Элемент Водоворота

Ему хотелось быть сенсором. Тогда не пришлось бы бесконечно прочесывать делегацию взад и вперед с тем лишь только, чтобы убедиться, что никто не отстал, не оторвался и не отошел слишком далеко в сторону. Если бы он мог регистрировать чакру на расстоянии, как это делала, к примеру, Ино, то ему было достаточно только прикрыть веки и сконцентрироваться, чтобы увидеть своим внутренним глазом всех подопечных шиноби и расслабиться. Но такими способностями Нара не обладал, поэтому порядком устал и не преминул воспользоваться возможностью вздремнуть, утолив голод рисовой лепешкой и фруктами, которые заботливо подложила в его походный рюкзак вездесущая маман. Конечно, Темари обязательно подчеркнула бы, насколько жалким он выглядит с маминым сухим пайком в руках, но, в конце концов, ее здесь не было, а значит, он имел право на эту маленькую слабость.

Через полтора часа его разбудил звук повышенных голосов. Не открывая глаз, он смог различить запальчивые крики Наруто и издевательский тон Сая. Шикамару вздохнул. Всю вторую половину дня он не отходил далеко от взрывоопасного Акаши. Нет, сам АНБУ оставался спокоен в любых обстоятельствах, даже слишком спокоен, зато мог вывести из себя любого, кроме, пожалуй, Какаши-сенсея и Джирайи. Первый не сдавался только потому, что ему хватало ума отключать восприятие речей Акаши сразу после того, как в предложении появлялись отдельные, уже всем хорошо знакомые слова-якори, поэтому через определенное время общение с Какаши Саю просто надоедало. А Джирайя, наоборот, вдруг доставал из кармана блокнот и лихорадочно что-то записывал, временами просил Сая повторить предыдущую реплику или уточнить, что конкретно он имел в виду. Такое поведение Отшельника несколько обескураживало короля эпатажа, поэтому он старался держаться от эксцентричного мужчины подальше, выбирая другую жертву и вынуждая Шикамару не терять бдительности. Ночного привала Нара ждал, как избавления, но, судя по всему, его надеждам не суждено было сбыться.

Как и ожидалось, проблема не стоила и выеденного яйца, как бы крамольно это ни звучало в сложившихся обстоятельствах, и решилась путем применения Какаши-сенсеем обманного маневра с раменом, который, судя по всему, действовал на психику голодного Наруто гораздо сильнее, чем уже порядком поднадоевший Сай. Когда конфликт был исчерпан и все участники похода занялись, наконец, ужином, сам Копирующий пристроился под деревом с книгой, временами отвлекаясь на слишком громкие, по его мнению, выкрики кого-то из генинов, только чтобы убедиться лишний раз, что в перебранке не участвует Акаши.

– Вы вообще не будете есть во время нашего похода, Какаши-сан? – за его спиной неслышно возник Харука, который, присев на корточки, протягивал ему рисовую лепешку и кружку с кофе. – Или будете есть по ночам, как в прошлый раз? Это чертовски вредно для фигуры. Я даже боюсь предположить, какую длинную лекцию о здоровом питании прочитал бы Вам Гай-сан, узнай он о Вашем поведении, – губы туманника расплылись ехидной ухмылке.

– Вы не поверите, Харука-сан, но он-то как раз и посоветовал мне лечебное голодание в течение полутора дней, – парировал Какаши, откладывая книгу и краем глаза уловив появившегося на горизонте Джирайю с блокнотом и карандашом. – Он утверждает, что это для фигуры как раз очень полезно.

– Ему, безусловно, виднее, – ответил туманник. – Однако мне было показалось, что Вам доставляет неудобства Ваша маска. Если Вы стесняетесь, могу использовать Технику Скрывающего Тумана. Даже обещаю, что не стану подглядывать.

– Уверяю, в этом нет необходимости, – Копирующий улыбнулся, прищурив видимый глаз.

– Что Вы прячете под маской, Какаши-сан? – задал юноша прямой вопрос, увидев даже через плотную черную ткань, что собеседник открыл от неожиданности рот. – Наруто утверждает, что у вас кроличьи зубы или что-то вроде того, – поинтересовался Харука, наблюдая, как на не скрытом маской участке правой щеки Копирующего появляется подобие румянца.

– Насколько я помню, ни одна из его попыток увидеть мое лицо не увенчалась успехом, – скептически нахмурил брови Хатаке. – Пойду, проверю окрестности, – поспешно поднявшись и сунув в карман книгу, джонин скрылся между деревьями.

Туманник проводил его слегка удивленным взглядом – Какаши никогда не выходил из их импровизированных соревнований в красноречии настолько быстро и под таким прозаичным предлогом – и заметил, как жабий отшельник расстроенно покачал головой и убрал за пазуху свой блокнот.

Джирайя устроился ближе к костру, прислонившись спиной к стволу дерева, протянув к огню босые ноги, и покуривал трубку, выпуская в воздух аккуратные, идеально ровные колечки дыма и блаженно щурясь после каждой затяжки. В колышущихся рыжеватых отблесках костра на его лице выделялись мелкие морщинки, незаметные при дневном свете, делавшие строгое лицо саннина более добрым и близким. Правый глаз Отшельника периодически приоткрывался на несколько секунд, чтобы оценить обстановку в спящем лагере и на мгновение встретиться взглядом с одиноко сидевшим у огня и задумчиво смотревшим на танцующие язычки пламени Харукой. Затем веки снова смыкались, а на сухих, слегка потрескавшихся губах появлялась мечтательная и вдохновенная улыбка, свидетельствовавшая либо о внезапно снизошедшем на писателя озарении, либо об активизировавшейся в вечерние часы необузданной фантазии.

Сейчас как никогда было видно удивительное единение этого человека с природой: одетый в свое неизменное зеленое кимоно саннина, с взлохмаченной гривой колючих седых волос Джирайя смотрелся в лесном пейзаже необычайно органично, будто дух леса Тэнгу*, присевший отдохнуть в своих владениях, а его кряхтение и покашливание от саднивших горло паров забористого табака исполняли неотъемлемую партию в ночной симфонии наряду с редким уханьем совы, стрекотанием сверчков и кваканьем лягушек в речушке неподалеку от лагеря.

Льдистые глаза Харуки все чаще останавливались на умиротворенном лице саннина, заставляя туманника невольно восхищаться едва уловимым, хрупким и от этого столь ценным мгновением гармонии человека и замершей в ожидании природы, проникаться атмосферой расслабленной мечтательности, окружавшей Отшельника, и втайне надеяться, что пропитанный травами прохладный ночной воздух и хорошая затяжка лучшего в стране Огня табака развяжут Джирайе язык, как это не раз случалось во время их импровизированной экспедиции в убежища Орочимару. За последнее время накопилось множество вопросов, ответы на которые, пожалуй, мог дать только Жабий Отшельник. Несколько раз Харука уже набирал в грудь воздуха, чтобы выдать тщательно сформулированную фразу, но всякий раз осекался, то ли боясь нарушить сказочную идиллию, то ли опасаясь быть неверно понятым. После секундного замешательства, туманник вздыхал и небрежно встряхивал золотоволосой головой, будто отгоняя собственные навязчивые мысли, а серые глаза, потемневшие от недостатка освещения и приобретшие цвет грозового неба, вновь устремлялись к уже потухающим углям.

– Из-за отца, – неожиданно произнес Отшельник. Его голос не был громким, но Харука все равно вздрогнул, мгновенно подняв на него взгляд.

– Прошу прощения? – почти шепотом уточнил джонин.

– Он носит маску из-за отца, – повторил Джирайя, усаживаясь поудобнее.

– Но я вовсе не... – Харука смущенно опустил взгляд, на фарфорово-бледных щеках появился легкий румянец, взглянув на который Джирайя понял, почему в такие моменты Какаши не может оторвать от туманника глаз.

– Да брось, в твоем интересе нет ничего необычного и подозрительного, – поспешил успокоить собеседника саннин, боясь спугнуть наклевывавшийся интересный разговор. – Нечасто увидишь человека, который на добровольной основе и без всякой необходимости прячет свое ничем, кстати, не изуродованное лицо под маской, ведь так? – отшельник закусил зубами почти потухшую трубку и пошарил по карманам в поисках спичек, предвкушая долгую ночь в приятной компании.

– Нечасто, – согласился джонин, все еще продолжая всматриваться в тлеющие угли, инстинктивно прислушиваясь, действительно ли их беседа является разговором один-на-один.

– Все спят, – заговорщически проговорил саннин, раскуривая трубку. – И если не боишься провести еще одну ночь в обществе “величайшего Извращенца всех времен”, как зовет меня Наруто, – подмигнул Джирайя, – тогда добро пожаловать вновь в мой литературный кружок.

Харука переместился чуть ближе, присев у самого огня и положив в костер еще пару поленьев, мгновенно охваченных ласковыми язычками пламени, и приготовился слушать.