Фантом для Фрэн

Она брезгливо встряхнула ладонью. Гэри уже давно себе такого не позволял. Кэти от души засмеялась.

– У вас есть с собой запасные штанишки? – спросила она. – Если нет, я пойду пороюсь в комоде…

– Ну что ты, конечно, есть. Принеси мне сумку из прихожей, - сказала Фрэн.

Кэти кивнула и убежала.

Фрэн положила сына поперек кровати и стала стягивать с него ползунки. Она обнаружила, что и рубашечка на нем промокла, от пота – конечно, сейчас ведь так жарко. Хорошо, что они с Алджерноном захватили полный комплект одежек на такой случай.

Вернулась Кэти, с триумфом протягивая сестре сумку.

– Пожалуйста!

– Кэти, отвернись, - сказала Фрэн, не благодаря сестру. Негоже ей смотреть на голого мальчика, пусть даже младенца. К ее ужасу, Кэти даже не подумала послушаться.

– Он же совсем малыш, что в этом неприличного, - ответила пуритански воспитанная девочка. Она с любопытством проследила, как племянника переодевают; правда, немного покраснела, но так и не отвернулась – карие глаза блестели, наверное, от мысли, что сказала бы мама, если бы могла ее видеть в этот момент.

– Как не стыдно, - сказала Фрэн, натянув на ребенка чистые ползунки. Впрочем, сказала только для порядка, и обе это понимали. Миссис Бернс подняла глаза, и они с сестрой улыбнулись друг другу.

Жизнь всегда возьмет свое, мамочка.

– Нужно ему еще рубашечку сменить, - сказала Фрэн, вспомнив об этом. – Кэти, дай мне сумку…

– Дай я сама, - воскликнула Кэти. Когда еще представится такой случай! – Дай я сама сменю Гэри рубашку! – попросила она, складывая руки.

Конечно же, Фрэн уступила.

Кэти деловито расстегнула пуговички на животе племянника, а тот все молчал – он был увлечен ее каштановыми локонами, качавшимися перед его лицом. Когда Гэри уже потянулся к соблазнительной игрушке, Кэти выпрямилась. Она в два приема стащила с мальчика промокшую рубашечку.

– На, возьми, - возбужденно сказала она, протягивая сестре рубашку. – Давай чистую!

Кэти уже собралась продеть руку Гэри в рукав сухой рубашки, как вдруг остановилась.

– Фрэнни, какая у него странная родинка!

– Родинка?

Фрэн почему-то забеспокоилась, хотя знала об этом родимом пятне с рождения сына – оно немного увеличилось, так что Гэри даже показывали доктору; но тот не нашел ничего опасного. Обычное большое неправильной формы родимое пятно, пониже правого соска.

– Обычная родинка, Кэти, - сказала она. – Большая, но это бывает…

А потом вдруг слова замерли у нее на губах – Фрэн впервые увидела странное соответствие между родинкой на груди сына и на спине. Они выглядели так…

– Боже мой, это выглядит как шрамы от раны, - пробормотала она. – Как будто его проткнули ножом… насквозь…

– Что ты говоришь? – воскликнула Кэти. Фрэн спохватилась, вспомнив о ее присутствии.

– Да так, ничего, - сказала она. Протянула руку, чтобы потрепать сестру по волосам, но та отпрянула – Кэти живо вспомнила о “ненормальности” Фрэн.

– Что ты говоришь? Какие шрамы?

Уловив в голосе Кэти истерические нотки, свойственные миссис Грегг, Фрэн в тревоге быстро повернулась к ней. – Просто они мне напомнили шрамы. Но ведь это только родинки, - с улыбкой сказала она.

Кэти несколько мгновений глядела ей в лицо, испуганно, часто дыша; потом расслабилась.

– А-а… Понятно.

Кивнула.

– Извини…

Фрэн улыбнулась.

– Да я и не сержусь. Кэти, милая, вы с братом не угостите нас чаем? В горле от жары пересохло.

– Конечно, - сказала Кэти. – Посиди здесь, а я соберу на стол.

Фрэн улыбнулась снова, почти с материнской гордостью – все-таки большими достоинствами воспитания миссис Грегг были чувство долга и хозяйственность, вколоченные в детей, особенно, конечно, в младшую дочь.

Оставшись одна, Фрэн сама закончила одевать сына. Застегнула на нем рубашечку, оправила рукава. Подняла ребенка, шутливо-мрачно вглядываясь в его глаза.

– Ну, мистер Бернс, ты мне не расскажешь, что это за боевые шрамы на твоем теле?..

Озарение настигло ее так внезапно, что Фрэн едва удержала ребенка в ослабевших руках.

– Боже милостивый, - прошептала она, снова сажая мальчика на кровать Кэти. – Боже милостивый, тебя действительно пырнули ножом, только не в этой жизни…*

Из-за двери послышался звонкий голос Кэти.

– Идите пить чай!

– Иду, иду, - сказала Фрэн. Для переживаний не было ни времени, ни возможности. Она подхватила своего злосчастного ребенка и быстрым шагом вышла навстречу своим родным, стараясь придать себе бодрый и невозмутимый вид.

***

Кэти как раз наполнила чайник во второй раз – за разговором все позабыли о времени – как раздался звук открываемой двери. И Грегги, и Бернсы, сами того не сознавая, прислушивались к звукам из прихожей, ожидая конца этой гармонии.

Миссис Грегг простучала каблуками до середины коридора, и все услышали, как она остановилась. Поняла или только почуяла, что в доме нежданные гости. Потом прошла в ванную комнату, не заходя в гостиную, и в ванной надолго включила воду.

Разговоры в доме виновато смолкли – хозяева и гости угнетенно посматривали друг на друга, ожидая головомойки… даже не так: ожидая очередного потрясения для миссис Грегг. Они-то это переживут. А она?..

Джейн Грегг появилась в дверях гостиной. Вид у нее был совсем больной, и Фрэн вдруг испугалась, что мать действительно больна; она ведь никогда раньше не задумывалась о такой вероятности.

Потом миссис Грегг прошла в комнату и села, ни с кем не здороваясь. Она прикрыла глаза, откинувшись на подушечку в углу дивана. Не посмотрела даже на внука.

Настроение в гостиной сразу же упало ниже некуда – нет, Бернсы поняли, что ни минуты долее не могут оставаться в этом доме. Поведение хозяйки выходило за всякие рамки приличий; но ведь их отношения с миссис Грегг давно уже не укладывались ни в какие рамки приличий. Разве может быть приличным то… что вообще выше любой культуры, любой религии по самой своей природе?