Ганфайтер. Огонь на поражение

Горячая кровь парила, растекаясь по льду, а Бешеный выключил пилу и жадно вдыхал тяжелый «духан». Иных выворачивало от запаха крови, а ему он даже нравился. Может, в этом и впрямь есть что-то вампирское? Айвен захохотал в голос. Все будет хорошо, и даже лучше!

Взошло солнце, и на фоне зари обозначился тяжелый вертолет. Шинкуя воздух громадными лопастями, пузатая машина села на ледяное поле. По аппарели сбежали люди, скатились платформы на колесах, груженные доверху. Айвен бросил электропилу и пошагал навстречу подельникам, с треском отрывая ото льда прилипающие подошвы.

Настроение у него было приподнятым, а скоро оно улучшится еще больше. Новаго шел к своим и обдумывал, что он сотворит с китопасами — те уже, наверное, на подлете… Заморозить их, что ли? Медленно так, с толком, с чувством, с расстановкой. Нет, вздохнул Бешеный, придется просто пристрелить, таково требование заказчика. Ладно… Но и застрелить можно с выдумкой, улыбнулся Айвен. А то от быстрой смерти никакого удовольствия…

Глава 12. Перехват

Между ледником Ламберта и горами Принс-Чарлз уже более ста лет как прописалась база «Союз».

Иные станции «антарктов» устроились куда как хорошо — отправляли в Большой Мир танкеры с нефтью и газом. Проживающие на базе «Союз» поначалу чувствовали себя бедными родственниками, а теперь они и грудь расправили, и голову держали высоко — им поступали доходы от экспорта льда в Австралазию и Афросоюз.

Земли, богатые пустынями, но бедные водой, охотно раскупали айсберги и становились в очередь — «По ледяной горе в одни руки!».

Запросы полярников пошли вверх, и «Союз» перестал удовлетворять им. Стали подыскивать новое место под селение, попрестижнее. Сыскали его на озере Радок — это, если считать от базы «Союз», километров пятьдесят по прямой на юго-запад. Туда-то и собрались китопасы на выходные.

…Вездеход на воздушной подушке шел к озеру в обход оазиса Джетти, безрадостного каменистого плато, и через пару часов добрался до гигантской впадины с крутыми склонами.

Сихали Браун покинул кабину вездехода и огляделся. Прямо перед ним лежало самое глубокое озеро Антарктиды. Его поверхность, покрытая льдом, сверкала в лучах низкого солнца, и лишь вдоль берегов вилась темная кайма воды.

За озером вырастали полукилометровые обрывы. Скалистые склоны западного берега, стального цвета с ржавчиной, почти отвесно вставали над озером, а на самом верху, в ложбинах, лежали снежники.

В глубь оазиса и в сторону от Радока уходила пара грандиозных каньонов — крутейшие слоистые стены, смерзшиеся валуны и пятна плотного слежавшегося снега. Бурые скальные карнизы все в ячеистых кружевах, похожих на окаменевшие соты, — ветер так постарался.

Весна выдалась теплой, и по ущелью Пагодрома бежали бурные потоки. Журчание воды! Потрясающий звук в краю белого безмолвия.

— Смотрите! — восхитился Рыжий. — Полынья!

— Угу… — гуднул Тугарин-Змей.

Около края ледника Бетти, впадающего в озеро, открылось большое темно-синее разводье. По воде бежали короткие злые гребешки. Водяная пыль, сорванная с них ветром, стояла над полыньей как облако — стоковый ветер падал с вершин и не давал воде замерзнуть.

У подножия голых сопок пузырились два прозрачных купола, соединенные прозрачным переходом. Один купол был метров пятисот в поперечнике, другой дотягивал до семисот. Под колпаками суетились людишки-муравьишки, раскатывая по местам белые горошины эмбриосистем. Пара домов уже стояла — аккуратные белые кубики.

— У меня дежавю! — хохотнул Вуквун. — Как в Анадыре, помнишь, Змей?

— Угу…

Подошедший попутчик, инженер-контролер, прикрывшись ладонью от низкого желтого солнца над утесом, сказал:

— В первый раз перезимуем по-человечески. Тут такие морозы бывают — что ты!

Кивнув на бластер, торчащий из кобуры у Брауна, он спросил, немного стесняясь:

— И часто приходится… того… применять?

— Время от времени, — серьезно ответил Тимофей.

— А у нас тут тихо… Пока. Ну, бывает, конечно, что нефтяники с газовиками сцепятся или ледонавигаторы шум поднимут, и начинается…

— Тихо! — прикрикнул Вуквун и вынул радиофон. Коммуникатор залился громче. — Еле услышал… Да!

Неяркая стереопроекция нарисовала в воздухе голову озабоченного Трофима.

— Арманто? — сказал он. — Здорово… Ты когда на Вэ-пятнадцать-А собираешься?

— Завтра. А что?

— Профилактика?

— Да, у них по ватерлинии желоб протаял, будем морозить.

— Извини, конечно, что ломаю выходные, но вылететь придется сегодня. Сейчас. Там каверна большая образовалась, как бы пятнадцатый не треснул… — Ледонавигатор посопел и договорил: — Я заказал грузопассажирский с Кергелена, будет через час.

— Через час так через час.

— Ну, я на тебя надеюсь, Арманто Комович…

Стереопроекция мигнула и исчезла.

— Едем? — деловито спросил водитель.

— И быстро, — решил Арманто. — Тимка, в кабину!

Все погрузились, как по боевой тревоге, и вездеход, качаясь на буграх, помчался к красневшему вдали вертолету.

Когда звено субмарин вместили в грузопассажирский стратоплан, у Брауна появилось странное ощущение — очень все было похоже на тот вылет из Владивостока. И громадный зев откинутой аппарели, и ребристые стены внутри фюзеляжа, даже сизый цвет стратолета снаружи — все это постоянно вытягивало, накручивало цепочки ассоциаций.

— Все в стратолет! — разнеслось по ледяному аэродрому.

Сихали взбежал по аппарели на борт.

— Все на месте? — отрывисто спросил Арманто.

— Все! — дружно гаркнули китопасы.

— Даже я! — добавил Шурик Рыжий.

— Удивительно, — тут же съехидничал Шурик Белый. — Просто не верится!

Браун, улыбаясь, прошел на свое место рядом с Ильей Хариным. Громко зашелестели рабочие мышцы аппарели, и трап, похожий на нижнюю челюсть кашалота, плотно вошел в пазы.

Загрохотали двигатели, грохот перешел в рев. Легкая перегрузка прижала Тимофея к спинке кресла. Шуточки по салону смолкли — стратолет шел на разгон. В иллюминаторе слева покосилась темная вода океана. Обломок ледяного поля, искрящийся пещерами, украшенный светящимися сине-зелеными башнями, тоже накренился, будто собираясь обрушиться, и тяжелая машина взлетела. Перегрузка наседала, стратолет круто забирал в небо. Все выше, и выше, и выше. Синева сгустилась, стала отдавать лиловым — стратосфера! Край Земли заметно округлился, подстеленные облака пушились далеко внизу.

Суборбитальный полет закончился, и стратоплан пошел на спуск. Приблизились облака, замерцала «стиральная доска» Индийского океана, и аппарат перешел в планирующий режим.

Машина неслась на бреющем, глуша выпрыгивавших летучих рыб. Поверхность лазурных вод стремительно неслась навстречу, а далеко на севере белел кусочек сахара — айсберг В-15А.

— Приготовиться! — рявкнул динамик.

— По местам! — подхватил Арманто.

Китопасы разбежались по субмаринам и задраили люки.