Эндшпиль

Эта спайка из огрызков личности и еще чего-то, учится, крепчает, переползает из кластера в кластер моей памяти, прячется в тех местах, которые от сознания скрыты. Извлекает из запертых комнат разума детские страхи, перебирает закопанные на дне сознания грустные, стыдные, неловкие моменты, ищет за что бы зацепиться и стоит потерять контроль, все собранное по закоулкам моего разума ментальное оружие, тут же обращается против меня. Как решить проблему я не знал, а потому намеревался ее пересидеть. Получалось это с каждым днем все труднее, сон словно бы, пробивался в явь, вот и сейчас, мне показалось что между деревьями мелькнул смутно знакомый силуэт.

— Ваше Величество, — ко мне навстречу выехал пустотник, которого я оставил за главного, во втором отряде, — телеги мы спрятали подальше отсюда, найдут конечно, но не скоро, лошадей заберем с собой, если придется избавляться отпустим, когда отойдем подальше, а то в деревню вернутся.

Я как-то удивленно вернулся к реальному миру, вынырнув из размышлений и оглядевшись, понял, что солнце уже переползло зенит и покатилось вниз. Вечерело. До сумерек как таковых еще далеко, но мы прилично углубились в лес и еще задолго до того, как скатиться к горизонту, солнце спрячется за верхушками деревьев и густыми кронами. В лесу быстро темнело, а деревья уже отбрасывали длинные, ломаные тени, похожие на руки с крючковатыми пальцами.

— Это что, мы уже весь день едем? — я повернулся к Линде.

— Заснул что ли? — удивилась она, и тут же улыбнулась, — и как только с лошади не упал.

— А, точно, лошади. Что ты там говорил про лошадей? — я снова обернулся к пустотнику.

— В деревню говорю, побоялись что вернутся.

— А прирезать? Не?

— Жалко, — пустотник пожал плечами, — скотина-то в чем виновата?

— Ни в чем, — согласился я, — ладно, двигаем дальше. Ночь проедем, так уж и быть, а утром отпустим коней и я создам корабль. Следующим по плану у нас…

— Вы слышите? — пустотник встрепенулся, огляделся, а его рука упала на рукоять меча в ножнах.

— А? Чего? — я сегодня что-то откровенно тормозил, и не сразу понял, что случилось. Вяло перебирая в руках листки бумаги исписанной мелким почерком На Деля, я огляделся, пытаясь понять, что же мы такого высматриваем.

Состояние было странным, все казалось каким-то сюрреалистичным, как будто я сплю, но не совсем. Пару раз в своей жизни я испытывал сонный паралич — когда разум просыпался, а тело еще нет. В такие моменты ты все осознаешь и понимаешь, но двинуться не можешь, а частично спящий мозг превращает тени на стенах и предметы в комнате, в кошмарные образы. Длилось подобное состояние у меня оба раза секунд по двадцать, но страху за эти секунды успел натерпеться. Это было еще до изучения осознанных снов и умения оперировать воображением… Вот сейчас было что-то похожее. Вроде бы бодрствую, но такое ощущение что не совсем.

Машинально растопырил ладонь, взглянул на пальцы — все нормально, никаких клешней, щупалец или уродских хваталок словно нарисованных нейросетью. Пересчитал, дважды — оба раза пять штук. Вроде не сплю, но откуда тогда такое ощущение надвигающегося кошмара?

Короткий вскрик одного из бойцов заставил нас обернуться в его сторону, и я успел рассмотреть, как солдата в тяжелых доспехах что-то, словно тряпичную куклу сдернуло с коня и утащило в чащу.

— Что за черт? — зашуршали извлекаемые из ножен клинки, засверкали всполохи магических щитов и боевых подвесов, я тоже потянулся к кольцу с манокамнем, и вдруг заметил на руке синюю пыль. Камень в оправе кольца рассыпался, ману из него кто-то уже вытянул. Кто? Догадаться не трудно. Камень был крупным, маны там было достаточно. То, что с его помощью создано, какое-то время протянет даже без подпитки.

— Интересно, что же это? — подумал я вслух и принялся вяло перебирать шнуровку браслета с камнями, пытаясь понять, что же мне делать, — зачерпнуть силы чтобы вступить в бой с порождением своего подсознания, чем бы оно там ни было, или все же снять и отбросить подальше, чтобы снова ненароком не создать что-то враждебное и опасное.

Из тени, отбрасываемой солдатом на коне, выскочила фигура, смела бойца с лошади и словно в колодец снова провалилась в тень вместе с воином. Спустя мгновение она же появилась чуть в стороне, но в этот раз ее атаку успел принять на щиты один из моих воронов, и я наконец разглядел кто на нас напал.

— Черт возьми, только его нам не хватало.

Знакомая шляпа, полосатый свитер, и громадные лезвия на руке, которыми порождение кошмара как жестяную банку вскрывало магический щит.

— Кто это? Что за… — Линда выхватила шпагу и зажгла файербол на ладони в тот момент, когда старина Фредди пробил щит и одним ударом мгновенно вытянувшихся когтей, превратил несчастного «ворона» в несколько окровавленных ломтей.

— Не Пеннивайз хотя бы, — как-то грустно подумалось мне, уже неплохо.

Кошмар тем временем утащил с собой в тень еще одного бойца, чтобы спустя пару мгновений тот вывалился из другого теневого пятна на земле, уже по частям. Из портала прямо-таки брызнуло кровью, словно где-то между входом и выходом из тени, бойца пропустили через мясорубку.

Огненный шар сорвался с руки Линды, одновременно с ним в фигуру в шляпе и свитере ударила ветвистая молния — мои маги наконец-то вступили в бой. За буквально пару секунд промедления мы потеряли четверых.

Когтистая фигура окуталась пламенем, в бегущий на нас живой костер из которого торчали ноги и рука с лезвием, полетели молнии, с подвесов срывались стальные клинья растущие из земли, пылающие протуберанцы, воздушные лезвия и сгустки льда. Мой отряд высаживал во внезапного противника все боевые заготовки, превращая бедолагу Фредди в малопонятное, окутанное огнем месиво.

Первый залп отгремел, вспышки заклинаний прекратились, на мгновение воцарилась тишина, нарушаемая лишь треском огня. Из костра, в который превратился кошмар, выкатился пылающий сгусток. Отрубленная голова, которая, как ни странно, не потеряла шляпу, прокатилась вперед несколько метров и замерла лежа на щеке и побрызгивая черной кровью из обрубка шеи.

— Кто это? — один из моих воронов спрыгнул с коня подошел к лежащей на земле голове в шляпе и склонился над ней, — откуда он тут взялся?

Голова дернулась, рот на обожженном лице растянулся в улыбке, глаза повернулись к вздрогнувшему и мгновенно разжегшему на ладони сгусток пламени, бойцу.

— А я ему снюсь, — как отрубленная голова без легких могла говорить, да еще и так громко, это уже дело десятое, но она указала глазами в мою сторону и снова обратилась к бойцу, — а убить сон невозможно пока тот, кому он снится, спит.

Под хлюпающих хохот, из обрубка шеи полезли костистые паучьи лапы и заметались, пытаясь уцепиться за землю. Изо рта отрубленной головы вывалился отвратительно толстый и длинный, язык и уперся в землю, пытаясь перевернуть голову и поставить ее на лапы.

— Господи да сдохни уже! — отшатнулся с отвращением «ворон» и спустил с руки пламя, но огненный шар расплескался по земле.

Голова Крюггера встав на паучьи лапы тут же провалилась в собственную тень, чтобы мгновением позже, отвратительно сплющившись и смявшись, появиться на плече ворона. Я понял, что она появилась из отбрасываемой головой «ворона» на свое же плечо тени, с трудом протискиваясь через узкий портал, но сначала мне показалось будто лицо кошмара вылезло прямо из тела солдата.