"Фантастика 2025-96". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
Шкаф встретил его негостеприимно: скрипнул на весь этаж, злобно дёрнулся, как капризная старуха, и в отместку попытался прищемить Павлу локоть дверцей. Валентина, натужно сопя, вдавила дверцы до щелчка, судорожно намолила в голове всё, что знала о прочности советской мебели, и обернулась к двери с выражением лица, подходящим скорее для человека, собирающегося встретить налогового инспектора в три часа ночи.
Всё происходило так быстро и абсурдно, что? когда Валентина на автомате пригладила волосы и натянула на лицо маску вежливого идиота, мозг ещё только начинал обрабатывать факт: «Ты только что прятала мужчину в шкаф. Добро пожаловать в новый уровень социальной адаптации».
Стук
– Сейчас, секунду! – пискнула Валентина, голосом школьницы, пойманной на месте преступления с банкой варенья.
Она дёрнула ручку и распахнула дверь, надеясь хотя бы увидеть логичную причину для всей этой суматохи. На пороге стояла Нинель Павловна – её соседка по номеру, в цветастом халате, с привычной колодой потрёпанных карт в одной руке и миской с курагой в другой.
– Дорогуша, я там такую акцию придумала! – заговорщицки зашептала Нинель Павловна, радостно сверкая глазами. – Хочешь, погадаю тебе на ближайшее будущее? Только для тебя бесплатно! За компанию!
Валентина застыла, отчаянно пытаясь сохранить лицо, словно её застукали на месте преступления, хотя никакого преступления кроме катастрофического нервного срыва она пока не совершила.
В шкафу что—то тревожно скрипнуло, и Валя, вспыхнув, загородила проход собой, залепетав:
– Спасибо, Нинель Павловна, но я… я сегодня как—то не в духе… энергетика скачет… карты всё равно наврут!
Нинель Павловна понимающе кивнула, улыбнулась с лёгкой укоризной, пожала плечами и сообщила, что идёт на обед, после чего, шурша тапочками, покинула номер, напевая себе под нос весёлую мелодию.
Валентина захлопнула дверь, тяжело выдохнула и обессиленно сползла по ней вниз, чувствуя, как с каждой секундой гравитация побеждает её внутренние ресурсы.
Из шкафа раздалось глухое, нервное покашливание.
– Это уже всё? – сиплым голосом осведомился Павел откуда—то из темноты. – Или мне стоит ещё немного переждать следующую волну абсурда?
Валентина прикрыла лицо руками и тихо хмыкнула. Внутри, не упустив случая, ехидно встряла Кляпа:
– Отлично, Валюша. Теперь можешь добавлять в резюме: специалист по маскировке мужчин в шкафах и успешный переговорщик с гадалками. Премия галактической ассоциации безумцев обеспечена.
Валентина тяжело выдохнула и подошла к шкафу. Её рука потянулась к ручке, но замерла в сантиметре.
Шкаф вдруг показался ей не просто укрытием. Он стал символом всей её недавней жизни – тесной, душной, полной абсурдных решений, нелепых тайн и тихих трагикомедий.
Валентина тяжело присела на край кровати, будто под ней скрывался личный портал в Ад, судорожно вытирая тыльной стороной ладони пот со лба. Пальцы дрожали, лицо пылало, а внутренний голос едва сдерживал крик: "Только бы без новых сюрпризов, только бы никто больше не стучал, только бы весь мир хотя бы на пару минут прекратил устраивать цирк с её участием".
Прикрывая лицо руками, она срывающимся голосом произнесла в сторону шкафа:
– Можешь выходить…
Из—за дверцы донёсся осторожный шорох, а потом сиплый, смущённый кашель. Павел, судя по всему, не торопился покидать своё временное убежище, как зверёк, учуявший запах неизвестной опасности.
– Ты знаешь… – раздался приглушённый голос, – может, я тут ещё немного посижу… Чисто из стратегических соображений. Вдруг снова налетит какой—нибудь сюрприз… или ведьма с новой акцией.
На этих словах Валентина, вопреки всему, тихо хмыкнула. Её губы дрогнули в подобии улыбки. Абсурд ситуации достиг такой величины, что сопротивляться ему стало бессмысленно. Жизнь превратилась в безумную пьесу,
а единственным разумным решением было занять в ней своё место – хотя бы среди старых халатов и потрёпанных плечиков.– А для двоих там место найдётся? – спросила она, вскидывая на шкаф обеспокоенный взгляд.
Из шкафа донеслось бодрое шевеление.
– Найдётся, – ответил Павел с такой уверенностью, что Валентина на секунду растерялась.
Выдохнув, словно прыгала в бассейн без воды, она решительно подошла к шкафу и, не давая себе времени на раздумья, юркнула внутрь.
Теснота обрушилась на неё сразу, как только дверцы сомкнулись. Запах старого санаторного текстиля, пыли и чего—то терпкого и забытого повис в воздухе. Валя вжалась между халатами, плечиками и кем—то забытым зонтами, чувствуя, как одинокий металл отломанного крючка щекочет ей шею.
Рядом, совсем близко, дышал Павел. Локтем он старательно пытался не задеть Валентину, что выглядело настолько трогательно на фоне общей идиотии происходящего, что ей захотелось либо рассмеяться, либо расплакаться.
В полутьме его лицо казалось мягким, каким—то детским, а улыбка – застенчивой, почти виноватой.
– Прости, – шепнул он, – я приехал… потому что не мог больше быть там. Без тебя. Всё время думал о тебе. Волновался. Корил себя, что не был рядом в тот момент, когда, возможно, больше всего понадобился.
Он говорил очень тихо, чтобы не потревожить это хрупкое пространство между ними, словно боялся вспугнуть его ненароком.
Валентина смущённо отвернулась, уткнувшись носом в какой—то старый халат, пахнущий прошлогодним кондиционером для белья и забытой надеждой. В груди у неё медленно поднималась странная, тёплая волна – та самая, о которой обычно пишут в самых банальных любовных романах, но которую на самом деле сложно перепутать хоть с чем—то ещё.
Абсурд ситуации – теснота шкафа, запах старины, идиотский страх перед межгалактической полицией – вдруг отступил на второй план, оставив после себя только это чувство: тёплое, настоящее, без дурацких масок и придуманного величия.
Валентина прикрыла глаза, давая себе право хотя бы на миг поверить, что в этом сумасшедшем мире, полном дурацких протоколов и внезапных катастроф, одно чувство может быть настоящим.
И что, возможно, именно оно стоит всех этих безумств.
Пока Валя и Павел, сбившись в кучу среди халатов, скрипучих вешалок и запаха выдохшейся лаванды, сбивчиво выясняли отношения в полутьме тесного шкафа, где—то в пространстве за дверью послышались быстрые тяжёлые шаги.
Дверь номера распахнулась с таким напором, что даже пыль в углах вздрогнула от ужаса. На пороге, в лучах тусклого коридорного света, стояла администраторша санатория – грузная женщина в безупречно накрахмаленной блузке и с лицом, перекошенным смесью праведного негодования и торжествующей самодовольной злости. Чуть позади неё маячил плечистый охранник с каменным выражением лица и рацией, угрожающе вздыбленной на уровне груди, будто он собирался штурмовать террористов, засевших в номере с оружием массового поражения.
Администраторша с порога взялась за дело с азартом матёрой доносчицы. Голос её резал воздух, как тупой нож по коже:
– Нарушение санаторного режима! Пребывание посторонних лиц в номере без регистрации! Аморальное поведение! Саботаж внутреннего распорядка!
На каждом обвинении она словно поднималась на новую ступень собственного праведного возмущения, раздуваясь всё больше, как тушка в микроволновке.
Валентина, застывшая внутри шкафа в позе уличённого в преступлении кота, судорожно переводила взгляд с Павла на закрытые дверцы шкафа, чувствуя, как сердце сжимается от нарастающего ужаса.