Фундаментальные основы права. Компаративистика в юриспруденции.

Теолого-пантеистическая система имеет два направления. Пантеистическое направление, отталкиваясь от единства в источнике всех нравственных идей, признает в них лишь одну развивающуюся идею – развивающееся духовное, проявляющееся божественное. Теологическое направление признает во всех нравственных идеях один источник – волю Бога. Назначение человека, цель его жизни и жизни рода становятся основой права. Необходимые условия для выполнения этого назначения определяют точно его содержание. Эта система, в особенности ее теологическое направление, в своих основаниях истинна, так как она в состоянии дать нравственным регулятивам содержание, не противоречащее их общей основе, идей должного, и привести их в наиболее гармоничное отношение между собой. Она интересна и тем, что соответствует основам всех существующих государств.

2.2. Происхождение, развитие и сущность цивилизаций

Что такое цивилизация? Все нравственные и политические системы в своих основаниях или покоятся на началах данной цивилизации, в общих началах нашей духовной природы, как бы стремясь образовать новую цивилизацию. В первом случае они помогают раскрыть содержание данной цивилизации, во втором – действуют на цивилизацию враждебно, разрушительно, хотя и вносят в нее в какое-то время полезные начала в силу обычной непоследовательности нашего мышления и широты рамок цивилизации. По самому своему свойству всякая цивилизация может принимать в себя только лишь сродные ей начала, а таковые не могли находиться в философских системах, не построенных прямо на основных началах цивилизации, если бы эти системы были вполне логичны или сама цивилизация ограничивала бы свободу действий ее членов определенными рамками. Но если основы цивилизации широки, как, например, основы христианской цивилизации, по-видимому, противоположные ей системы могут вносить в такую цивилизацию полезные начала или помимо воли самих создателей систем, или в силу их непоследовательности, или возбуждая реакцию. Вред, который они наносят ей, может исчезать, если основы цивилизации крепки в сознании подавляющего большинства общества, подобно тому, как здоровый организм собственной силой преодолевает болезнь и иногда выходит из нее еще более здоровым.

Из рассматриваемых нами систем основания реалистической и социалистической прямо противоположны основаниям всякой цивилизации вообще, в частности христианской. Теолого-пантеистическая – в большем или меньшем согласии с ее основаниями. Формальная относится к ним индифферентно.

Обратимся к вопросу о том, каким образом в действительности человек пополнял содержание регулятивов.

Первый вопрос, который нам предстоит решить, есть вопрос о том, что такое в своих основах цивилизация, – та духовная сфера, в которой развиваются народы.

Цивилизация не заключается, как несправедливо думал Г.Т. Бокль, в простом накоплении и распределении знаний [85] , ибо цивилизация не есть только резервуар знаний о государстве и индивиде, но она представляет собой известный общественный строй, известное состояние государственного общества и его движения или, употребляя удачное выражения О. Конта, «она есть движение порядка». Цивилизация проявляется, с одной стороны, в устройстве общества, а с другой – в возможности духовного самосовершенствования каждого индивида. В отношении к обществу она есть обеспечение за каждым членом сферы деятельности, необходимой для его духовного развития, и в то же время она есть среда, в которой индивид находит источник для самосовершенствования. История мира убедительно показывает, что государство не механизм, но живой организм, в котором жизнь частей тесно связана с жизнью целого. Сама возможность накопления знаний обусловливается здоровым состоянием целого. Падение государств сопровождается упадком наук, как это доказывает всемирная история.

85

Бокль Г.Т. История цивилизации в Англии. Т. I, гл. IV: Сравнение нравственных и физических законов; пер. с англ. Бестужева-Рюмина. СПб, 1867.

Бокль о сущности цивилизации, неизменности нравственных начал и их развитие. Бокль ошибочно полагал, что истинное знание, на котором основывается цивилизация, состоит в понимании отношений между вещами и понятиями, другими словами, в знакомстве с физическими и духовными законами [86] . Цивилизация, как показывает история, состоит в развитии и приложении к жизни начал, принятых каким-либо обществом на веру и освященных религией. Бокль не определяет термин «отношение между понятиями», но, если мы хотим искать основы начал, обусловливающих цивилизацию, то здесь важный вопрос связан не отношением понятий (идей), а с их происхождением, их содержанием и развитием, так как «отношение понятий» предполагает уже их существование; кроме того, отношение между понятиями не исчерпывает всей духовной деятельности – необходимо определить их содержание, возможности его развития и осуществления. Точно так же в отношении физических явлений знание стремится не только открыть отношения между вещами, но и главным образом свойство вещей, возможное употребление их для пользы человека, происхождение, сущность и цель вещей (философское знание). Обобщая знания Бокль, приходит к мысли, что знание есть какой-то продукт, который произвольно собирается и распределяется, а не только орудие, увеличивающее средство нашего благосостояния, так как оно является и силой, повелевающей нами. Знание не есть что-то внешнее для нашего духа, для нас, но развитие самого духа, претворяющего в себя даже взятое им из внешнего мира (образующего, например, понятия из ощущений), не говоря уже о знании идей, в отношении которых мы попеременно являемся и властителями – создателями, и покорными подчиненными. Так, знание нравственных законов (права, справедливости, добра) по отношению к человеку проявляется в виде невольного подчинения им, вытекающего из духовно-нравственных свойств человеческой природы. Только относительно вещественного мира знание является орудием его подчинения. Цивилизация не резервуар знаний, но знание, ставшее сознанием, деятельностью, соединившее индивидов в одно органическое целое – государство, определившее отношения индивидов в государстве через государственную мощь (в праве), через сложившиеся нравы (общественную мораль), через воспитание, определившее деятельность индивида и давшее ему средства с помощью других и под охраной государства подчинить себе природу. Только в незначительной степени знание выступает как резервуар сведений для лучшей и более успешной борьбы с природой.

86

Бокль Г.Т. Указ. соч. Т. I. С. 199.

Таким образом, описательно мы определили, что такое цивилизация, но возникает вопрос: где источник начал, на которых она строится? По нашему мнению, ее источник состоит в даче содержания регулятивов, т. е. прирожденных идей Бога, добра, права, справедливости, которые, однако, только направляют духовную деятельность, но не дают ее содержания. Идея Бога направляет мысль на отыскание свойств верховного существа и отношения его к миру, но не дает их. Идея добра указывает, что есть обязательное, исполнение которого оставляется на произвольное решение каждого, но не указывает, в чем оно состоит. Идея справедливости говорит о воздаянии должного, но не отвечает на вопрос, что такое должное. Идея права говорит о дозволенности вынуждать должное, но не говорит в чем оно состоит. Каждая цивилизация есть стремление дать верное содержание регулятивов и, дав его, осуществить его в действительности, построить на них государственный и общественный порядок. Укажем на еще одну серьезнейшую ошибку Бокля в воззрении, по мнению которого нравственные начала не двигают цивилизацию и не приносят ей на пользы. Из числа этих начал Бокль выбрасывает право, хотя, очевидно, что это не логично, ибо право всегда находится в ближайшей связи с другими нравственными идеями.

Рассмотрим аргументы Бокля относительно неподвижности нравственных начал даже вне идеи права (ее развитие будем обсуждать более):

«В мире нельзя найти ничего, что менее бы подвергалось изменению, нежели великие начала, из которых состоят нравственные системы. Делать добро другим, жертвовать для их пользы своими желаниями, любить ближнего как самого себя, прощать врагам, сдерживать страсти, чтить родителей, уважать тех, кто выше вас, – в этом и немного другом состоят существенные начала нравственности, но они были известны много тысяч лет назад, и ни одной йоты, ни одного параграфа не прибавили к ним проповеди, поучения и афоризмы, какие только могли произвести теологи и моралисты» [87] .

87

Бокль Г.Т. Указ. соч. Т. I. С. 134. Бокль отвергает даже всякое влияние христианства, ибо в Новом Завете нет ни одного положения, которое бы не было высказано прежде.

Очевидно, что Бокль ошибался, предполагая, что нравственные регулятивы содержательны. Без всякого сомнения, что как первобытный человек, так и мы одинаково имеем идею добра, но понимаем ее далеко не одинаково. Например, возьмем одно начало из содержания идеи добра, начало идеи любви к ближним, и посмотрим, как оно развивалось.

Прежде всего само понятие ближнего постепенно расширялось. Так, первобытные полагают обязательным делать добро лишь для членов своего племени, восточные народы считают ближними только единоверцев, классические народы называют ближними лишь жителей одного города, только христианство стало понимать под ближними всех людей.

Правда, Платон и стоики стремились расширить понятие ближнего, но робко и притом без влияния на действительную жизнь. Платон один раз решается высказать мысль о братстве людей, но с оговорками, почти как нелепость, которая случайно взбрела ему в голову. Так, в кн. III «Республики» приводится такой диалог: «Каким способом мы можем убедить правителей государства или по крайней мере других граждан в одной выдумке, которая тем не менее очень полезна?» – Какая эта выдумка? – спрашивает один из учеников. – «Она не нова, – отвечает Платон; она появилась в Финикии, как говорят поэты, которые как будто убеждены, что она была реальным фактом в некоторых местах, но лишь как предание дошла до наших дней; я не знаю даже, осуществилась ли она когда-нибудь, ибо нелегко заставить ей поверить». – Потрудись сказать, что это такое. – «Когда ты услышишь, ты поймешь, что она не без основания». – Скажи же и не бойся. – «Я хочу сказать… но, по правде, я не имею смелости и у меня недостает слов, чтобы убедить в ней членов правительства и воинов и, наконец, остальных граждан, чтобы они не приняли за сновидение проект воспитания, которое мы хотим им дать, внушив им, что они воспитывались и образовывались в груди Земли; что она – мать их и всего, что им принадлежит; что, образовав их, Земля выбросила их на свет; что они должны, таким образом, смотреть на Землю как на общую мать и кормилицу, смотреть на всех, как на братьев, вышедших из одной утробы».

Римские стоики провозгласили эти начала с большей уверенностью, но лишь как pia resideria. «Я по природе, – говорит Марк Аврелий, – существо разумное и общественное. Я имею родину и отечество. Как и у Антонина, моя родина – Рим; но, как у человека, мое отечество – мир. Варвары, рабы, бедные, безобразные, уроды – все одинаково принимаются, как граждане, в эту истинную республику, и никогда в ней не будут произноситься имена высших и низших, благородных и низких, господ и рабов. Сущность этой республики – всеобщность; ее первый закон – равенство; ее цель, как и ее свойство, человечность» [88] . Читатель замечает, что для Марка

88

Denis, «L'Histore des idees morales dans l'antiguite», стр. 70, т.2.

Аврелия даже pia resideria считать безобразных и уродов за людей, признавая за ними право на существование. Так медленно расширялось само понятие ближнего.

Обратимся к развитию идеи любви к ближнему и посмотрим, всегда ли она имела такое значение, какое получила в христианстве.

Любовь к ближнему в классическом мире не считалась первой из нравственных обязанностей человека.

«Каждый век, – говорит У.Э. Лекки, – имеет свои моральные идеалы, к которым стремятся все добродетельные люди. Если мы вспомним, что великодушие, самовоздержание, независимость, короче говоря, возвышенность характера лиц, признанных законом полноправными гражданами Рима, но в высшей степени были неблагоприятны для гуманного отношения к рабству. Христианство поставило на первый план в моральном типе добродетели качества, могущие укрощать и раба; смирение, повиновение, кротость, терпение, снисхождение стали главными и основными добродетелями в христианском характере. Все эти добродетели были одинаково пренебрегаемы и унижаемы язычниками, и все они теперь одинаково украшают в равной степени характер как свободного человека, так и раба» [89] .

89

Lecky W.E. History of European Morals from Augustus to Charlemagne. 3d ed. N.Y., 1877.