Элемент Водоворота

Пальцы запутались в каких-то нитках, и он достал из ящика три маленьких деревянных марионетки старого образца, еще приделанные к крестовидным вагам. Вид у них был довольно потрепанный, краска почти облезла, а волосы, сделанные из соломы или ниток, свалялись и почти все выпали. Не слишком искусная роспись и пониженная функциональность выдавали начинающего мастера. Гаара осторожно взял наполовину выцветшую марионетку и, аккуратно распутав нитки, принялся рассматривать: кукольный мальчик грустно смотрел на него бирюзовыми глазами, очерченными черными кругами, сквозь пряди запылившихся огненно-красных волос. Несколько ловких движений, и рядом с красноволосым мальчиком на его ладони появились девочка с соломенными желтыми хвостиками и хитрой улыбкой и паренек в ушастом колпаке и с раскрашенным лицом. Он хорошо помнил, как получил их в подарок от Канкуро на свой пятый день рождения, как он любил смотреть кукольные представления брата под нестройные шуточные песенки Темари, и как отец однажды категорически запретил ему подходить к брату и сестре и играть с ними. Потеряв последнюю связь с внешним миром, он тогда в отчаянии бросил эти марионетки на пол в кабинете Кадзекагэ, но и представить не мог, что Четвертый сохранит их.

Вызванная неприятными мыслями вязкая тревога сжала холодными пальцами желудок, заставляя сердце чаще и сильнее ударяться о ребра, скручивая в болезненном спазме виски и затрудняя дыхание. Гаара стиснул в кулаке деревянных кукол и рвано выдохнул воздух из ставшей слишком тесной грудной клетки, наклонившись вперед и опираясь на руки. Неожиданно пришло смутное ощущение, что сейчас, как никогда, он нуждается в помощи.

За те несколько лет, что он пытался осознать природу человеческих взаимоотношений и наладить связи с людьми, Кадзекагэ не всегда мог понять самого себя: хотел ли он человеческого тепла и участия, или же единственным его желанием было сохранить свое личное пространство. Но сейчас он ощущал отчетливо и безоговорочно, что ему хочется, мучительно хочется чувствовать рядом другого человека, не оставаться одному в этой полутемной комнате, полной тягостных воспоминаний и призраков прошлого. Не оставаться наедине со своими мыслями об отце, с осознанием, что потеряна последняя надежда на то, что он сможет найти ключ, с издевательски подхихикивающим над ним Шукаку.

– Ядрена вошь!!! – раздался в коридоре злобный шепот, за которым последовал грохот и звук бьющегося стекла.

Молодой Кадзекагэ вздрогнул, приходя в себя, и облегченно выдохнул, узнав голос брата.

– Тьфу ты, черт! Долбаная ваза! – Канкуро появился на пороге, отряхивая с себя осколки и поправляя съехавший кошачий колпак. – Согласен даже на вычет из зарплаты за удовольствие разбить эту безвкусицу, я ее все равно всю жизнь ненавидел. Ты чего тут забыл, братишка?

– Здесь мог быть ключ, – отозвался Гаара, складывая вещи обратно в ящик. – Но его тут нет. Его нигде нет.

– Нда, – кукольник огляделся. – Чувствуешь себя как в музее истории интерьера, правда? И как он мог здесь жить?

Канкуро осекся, увидев морщинку между едва заметных бровей, и виновато улыбнулся, почесав затылок, в мыслях проклиная себя за неосторожную фразу – он прекрасно знал, что Гаара не любил вспоминать об отце. По, безусловно, экспертному мнению самого Канкуро, их отец был умалишенным и в степени глубины своего сумасшествия мог сравниться разве что с психопатом Шукаку. Только прогрессирующая шизофрения могла стать в его глазах оправданием того, что он сначала создал Джинчуурики из собственного сына, пожертвовав при этом жизнью их матери, затем методично выращивал из одинокого и ранимого ребенка безжалостное чудовище, абсолютное оружие, а потом остаток жизни всеми силами старался его убить.

– Его нигде нет, – глухо повторил Гаара, закрыв ящик и поднимаясь на ноги. – Я не знаю, где еще искать, – обхватив руками плечи чуть выше локтя, он отвернулся к стене.

Кукольник пристально рассматривал худые сутулые плечи брата, бледные тонкие пальцы. В отличие от Темари, он никогда не знал наверняка, как правильно вести себя с Гаарой. Сестра каким-то непостижимым для него образом умудрялась чувствовать его настроение, желания и поступала каждый раз безошибочно, получая в качестве награды слегка приподнятые уголки тонких губ и благодарный взгляд усталых бирюзовых глаз. Канкуро подобных знаков внимания удостаивался крайне редко, что в целом вполне согласовывалось с его пониманием их не слишком эмоциональных взаимоотношений с братом.

Но сейчас у Канкуро задрожали руки: он почти физически ощущал безысходность, страдание и отчаяние родного человека, но не имел никакой возможности хоть что-нибудь сделать, хоть как-то помочь. Повинуясь минутному порыву, он подошел ближе и сделал то, что, как ему показалось, сделала бы в этот момент Темари: слегка сжал ладонями плечи Гаары. Брат инстинктивно вздрогнул от непривычного для него прикосновения, но через мгновение Канкуро почувствовал, как медленно расслабляются напряженные мышцы под его пальцами.

– Ты найдешь, – украдкой довольно ухмыльнувшись произведенному эффекту своих действий, проговорил кукольник. – Нет, мы найдем. В конце концов, мы одна семья, и мы с Темари…

– Мы не семья, – глухо ответил Кадзекагэ и, высвободившись из нерешительных полуобъятий брата, развернулся к нему лицом, заставив вздрогнуть под внимательным взглядом бирюзовых глаз. – Мы совокупность, – Гаара слегка улыбнулся уголками губ.

Канкуро облегченно выдохнул и рассмеялся. Он хорошо помнил один из разговоров с братом года два назад, когда они втроем возвращались с очередной миссии, и Гаара неожиданно остановился посреди пустыни и ни с того ни с сего задал в пустоту единственный вопрос: «Что значит семья?» Темари удивленно захлопала глазами, а Канкуро поднял вверх указательный палец и голосом заправского преподавателя академии произнес, что семья «есть малая социальная совокупность, связанная родственными узами и ведущая совместное хозяйство». Гаара тогда ничего не ответил, лишь слегка нахмурил брови, поправил висевший за спиной калебас и продолжил идти.

– Хорошо, пусть совокупность. Только ты больше так не шути, – Канкуро нерешительно потрепал брата по волосам. – Пойдем, а то Темари, поди, всю резиденцию уже на уши подняла, не найдя тебя в кабинете.

Уютная, теплая и светлая кухня, по которой распространялся запах свежей выпечки: на широком столе остывал под белоснежным полотенцем свежеиспеченный сливовый пирог. Темари суетилась у стола, разливая по трем чашкам ароматный зеленый чай.

– Где вы ходите? – проворчала сестра, подталкивая появившихся в дверях братьев. – Я, между прочим, пирог испекла, – гордо добавила она, указывая на накрытое полотенцем произведение кулинарного искусства.

– Эммм… – Канкуро недоверчиво приподнял край полотенца и, вздохнув, заглянул внутрь. – Тем, ты сегодня точно уверена, что это можно есть?

– Можешь не есть, мне больше достанется, – высунула язык Темари, ставя перед каждым из них чай.

– Не растолстеешь? – едко заметил Канкуро, отрезая три больших куска ароматной выпечки. – Или Шикамару нравятся толстушки?

– Помолчал бы. У самого до сих пор нет девушки в двадцать два-то года. Одни марионетки на уме, – парировала Темари, тонкими пальчиками вытащив из пирога небольшой кусочек сливы и положив его в рот, блаженно сощурившись.

– Я, между прочим, обременен государственными делами, сестренка, в отличие от тебя, у меня нет времени на все эти шуры-муры, – хмыкнул старший брат, откусив пирог и картинно поморщившись. – Не фонтан, конечно, но есть можно. Попробуй, Гаара, – он пододвинул к брату тарелку.

Кадзекагэ наконец-то полностью расслабился и выложил на стол марионеток, которых он до сих пор сжимал в кулаке.

– Ого! – воскликнул Канкуро. – Да это же мои первые куколки! – он осторожно взял со стола уменьшенные копии Темари и Гаары. – Где ты их нашел?

– Забрал из его тумбочки. В конце концов, это был мой подарок на день рождения, – нехотя отозвался Гаара, величественно ковыряясь палочками в пироге.

– Какие они еще нелепые, – ностальгически протянул Канкуро, подергав за пыльные нитки. – А прическа у Темари ничуть не изменилась, солома соломой…

– Повтори, что ты сейчас сказал? – сестра взяла со стола большую деревянную ложку и стала методично постукивать ею по ладони.

– Не переживай, Тем, – успокоил кукольник, – по крайней мере, я могу с уверенностью сказать, что из нас троих у тебя определенно самая экстравагантная прическа, – брат елейно улыбнулся, по-кошачьи прищурив глаза и откусывая еще один кусок пирога.