"Фантастика 2025-15". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
– У твоей матери… моей дочери очень сложный характер и ситуация. Вы похожи намного больше, чем ты думаешь. Она делала все, что в ее силах.
Даану фыркнула, сложив руки на груди.
– Я хочу сказать, – попыталась объяснить Ферн, – она всегда помогала людям, но однажды что-то пошло не так. Она изменилась.
– Думаешь, это из-за книжки?
– Руны имеют огромную власть, дитя мое.
– А может, она просто отвратительная мать?
Ферн печально поправила сползшие на кончик носа очки.
– Поговори с ней сначала. Сразиться всегда успеешь. Сделай это ради меня. Возможно, отвратительная мать – это я. Я была… слишком категорична. Родители часто ревнуют детей к сделанному выбору, и я злилась, что она не пошла преподавать, как я, а вышла замуж. Да еще и за иностранца.
Даану пожала плечами и
– Ну а ты, дитя мое? – Локи удивленно вскинула голову, потому что обращались к ней на чистейшем асгарди. – Что ты намерена делать?
– Ищу одного человека, как и сказала Даану, – уклончиво ответила она. – Он где-то в Кромежнике.
– В расколотом городе? И что же там он делает?
– Что делает – не знаю, но попал туда не по своей воле.
– Рассказывать ты не спешишь, это правильно, – похвалила Ферн. – На сердце твоем лежит тень, в душе твоей смятение и печаль. Не позволяй отчаянию поглотить себя. Для того, что ходит в мир мертвых, отчаяние следует исключить.
Локи пронзила дрожь. Казалось, Ферн читает ее мысли и видит насквозь. Свартайские штуки со словами, не иначе. Неожиданно захотелось рассказать все: от смерти родителей до сережки Рейвен, найденной в рюкзаке. Ангейя шумно втянула ноздрями воздух и плотно сжала губы.
– Все вы будьте осторожны. Ты тоже, хельхейм. – Ферн взглянула на Тобиаса. – Я чувствую, что на тебе лежит чувство вины и сожаления. Прошлое не должно отнимать у тебя будущее.
– Не смейте копаться в моей голове, – процедил Валецкий. – Я не ребенок, которого легко можно смутить пустыми словами.
Ферн широко улыбнулась.
– Ты правда считаешь, что знаешь все наперед? Что видишь людей насквозь? Умерь свою пустую гордыню и попроси помощи. Правда гораздо глубже и гораздо больнее, чем ты привык думать.
Он ничего не ответил, поэтому Ферн сгладила перепалку:
– Давайте отметим праздник, раз уж собрались. Эйлим, открой нормальное вино, а не эту кислую дрянь!
Игра в наперстки, как и все изящное, хитроумное и смертоносное, пришла из Муспельхейма. По легенде, изобрели ее два брата, чтобы развлечь публику и заработать денег, пока не кончится очередной песчаный шторм. Торчать в защитных башнях по несколько дней – занятие унылое, которое не приносило ничего, кроме раздражения, так что братья взяли у одной из женщин швейный наперсток, который походил на корону императора, деревянные дощечки и краски. За три дня взаперти игра привлекала все больше и больше болельщиков, начали делать ставки. Так случилось, что в той башне остановился один из принцев. Игра ему настолько понравилась, что он забрал братьев во дворец научить его и придворную знать. Постепенно выработался определенный свод правил, и по наперсткам стали обучать тактике. Каждый госслужащий обязательно должен был иметь определенный ранг в игре. По наперсткам писали философские трактаты и сборники логических задач, а самой известной картиной великого художника Бао, увы, утерянной во время пожара, была «Белая кошечка в лунном свете, играя, перепутала карты месячной партии госпожи Хо и ее служанки».
«Домик на скале» действительно был на скале. Сначала предстояло спуститься по извилистым улочкам почти в самый низ, нацепив праздничные маски и плескаясь вином из бутылок, чтобы не привлекать внимания. Затем пройти до конца главной улицы, не приспособленной для оживленной езды, утыканной автомастерскими и заставленной ржавыми скутерами. Там ждал долгий подъем по крутой лестнице на отрог. В некоторых местах лестница так истерлась, что ступеньки превратились в закругленные бугорки, на которых Локи то и дело запиналась. От высоты, следов схода каменистых оползней и непрочности лестницы она ощущала скребущееся в груди чувство страха. Даану поднималась далеко впереди, гордо расправив плечи и медленно кипя от решительной ярости.
Остановившись, чтобы перевести дух, Локи уныло подумала, что она в чем-то завидует сварте. Ее решительности. Ее упертости, злости, уверенности. Даану вылепила себя сама, пройдя через предательство и страх, работая за гроши в Свободных землях и скитаясь по ночлежкам Нифльхейма. Сама Локи бы не знала, что делать, не знала, как быть. Несколько
лет ею владела только ненависть и жажда мести, скрытая за маской примерной племянницы и ученицы. Слишком слабая и нерешительная, чтобы действовать. Растерянная маленькая девочка, которой не на что было опереться, ибо вокруг – только кровавое болото и чувство вины, подтачивающее изнутри, как червь яблоко. Она боялась, что все эти люди рядом с ней: Клауд, Мириам, Скай, Бенедикт, семья Ангейя – исчезнут так же, как и ее родители. Что те, с кем только началась дружба, отвернутся. Потом появился Каге, в котором она отчасти видела саму себя. Такой же растерянный и одинокий, такой же пустой и холодный, как Утгард. Она вцепилась в него, в эту возможность помочь ему отчасти потому, что хотела помочь себе самой. Она выбиралась из болота и тащила его за собой, несмотря на его стойкое сопротивление. А потом Каге исчез, и она снова рухнула в трясину одиночества. Она не понимала, почему эти люди идут за ней, почему доверились. Они просто были рядом, не давая ей быть одинокой. Локи с благодарностью уставилась на их поднимающиеся спины, ощущая, как в груди разливается тепло, и это было не от выпитого праздничного вина.– Устала? Мне понести тебя? – ухмыльнулся Тобиас, оборачиваясь. Он настоял на своем присутствии и всю дорогу подкалывал игнорирующую его Даану. Хельхейм делал вид, что они для него не более чем забавные зверушки, за которыми интересно наблюдать. Но Локи помнила вспыхнувший на мгновение огонь в его глазах, когда она пообещала его научить варденским штучкам.
Локи помотала головой, слишком поглощенная новыми мыслями, чтобы отвечать.
– Тогда не отставай. Учти, я предупреждал. Если свалишься, этот турс мне голову открутит. Я гейсы сдерживаю.
– Тобиас, почему ты идешь с нами?
Он моргнул.
– Я имею в виду, мы бы не стали искать, если бы ты потерялся где-нибудь в Цверги. Ты работаешь на Джона Смита и «Око»…
– Работал, – поправил Валецкий.
– А почему в прошедшем времени?
– Потому что когда меня победила девчонка, я понял, что все те изменения Джона Смита не помогли. Он обещал силу, которая поможет победить врагов. Мысль зрела давно, а вот твой катар словно очистил мой разум. Наверное, я немного влюбился в вашу развеселую компанию, – Локи поперхнулась. – И в твою силу.
– Моя сила тоже от Джона Смита, – заметила Ангейя.
– Справедливо, но нет. Ты – ас из древней могущественной семьи с какой-нибудь хитрой техникой и семейным духовником.
– Я двенадцать лет жила в провинции, мой папа чинил машины, а мама выращивала овощи и работала в библиотеке полдня. Катары достались отцу от старого друга, а духов я приручила сама. Училась кэндо сначала у мамы, а потом в местном додзё. Никаких секретов. Я свою семью «аристократическую» три месяца назад увидела, когда приехала в Хеймдалль. Можно стать сильным и без всякой ерунды с древними техниками. Я покажу. – Локи чуть улыбнулась и отвесила Валецкому чувствительный удар кулаком в живот.
Тобиас рефлекторно дернулся, перехватывая ее руку, и неожиданно по-мальчишески улыбнулся в ответ, и эта улыбка стерла на мгновение хмурые морщины на лбу, расправила складки у рта.
– Если ты свалишься, – фыркнула Локи, когда он оступился, – Даану мне голову открутит. Ведь она хочет прикончить тебя собственноручно.
– О, тогда я обязательно переживу эту лестницу. Разве можно отказать такой девушке? – Он чуть иронично дернул уголком губ.
Наверху было ветрено. Молодая трава и невысокие деревья клонились к земле, фонарики, развешанные на ветвях, плясали тенями на немногочисленных низких домах и скалистых отрогах. Орлиный марш, лестница, которая вела к Небесным мостам, перекинутым между горами, начинался здесь, на плато. Несколько гуляк, обнявшись, распевали песни нестройными, но красивыми голосами. Ветер относил половину слов в сторону, но можно было понять, что это припев «Айры, дочери Трех Матерей». Маски людей съехали набок, а рубашки намокли от вина, но празднующих это не волновало. Миновав озаренный уютным светом домик, из окон которого лилась протяжная саксофонная музыка, Локи на минуту замешкалась. Дом полнился детским смехом, голосами, звоном посуды, собачьим лаем. Валецкий цокнул языком и подтолкнул Ангейю в спину. Отринув наваждение, она поспешила за остальными к отдаленному, скрытому от посторонних глаз дому, который находился на краю скалы.