"Фантастика 2025-92". Компиляция. Книги 1-26

— Как ты себя чувствуешь? — я удивился. Показалось, это не совсем тот вопрос, который девушка должна задать парню в постели.

— Да нормально, — отвечая, я прислушался к себе. — Стоп! — меня подбросило на кровати, и я сел. — Я себя чувствую так, словно… словно выпил три литра крови. Сил — по самую макушку, и даже больше. — Это что… Секс так подействовал?

Нет, я вовсе не вёл монашеский образ жизни. Были у меня дамы и раньше, но такого подъёма сил кувыркание в постели не давало.

— Я люблю тебя, — просто сказала Антигона. — Всегда любила: с тех пор, как увидела.

— Я тоже тебя люблю.

Мы оба почувствовали, что мой ответ прозвучал фальшиво. Нет, не так: я действительно любил Антигону — как подругу, как боевого товарища, как… Сестру? Но секс в таком случае выглядит несколько…

Поднявшись, девчонка начала одеваться. Натянула джинсы, подняла с пола майку, и вывернув её на правильную сторону, набросила на шею.

— Извини, я… пока не могу разобраться в своих чувствах, — сказал я. — Мне очень стыдно. Получается, я тобой воспользовался.

— Это я тебя соблазнила, помнишь? — Антигона говорила сквозь сжатые губы — из уголка её рта торчала шпилька. Она собирала распущенные волосы обратно в пучок.

Я вспомнил запах этих волос. Маленькие, раскрасневшиеся от поцелуев уши, белый изгиб шеи… Нет. Пора одеваться.

Я тоже потянулся за джинсами. Антигона уже стояла, полностью одетая, даже в носках и кроссовках.

— Ты поймёшь, Шу, — подойдя, она вновь положила руки мне на плечи. По телу прошел ток. — Может, не слишком быстро — в таких вещах ты вообще-то тормоз. — Но ты поймёшь. А я буду ждать.

Это нечестно, — хотел сказать я. — Нечестно и непорядочно давать тебе ложную надежду…

Но я промолчал. Потому что в груди набухал ком необъяснимой нежности к этой нескладной, вредной, острой на язык девчонке. Она права.

Если у меня ещё будет время… Если добрый Господь позволит, я подумаю об этом позже.

Антигона ушла, а я посидел ещё несколько минут, бездумно разглядывая бесконечные корешки книг на полках, ракушки, черепаховую пепельницу, золотое самопишущее перо, заложенное в блокнот — все те мелочи, которыми обрастаешь, когда долго живёшь на одном месте.

Блокнот был подарком шефа. Он обязал меня каждый день записывать проявления магического дара — чем я бессовестно пренебрегал. Даже не открыл ни разу. Но перо мне нравилось. Такое удобно воткнуть кому-нибудь в глаз.

Потом я встал, заправил кровать и пошел в ванную. Быстро, по-солдатски принял душ, побрился и собрал волосы в тугой хвост. Пару секунд подумал, и открыв шкаф, оделся во всё чистое.

Камуфляжные штаны, высокие берцы с рифлёной подошвой, плотная чёрная майка, куртка из кордуры, со множеством карманов, широкий ремень, на который так удобно привешивать различное оружие…

Мысленно я был уже на стадионе. Конечно же, оставался довольно крупный и зубастый червяк сомнения: Настасья договорилась с графом, и мы попросту отправляемся в ловушку.

Но как сказал отец Прохор, будь, что будет. От судьбы не уйдёшь, как ни старайся.

Оглядев спальню в последний раз, я вышел, аккуратно прикрыл дверь и спустился в кухню. Все уже были в сборе.

Ехали молча. Мне выпало вести Хам, рядом сидел Алекс, а сзади — Мириам, Зоя и Тарас.

Древний стригой, наклонившись, потянул носом и одобрительно усмехнулся — вероятно, учуял запах соития — несмотря на то, что я тщательно помылся.

Шеф ничего говорить не стал — даже если что-то и заподозрил… Хотя, если подумать, Тарас тоже мог почувствовать всего лишь переполнявшую меня энергию.

Зоя была молчалива и замкнута, они сидела между Мириам и Тарасом, невидящими глазами глядя сквозь лобовое стекло на пролетающие мимо рассветные улицы.

В багажнике тихо позвякивало: я так понимаю, Алекс загрузил Хам половиной нашего подвального арсенала.

Судя по тому, что я не чувствовал настоятельного и непреодолимого побуждения прикончить Тараса, у ведьмы Настасьи всё получилось. По этому поводу ощущался даже некоторый подъём: мы с шефом больше не крепостные. Мы не обязаны подчиняться кому бы то ни было, кроме самих себя.

В глубине души я сознавал, что должен радоваться. Но видимо для того, чтобы ощутить себя свободным — даже после кратковременного рабства — требуется какое-то время.

Перед главным входом на Зенит-Арену, рядом с вип-парковкой, нас ждали. Сначала я заметил два ярких пятна: сине-бело-голубые шарфы клуба «Зенит». Но сделав несколько шагов, узнал Гиллеля и господина Плевако.

На зомби, одетом в старинный, пропахший нафталином двубортный костюм, яркий фанатский шарфик смотрелся особенно празднично и неуместно.

— Ну-с, господа, приступим, — вместо приветствия заявил законник, и устремился в стеклянные раздвижные двери.

— Он не любит находиться на солнце, — извинился за юриста Гиллель. — Ультрафиолет вреден для кожи…

— Тоже не люблю ждать, — буркнул Алекс и пошел вслед за господином Плевако. — Надеюсь, все уже в сборе? — полуобернувшись, крикнул он через плечо.

Кладбищенский сторож кивнул, наклонив лопатообразную бороду.

Мириам поцеловала отца в щеку и улыбнулась. Тот похлопал её по руке.

Вот и всё выражение родственной близости после того, как дочь вернулась из плена.

Из густой тени козырька к Зое мягко скользнул тигр необычной чёрно-белой масти. И если в стенах цирка, на малиновом ковре арены, он смотрелся органично и даже очень естественно, то здесь, рядом с футуристического дизайна стадионом, под серым питерским небом, громадный бенгальский тигр выглядел устрашающе.

Рядом с тигром, положив руку тому на голову между ушей, следовал Секундра Дасс, торжественно-неприступный в парчовом золотом шервани.

За ними показалась ещё одна нелепая на фоне городского пейзажа фигура. В засаленном шелковом цилиндре, бархатном камзоле с золотым позументом, в башмаках с огромными пряжками и полосатых чулках. Ради соблюдения традиции чулки были в сине-бело-голубую полоску.

— Мейстер Зигиберт! — Тарас церемонно поклонился механику. — Вот уж не думал, что какое-либо событие может выманить вас из подвалов цирка.

— Йа, натюрлих! — для рукопожатия мастер протянул металлическую клешню. — Мы — одна семья, и если кому-то угрожайт опасность — мы с Вайберт не хотейт остаться в сторона. Этойт дюк заслуживайт хороший порка, йа! Мы принимайт участий в… как это по-русски?.. Йа! Заффарухха.