Фрейлина

Прикрыв глаза, я запрокинула лицо, как и в тот раз — только теперь к звенящему мне навстречу церковному куполу.

— И будут ангелы летать над вашим домом! Луна рассыплет жемчуга…

Закончив, сошла с клироса при общем молчании. Нет, я знала, что сам романс им понравился — иначе и быть не могло. Но восторг, который нес меня перед этим, как на крыльях, уходил. Я успокаивалась. И смирялась, наверное.

Уже понимала, что акустика храма — подобие микрофона и в другом месте так звучать мой голос не будет. И потом… здесь я сама себе певец, а смогу ли попасть в музыку? Пение хорошего качества, это наработанное умение, бесконечные репетиции. И только потом это искусство. И здесь, при дворе, его уровень должен соответствовать уже заявленному: идеальности золоченого завитка дворцовых перил, лепного декора, живописи, роскошному узору паркетного дерева… Все это представительствует, для заграницы здесь лицо государства и оно должно быть идеально во всем.

Так что… мне даже отбиваться не пришлось. Но научиться петь по-настоящему сейчас уже хотелось, ноты узнать.

Батюшка отпустил меня, еще раз благословив. Львов кивнул, подтверждая свободу и быстро делая исправления в нотах, которые писала Аннет. Хотелось верить, что уловил… и отсебятины с его стороны будет не очень много. Я тихонечко посоветовала скрипичный проигрыш в самом начале — у них здесь голос вступал вместе с музыкой. А еще поинтересовалась тенором — он исполнит, успеет?

— Может так оно и будет, — пробормотал мужчина, — а вам Воротников нужен, Павел Максимович — не я. Неплохой голос у вас есть, ноты я сделаю, но пение не выправлю, дыхание не поставлю — не совсем мое это, да и… раз уж вы — замуж.

Ну и ладушки. Если еще нужна буду, где найти меня, он знает.

Увидев его отстраненный взгляд, направленный на нотный лист — уже не здесь товарищ, я тихо ушла, шепотом испросив у служки разрешения занести платок позже. Мерзнуть больше не хотелось.

На выходе из церкви увидела певчих, толпящихся у ступеней, и решительного Константина, ожидающего чуть в стороне. Перед этим мы уже раскланялись и здоровались, так что он сразу взял быка за рога:

— Вы задолжали мне разговор, Таисия Алексеевна, помните?

— Куда же я денусь от этого, Ваше высочество.

— Тогда приглашаю вас на беседу в Адмиральский домик. Уже есть договоренность с Елизаветой Павловной… это статс-дама Ее величества, если вы не знаете — она исполнит роль хозяйки дома и накроет угощение к чаю. Я озаботился — наедине мы с вами не будем, она встретит нас еще у дома.

Вот же ж ты!.. Разом ухнул куда-то весь мой лирический настрой. Я мигом подняла иголки, хотя отлично помнила — злить его больше нельзя. Ни в коем случае. Но теперь злилась уже я.

— Зачем вам это? И потом… вы умный, опытный и правильно образованный мужчина. Как я могу разубеждать вас в ваших выводах?

— Нет уж! — отрезал Константин, — я приготовил карты Европ, где наглядно смогу доказать всю бессмысленность ваших предположений.

— А наглядно демонстрировать перед статс-дамой, а значит и всем двором особые отношения между нами вы не боитесь? Это мы с вами знаем, что они безобидны.

— Полагаю… сейчас никому до них дела нет, будь они хоть сто раз запретными, — пробормотал высочество, — что вы предлагаете?

— Будем говорить здесь. Понимаю, что это неизбежно…

И у тебя чешется поставить глупую девицу на место. А вот дудки, Высочество!

— … тем более, что уверена — за это время вы постарались узнать обо мне как можно больше, если не все. Обо мне, моих родителях, родственниках… может даже навели справки в Институте?

— Намерение действительно было, но всего я не успел, — признал Константин, поглядывая на меня.

Мы шли не к выходу из Александрии, а свернув налево и вниз. Выглядело так, будто я просто кочевряжусь, а на самом деле согласна и иду с ним в сторону Домика.

— Присядем? — остановилась я у скамьи.

— Вы упрямы… там уже ждет нас Загорянский.

— Лишь бы не статс-дама с чаем. Спрашивайте, Ваше высочество.

Константин тяжело вздохнул и сел на скамью. Потер лоб… я уже заметила — была у него такая привычка: то лоб, то нос. Золотые эполеты смешно топорщились — как обломанные птичьи крылья. Я оглянулась вокруг и поняла, что туман совсем ушел и открылся залив. И даже роса уже пропала, высушенная утренним солнцем. Аккуратно сложив платок, доложила:

— Дождя сегодня не будет.

— И совершенно напрасно… — не дал он сбить себя с мысли, садясь лицом ко мне: — Меня не так интересуют ваши логические выкладки, Таис, как то… Как вы вообще пришли к этим мыслям? Что подвигло вас рассуждать на тему флота и наших отношений с Великобританией?

— Это простой вопрос. Можно встречный — что вы успели узнать о моих родных, Константин Николаевич?

— Пойду вам навстречу, — кивнул он серьезно, — надеюсь на подобный же ответный шаг… Узнал я не так много — только общие сведения, но запросы еще идут… После выпуска вы гостили у дальнего родственника вашего отца и ни малейшего отношения к тому, что мы обсуждали, он не имеет. Зачем же вы хмуритесь? Пытать его я не собирался. Там простой и незатейливый человек.

— Кхм… рада этому. И что же еще вы узнали? Кхм… — чтоб тебе икалось, Загорянский!

— Что касаемо родителей… будучи заслуженным капитаном гвардии и дворянином без титула, бездетным вдовцом ваш отец женился повторно и по большой любви. Ею стала молоденькая горничная Ее величества Елизабет-Мария фон дер Тромменау из обнищавшего, но знатного старо-прусского рода, получившего в свое время дворянство меча — Scwertadel. В браке родилась дочь, в шестилетнем возрасте зачисленная в Смольный институт. Елизавета Шонурова, оставившая в православии первое имя, еще долго оставалась горничной императрицы. Но восемь лет назад Алексей Григорьевич Шонуров вышел в отставку в возрасте пятидесяти лет и купил имение Новгородку Опочецкого уезда. Жену увез с собой. Елизавета Якобовна хотела забрать и дочь также, уже написала прошение, но потом почему-то отозвала его. Она часто бывала к дочери… к вам, Таис. Скучала, по-видимому. Ваш отец умер от несчастного случая три года назад. Сестер и братьев нет, ваша мать воспитывает своего племянника. Мальчик был выписан из Пруссии ввиду полного отсутствия родственников… кроме тетки разумеется. Причин несчастия я еще не знаю, но он единственный наследник имени Тромменау. Впрочем… наследовать больше и нечего.

Вон оно как… Такого я точно не ожидала.

Глава 14

— Всё так… — протянула я, — а что именно вы ожидали найти?

— Ответы, но их так и нет у меня, — встал Константин и предложил руку в белоснежной перчатке, чтобы помочь мне встать.

— Итак?..

— Все началось с оружия, вооружения… кхм… — да чтоб тебя, Загорянский!

— Какого именно вооружения? С кем был ваш разговор? — встрепенулся высочество.

— Мы гуляли в парке со знакомой моего родственника, она устала — старенькая, и мы присели на скамью. А потом мне жаль было будить ее, и я вынуждена была слушать чужой разговор. По соседству двое мужчин в возрасте обсуждали вооружения, сравнивая их. Начали с российского преимущества перед османами в ядрах. У нас они не просто чугунные…

— Бомбические, — подсказал он, улыбаясь.

— Да, с пороховой начинкой. Потом речь зашла о стрелковом оружии, и я узнала, что полное преимущество здесь на стороне бриттов — они полностью перешли на более точное и дальнобойное. Это показалось мне опасным, — выдавала я продуманную легенду, — и я взялась выяснять насколько серьезна эта угроза. Вы согласны, что по части стрелкового оружия мы уступаем?

— Согласен, — пришлось ему признать, — но опасность от этого наступит только в случае военного конфликта.