Элизабет Дэвидсон и Тайна янтарного кулона

От безысходности и скверности положения Элизабет закрыла лицо руками и еле слышно застонала.

— Посещение деревни Хайрин назначено на завтра в час дня, — послышался приятный голос профессора Сэйсон по школьному радио.

«А толку?» — подумала Элизабет. — «Все равно не пойду».

Она просидела на лавочке полчаса и наконец, почувствовав, что уже дрожит, решила вернуться в гостиную Даринга, но заметив смутную фигуру в другом конце двора, остановилась. Фигура направлялась к ней и через несколько секунд стала принимать черты до боли знакомого Элизабет человека. Шелестя сухими листьями под подошвами туфлей, к ней направлялся мальчик в форме Энкора с голубыми глазами, светлыми волосами и худым лицом.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Том, разводя руками.

— А, что? Просто сижу, — равнодушно ответила Элизабет.

— Я слышал, у вас там что-то случилось с Эмили Сьюс, — стараясь напитать голос как можно более будничными нотками, сказал мальчик.

— Неужели об этом уже узнали? — пробурчала Элизабет отгоняя прочь смутные мысли.

— Слухи, как слезоточивый газ, — выпалил Том, садясь рядом с подругой.

— В чем сходство? — поинтересовалась Элизабет, улыбаясь пустой улыбкой.

— Распространяются быстро, — улыбнулся в ответ мальчик. — Пойдем в школу. Холодно.

Они побрели к парадным дверям, что располагались в передней части школы, болтая ни о чем и мечтая о пирожках миссис Энтон. Том выглядел намного лучше, с тех пор как «искупался» в Водной дорожке, а розовость щек указывала на выздоровление.

Когда они вошли в холл несколько девочек в его дальнем углу гадко захихикали, показывая на них пальцами. Но Том, похоже, не заметил этого, а Элизабет решила, что будет лучше, если не придавать такие глупые шуточки огласке.

Они прошли по узкому коридору между Залом Славы и Залом Наград и свернули влево, где, прислонившись к стене, снова виднелся коридорчик. Сквозь тонкие стены кухни, что находилась за столовой, слышался звон металл, и аппетитное шкварчание, отчего Элизабет вдруг пожалела, что не пошла на завтрак. Но Том вел ее как раз таки в столовую. От приятного запаха и еды на подносах у Элизабет скрутило желудок и, найдя укромное местечко в дальнем углу помещения, она жадно набросилась на омлет, в то время как ее спутник удостоил себя чести взять лишь пару гренок.

Сидеть с кем-то, а не одной было намного приятнее. По крайней мере, когда замечаешь на себе чей-то любопытный взгляд, можно было сделать вид, что ты разговариваешь с соседом, что довольно часто приходилось изображать и Элизабет. Эти постоянные взгляды и перешептывания начинали нервировать ее, и находиться в столовой с каждой секундой становилось все невыносимее. Наконец избавившись от боли в животе и изрядно приевшихся наблюдателей, они вышли из столовой и пошли по коридору рядом с буфетом, комнатой отдыха подготовительно курса и их спальными в гостиную Даринга. Том предложил посмотреть его комнату (которую он сам еще не видел). Не приметив ничего интереснее Элизабет согласилась.

Комната мальчика была похожа на комнату девочек (естественно без туалетного столика) и, не уделив ей больше пяти минут, дети, захватив пару книг, вернулись во двор, освещенный щедрым утренним солнцем. Понемногу двор стал пополняться учениками, и вскоре стало шумнее, чем в гостиной после ужина. Видимо, порезвиться на солнышке и воздухе казалось студентам более перспективным занятием, чем сидеть в душных гостиных, высовывая головы в окна в надежде получить порцию свежего воздуха.

Так прошла неделя — бегая от класса до класса, от коридора в коридор, от книги до книги. Постоянные бега и учеба настолько выматывали, что в следующую субботу Элизабет поддалась искушению и проспала до десяти утра. Как и каждое утро ее разбудили голоса соседок по комнате, по крайней мере, сегодня с опозданием в три часа. Элизабет мысленно поблагодарила их за такую милость и, облачившись в любимые джинсы и голубую кофту, вышла в переполненную учениками разных курсов гостиную Даринга. Том сидел в любимом кресле у камина, углубившись в чтение книги под названием «Теория успеха. Как с пользой провести одиннадцать лет в школе». Элизабет частенько застава его с какой-нибудь странной книжонкой в руках.

— Ты что так долго спишь? — с издевкой спросил мальчик и отложил книгу точно так же как и всегда при появлении подруги.

— Да если бы мне дали поспать, я бы поспала, — падая в соседнее кресло, зевнула Элизабет.

— Что снова ругаются? — с сочувствием на лице догадался Том.

— Еще как, — театрально закатив глаза, простонала Элизабет. — Они мне за неделю изрядно надоели. Как им самим не надоело ругаться?

— Таким и за одиннадцать лет не надоест, — заметив, с каким видом в гостиной появилась Эмили Сьюс, сказала Том.

После завтрака почти вся школа столпилась у доски объявлений (в общем, как и обычно) переписывая расписания кружков и клубов. За неделю никто не успел еще запомнить время проведения внеучебных занятий так, что первокурсникам пришлось изрядно потолкаться, что бы пробраться сквозь толпу более зрелых учеников.

— Футбол, — простонал Том. — И здесь футбол.

После дня проведенного с Эрни Линлом все, что было связано с этим видом спорта, действовало на Тома как на быка красная тряпка. Он ворчал еще полчаса. На счастье Элизабет его бормотаниям пришел конец, когда по школе эхом покатился голос профессора Сэйсон:

— Посещение поселка Большой Лайс запланировано на десять тридцать. Прошу учеников не опаздывать. Профессор Джонс будет ожидать вас у парадного входа. Членам футбольных команд придется остаться на тренировку.

— Снова футбол! — протяжно застонал Том и продолжил свою тираду.

Помимо футбола и посещения близь расположенных селений на доске объявлений висели списки участников клуба юных биологов, хорового пения, курсов журналистики и шахматного клуба. Элизабет не изъявила желания приписать свое имя, к какому ни будь списку, так что они с Томом (под его тошнотворное бормотание) отправились в школьный дворик делать домашнее задание на следующую неделю. Заглянув в дневник, Элизабет на миг оцепенела. Сочинение по этике на тему «Что для вас означает дружба?», конспект на полметра по химии всего по одной главе на тему использования акционита, пятнадцать заданий по математике, а так же профессор Ройтинг (профессор биологии и зоологии) приказал отыскать в школьном парке парочку золотистых сверчков. Эти завалы они, а точнее Элизабет, разгребла не быстро. Том же мигом справился с математикой и химией, да и еще и сверх меры наловил сверчков, что теперь гулко постукивали о стенки стеклянной банки и светились приятным золотистым светом.

— Ужас! — голосил он, вертя перо в пальцах. — Какой дурак заставляет детей писать сочинения на такую тему?

— Профессор Вилберт, — отчеканила Элизабет, первым делом расправившись с сочинением и теперь «колдуя» над уравнениями по математике. — По мне так нормальный преподаватель.

— Да, уж это точно. Он ведь не носит на голове солнечную систему и по крайне мере знает, что такое расческа, — подшутил Том и, отбросив надежды на написание сочинения, принялся играть со светлячками.

До обеда Элизабет (с немалой помощью Тома) все-таки распрощалась с уроками и с уставшим видом дети поплелись в столовую. Досыта наевшись печеной картошки, отбивными, и завершив пир пирогом с яблоками, Элизабет и Том лениво вышли в задний холл, из открытых дверей которого можно было разглядеть стадион и класс авродемидии под открытым небом. Мальчик предложил полакомиться мороженым в буфете и, завернув налево, они вошли в помещение с маленькими круглыми столиками (еще меньше чем в столовой) и прилавком за которым, приветливо улыбаясь ученикам, стояла полненькая колдунья в мантии молочного цвета.