"Фантастика 2025-92". Компиляция. Книги 1-26

Процессия, тем временем, потихоньку втягивалась в приземистое здание, примыкающее к синагоге. Из прошлых визитов я знал, что там находятся специальные комнаты для ухода за покойниками.

Гроб внесли внутрь, Алекс и остальные скрылись. На пороге возник Гиллель с большим стеклянным фонарём — сумерки в октябре приходят рано.

Мы поздоровались очень тепло. После большого перерыва я искренне рад был видеть сторожа.

Шемайя пригласил нас в обширный зал, заставленный вазами с цветами и креслами.

Я очень хотел спросить Гиллеля о Мириам. Но понимал: это пустая трата времени, и кроме неловкости ни у меня, ни у сторожа, никаких чувств не вызовет.

Мы с Тарасом уселись в последнем ряду.

Гроб стоял впереди, на возвышении. Вокруг были расположены меноры — семисвечники с ярко горящими бездымными свечами.

Пахло натёртым мастикой деревом, горячим воском и ладаном.

Гиллель прошел к гробу, и встав за ним, как за конторкой, оглядел высокое собрание.

— Ну-с, пожалуй, приступим к обсуждению.

И открыл крышку гроба.

Глава 22

В гробу лежал труп. Это был пожилой мужчина, в окладистой бороде и густых усах, с кудрявой, зачёсанной назад шевелюрой. Благородная седина имела платиновый оттенок.

На трупе был старинного покроя двубортный костюм, жесткий целлулоидный воротничок подпирал шею.

Кожа трупа была изжелта-бледной, покрытой очень мелкими морщинками — как ссохшийся пергамент.

На груди, поверх сложенных рук, почему-то лежало вязание: клубок ниток и острые стальные спицы.

— Господин Плевако, — позвал Гиллель, и деликатно постучал в боковую стенку гроба. — Пора вставать.

Труп открыл морщинистые веки, пару секунд взгляд его был пустым и бессмысленным. Но вот в зрачках пробудилась искра, они задвигались, осматривая помещение, а затем раздался хриплый вдох — будто кто-то раздул мехи старого рассохшегося аккордеона.

Труп неожиданно сел — спина прямая, как палка, — и натужно закашлялся. Когда он открыл рот, из него вылетело облачко моли…

— Прошу извинить, милостивые государи. Задремал.

Голос у трупа был затхлый. Словно пролежал без употребления не один десяток лет.

— Добрый день, Теодор Никифорович, — вежливо сказал Гиллель. — Все в сборе. Можно начинать.

— Хорошо, хорошо… — протянув руку Гиллелю, труп начал выбираться из гроба.

Происходило это в несколько этапов: сначала он, помогая рукой, перекинул через борт гроба одну ногу. Затем — вторую. Потом, крепко навалившись на Гиллеля, он встал. Покачнулся, но вновь уцепился за сторожа и наконец обрёл равновесие.

Когда он поднялся, вязание свалилось на пол. Я с удивлением распознал почти довязанный носок…

— Ещё раз прошу прощения, господа, — голос трупа обретал всё большую мощь, становился густым, с приятными бархатными обертонами. — Одеревенел.

— Не обязательно проводить всё свободное время в… столь тесном пространстве, — мягко сказала Пульхерия.

— Традиции, милочка, надо соблюдать, — наставительно сказал труп. — К тому же, у меня агорафобия, — сделав несколько физкультурных телодвижений — в гулком помещении отчётливо раздавался хруст суставов, — труп повернулся к гробу и достал папку с документами.

Открыв первую страницу, он начал вдумчиво, строчку за строчкой, зачитывать договор директора цирка с графом.

Я смотрел на старика во все глаза. Никаких сомнений не оставалось, что передо мной — настоящий труп. Я не видел его ауры, не слышал дыхания, не чувствовал биения сердца. Внутренние органы его были ссохшимися, и пахло от него, как в древнем склепе: нафталином, пылью и сухими костями.

— Не вздумай назвать Теодора Никифоровича трупом вслух, — прошептал Тарас. — Ему это будет неприятно.

— А как тогда его называть? Кто он такой?..

— Господин Плевако — зомби.

— Что?

— Не что, а кто, — наставительно поправил Тарас. — В своё время он был одним из известнейших законников в Российской империи. И когда пришел его срок, некоторые посчитали слишком расточительным терять такого замечательного юриста… Был приглашен специалист с острова Гаити. Он-то и поднял Теодора Никифоровича из могилы, вернув стране одного из лучших стряпчих всех времён и народов.

— Чудны дела Твои, Господи, — пробормотал я любимую поговорку отца Прохора.

— Ещё как чудны! — широко улыбнулся Тарас. — Ты даже не представляешь, насколько.

Тем временем, господин Плевако добрался до последней страницы, озвучил её и захлопнул папку с документами.

— Прошу простить за столь долгую преамбулу, господа, — сказал законник. Из его рта вновь вылетела моль, и юрист смущенно прикрыл губы ладонью — словно громко икнул за столом. Присутствующие деликатно сделали вид, что ничего не заметили. — Но я не зря потратил ваше время. А всё для того, чтобы донести простую мысль: договор оформлен безупречно.

Раздался негромкий шум. Представители гильдий зашевелились, громко переговариваясь. На лицах всех без исключения отразилась паника.

— И шо, таки ни одной лазейки? — первым подал голос Гобсек.

— Вы меня знаете, Изя. Если бы она была — я бы её нашел.

— И что нам делать?.. — голос женщины лишь слегка подрагивал. И скорее не от страха, а от ярости. — Сдаться? Пойти на уступки этому… этой…

— Этот шмук хочет отжать весь мой гешефт, — вновь подал голос Гобсек. — Лично я на такое пойти не могу.

— Того, что вы уже накопили, с лихвой хватит на сотни лет безбедной жизни, — огрызнулась Пульхерия. — А у меня ответственность перед людьми. Морги имеют до ужаса небольшую вместимость.

— Мало того, он хочет закрыть мои магазины! — присоединился Велимир. — Графу не нравится здоровое питание. Он считает фаст-фуд гораздо более перспективным направлением.

— Больше болезней — больше смертей, я правильно рассуждаю? — растянул губы в скупой улыбке Гобсек. — Прекрасно вас понимаю, дорогой друг. Я тоже привык делать деньги на живых клиентах.