Дьяволы

Она не просила этого. Быть наследницей Империи. Бежать от зверолюдей. Ловить монахов в постели с оборотнями. Давать в рыло чванливым магам и целовать невидимых эльфов. Но в самые безумные моменты она задумывалась: а вдруг все обернется не так уж плохо? Все равно лучше, чем клещи Бостро…

Брат Диас схватил ее за запястье.

И тут Алекс увидела его. Верхом на великолепном коне, благородно красивый, словно принц, ждущий сигнала королевской охоты. Золотой плащ ниспадал с плеч, покрывая круп лошади.

Улыбка Алекса умерла мгновенно. Уголки ее губ опустились, тогда как его приподнялись, будто их связывали веревки с блоками. Если у Марциана улыбка была яростью, а у Констанса — жадностью, то эта улыбка была чистой гордыней. И хуже всех трех.

Он подъехал ближе:

— Позвольте представиться...

— Есть способ тебя заткнуть? — пробормотала Алекс.

— …Я — герцог Саббас. — Он произнес имя так, будто впервые им наслаждался. — Владыка Мистры и Икония, адмирал Критского флота, страж Королевских конюшен, Магистр Императорской Охоты. Сын, внук и правнук императриц. — Он обращался к небу, словно к широкой аудитории, тоном человека, привыкшего получать все с первого слова.

— Догадалась, — сказала Алекс.

— А вы… — Он достал еще один проклятый свиток, позволив ему развернуться под весом печати. Папская булла, подтверждающая ее личность. Кажется, каждый, кому не лень, получил копию. — …согласно юным ясновидящим Папы, моя кузина. Возвышенная Алексия Пиродженнетос!

Алекс поморщилась: — Скажи, я о ней не слышала?

— Назвал бы лгуньей и самозванкой. — Он швырнул документ в грязь, конь растоптал его копытом. — Неужели вы верите, что вы — низкорослая, оборванная, без намека на величие — имеете больше прав на Троянский Трон, чем я, лишь из-за комнаты, где родились?

Алекс впилась в него взглядом: — Это говорит человек, получивший все титулы от мамочки.

Саббас побледнел от ярости тех, кому все досталось даром. Брат Диас потянул Алекс к воротам: — Может, не стоит злить его…

— Этот мудак рожден злым, — буркнула Алекс, но отступила.

— Мы опаздываем. — Женщина подъехала к Саббасу. Бритая голова блестела, как кованая бронза; на шее вилась цепь из разноцветных металлов.

Другая женщина, ее близнец, с цепью из стеклянных звеньев, добавила: — Думали, вы не проснетесь.

— Лучше бы и не просыпались. — Высокий мужчина с лицом, словно выточенным голодом, вышел из чащи справа, опираясь на трезубец. Алекс видела такое оружие — им ловили за горло.

— Или… — хриплый голос с акцентом, и его владелец стоявший слева. Алекс узнала его по пожару городка, но при свете дня он казался еще больше. Расстегнутый плащ открывал покрытую татуировками грудь. Клыки сверкнули в ухмылке. — Скоро пожалеете.

Из леса вокруг кладбища вышли другие — с голодными глазами охотников, промышляющих поимкой воров, еретиков и тех, кого не взяли трусливые. Разномастная толпа с мечами, топорами, луками, крючьями. На фоне этого клещи Бостро казались уютными.

Алекс отступала, надеясь, что Санни найдет выход.

Санни не видела выхода из этой западни.

Их превосходили числом десять к одному, и счет ухудшался. Тут был оборотень и Санни приходилось держаться против ветра. Две колдуньи-близняшки — избегать их взглядов. А под шикарным плащом Саббаса, как ей чудилось, таилась ловушка похуже торта на день рождения. Не то чтобы Санни когда-либо дарили торт. Она даже не знала, когда у нее день рождения. Но слышала, что это приятно. Может, стоит дожить до своего.

Если протянет этот час.

С момента удара копытом ей стало легче, но ребра все еще ныли при вдохе. Голова пульсировала от голода, живот скручивало. Эти ублюдки явились, как назло, когда она присела по делам. Даже листья плюща приготовила — гладкие, прочные.

Плющ был ее фаворитом.

Санни не видела выхода, но ее стихия это импровизация. Она затаила дыхание, подавив боль, и скользнула к краю кладбища, выискивая возможности.

Первый охотник с арбалетом опустил оружие. Санни наклонилась над надгробием, осторожно вытащила болт пальцем, оставив тетиву пустой. Следующий — с кривым мечом в петле на рукояти. Когда он шагнул вперед, Санни подкралась и надвинула петлю обратно.

— Вы заставили нас изрядно побегать! — Саббас злорадствовал. — Мечтал вернуться в Трою недели назад, заявить о праве, вместо блужданий по этому богом забытому углу.

— Не слышал, позолоченный говнюк? — Волчица Вигга вышла из арки, тяжело положив руку на плечо Алекса. — Это ее право по рождению.

Увидев ее, данец зарычал так глубоко, что вибрация дошла до подошв Санни. Татуировки на его кулаках извивались, будто предупреждая.

— И, к слову о богословии, — брат Диас высунулся из-за Вигги, подняв указующий палец, — Бога принято считать вездесущим.

Санни, стиснув ребра, прислонилась к дереву, ловя прерывистый воздух. Потом, скрипя зубами, вернулась в бой.

Пузатый мужчина в мундире с блестящими пуговицами подъехал к Саббасу, предлагая копье в кожаном чехле:

— Копье, Ваша Светлость?

— Не нужно. — Саббас махнул в сторону брата Диаса, будто смахивая крошки. — Остальные мне неинтересны. — Конь дернулся, когда Санни подкралась, но Саббас грубо дернул поводья. — Можем убить, если настаиваете, — тон будто предлагал соль к обеду, — или свалите и живите.

Брат Диас поморщился:

— Боюсь…

— Не виню вас, — сказала одна из колдуний.

— …мы отказываемся. — Он прикрыл собой Алекса, что вряд ли помогло бы. Монах был худой, но Санни оценила жест.

— Папская привязка, — Вигга подняла запястье, пока Санни, превозмогая боль, вытаскивала шпеньк из пряжки седла Саббаса. — И еще четыре причины.

Конь дернулся снова.

— Назовите их.

— Я не позавтракала, — загнула палец Вигга. — Не люблю, когда мне указывают, — второй палец. — И твоя ебаная рожа мне не нравится.

Тишина повисла тяжелой пеленой. В этой тишине Санни вытащила ремень из второй пряжки седла, аккуратно отогнув шпенек.

— Это всего три причины, — заметила вторая колдунья.

Вигга нахмурилась, разглядывая руку, указующую в небо. — А, ну… Моя сила не в счете, — она сжала кулак, хрустнув костяшками, — а в убийствах. Так кто из ваших ебаных клоунов первый?

— Я первый, — данец сбросил плащ. — И последний.

Его тело было сплошь в татуировках и шрамах, мышцы переплетались, как корни дуба. Охотники попятились, заставив Санни отпрыгнуть, присесть на надгробие, а затем спрятаться за ним, ловя воздух. Даже эти головорезы боялись его и и не зря. Разъяренный оборотень рвал бы друзей и врагов без разбора…