкой, больше, правда, похожей на оскал небольшого хищного зверька, он показал, что оговорку Эммы понял правильно. Нам оставалось только подтвердить это, что мы и сделали, молча кивнув — Эмма с доброй улыбкой, тёзка с этакой важной многозначительностью.
— Что же, Юрий Иванович, начнём, пожалуй, — целительница явно горела желанием приступить к делу. — Я погружу вас в сон, ненадолго.
— Да, Эмма Витольдовна, приступайте, — Бежин, похоже, полностью ей доверял.
И не зря — всё с самого начала шло успешно, причём значительно лучше, чем в предыдущие дни. Да, тёзке по-прежнему недоступным оставалось наблюдение за действиями Эммы с мозгом пациента, зато помогал женщине дворянин Елисеев уже намного увереннее, занимаясь, по её указаниям, другими органами. То есть Бежина мы исцеляли комплексно, без перекосов в ту или иную стороны. Ну а что, наркомания ведь поражает организм в комплексе, значит и избавлять от неё необходимо таким же образом.
Через какое-то время, по моим ощущениям, и правда не такое долгое, Эмма вернула Бежина в сознание и рассказала о только что совершённых действиях.
— Да вы что?! — похоже, Бежин поверил ей с трудом. — Улучшение мозгового кровообращения и одновременная чистка почек? Ах, да, простите, вы же вдвоём… А печень? Печень санировать будете?
— Мы уже делали это, — со сдержанной гордостью ответила Эмма. — Ещё в лечебнице доктора Дёмина, — называть заведение в Косине «сумасшедшим домом» она дипломатично не стала, как и опустила в упоминании о лечебнице определение «психиатрическая».
— О, даже так? — оживился Бежин. — А позвольте спросить, Эмма Витольдовна, чем была обусловлена такая последовательность?
— Соображениями продолжения лечения, Юрий Иванович, — лёгкая гордость в голосе Эммы всё ещё звучала. — Чистая печень — уже неплохо для избавления от морфинизма.
— Соглашусь, Эмма Витольдовна, — поддержал её Бежин. — Насколько я понимаю, вы и дальше собираетесь заниматься одновременным лечением моего мозга и какого-либо иного органа?
— Именно так, Юрий Иванович, — прямо какой-то день единства и согласия! — Собственно говоря, это ваш же метод, только часть тех процедур, что вы проводили последовательно, мы проводим одновременно, что заметно усиливает их действенность. Виктор Михайлович назвал это комплексным воздействием.
— Комплексным воздействием? — Бежин как будто попробовал непривычное название на вкус. — А что, очень точно и удачно сказано! Мои поздравления, Виктор Михайлович! Знаете, когда я вернусь к целительской практике, я обязательно попрошу вас обоих научить меня такому. Если, конечно, найду столь же способного ассистента.
— Непременно, Юрий Иванович, непременно, — заверила его Эмма. — А пока мы продолжим.
— Снова в сон? — понимающе поинтересовался Бежин. Эмма лишь кивнула — она уже настраивалась на работу.