Гарики на все времена (Том 1)

544

Вслед гляжу я обязательно, как, нисколько не устав, девка вертит обаятельно тазоветреный сустав.

545

Порой нисходит Божья милость, и правда сказке подражает: недавно мне соседка снилась, и вот на днях она рожает.

546

Бог, изощренный в высшей мере, коварной скрытности лишен — о чем узнав, мудак уверен, что сыщет истину лишь он.

547

Где-то уже возле сорока глядя вверх медлительно и длинно, вдруг так остро видишь облака, словно это завтра будет глина.

548

Убийственны разгулы романтизма, но гибельна и сонная клоака; безумие страшней идиотизма, но чем-то привлекательней, однако.

549

У всех мировоззренческих систем позвякивает пара слабых ноток; оккультные науки плохи тем, что манят истеричных идиоток.

550

Ночная жизнь везде кипит, над ней ни век, ни вождь не властен, взор волооких волокит сочится липким сладострастьем.

551

Пускай пустой иллюзией согреты бывали все надежды на Руси — однако же вращаются планеты вокруг воображаемой оси.

552

С утра пирует суета, чуть остывая ближе к ночи, бездарной жизни пустота себя подвижностью морочит.

553

Уже меня утехи карнавала огнем не зажигают, как ни грустно, душа светлеет медленно и вяло, смеркается — стремительно и густо.

554

Скитаясь вдоль по жизни там и тут, я вижу взором циника отпетого: печалит нас не то, что нас ебут, а степень удовольствия от этого.

555

Дух и облик упрямо храня, я готов на любые утраты; если даже утопят меня — по воде разойдутся квадраты.

556

Старость не заметить мы стараемся: не страшась, не злясь, не уповая, просто постепенно растворяемся, грань свою с природой размывая.

557

Похожесть на когдатошних мещан почел бы обыватель комплиментом, бедняга так пожух и обнищал, что выглядит скорей интеллигентом.

558

Увы, как радостно служить высокой цели благородной, ради которой совершить готов и вправе что угодно.

559

У вождей нынче нравы — отцовские, мы вольнее о жизни судачим, только камни свои философские, как и прежде, за пазуху прячем.

560

Бессильны согрешить, мы фарисействуем, сияя чистотой и прозорливостью; из молодости бес выходит действием, из старости — густой благочестивостью.

561

С утра вечерней нету боли, в душе просторно и в груди, и ветровое чувство воли обманно разум бередит.

562

Вдруг манит жизнь: я много проще, и ты, поверить ей готовый, влипаешь вновь, как кура в ощип, и пьешь огнем свой опыт новый.

563

Чем меньше умственной потенции и познавательной эрекции, тем твердокаменней сентенции и притязательней концепции.

564

Вот человек. В любой неволе с большой охотой может жить: пугай сильней, плати поболе, учи покоем дорожить.

565

Здесь темнее с утра, чем ночью, а преступники — не злодеи, здесь идеями дышит почва и беспочвенны все идеи.

566

Ложь нам целебна и нужна, и нами зря она судима, для выживания важна и для любви необходима.

567

А ты спеши — пока горяч, пока наивен себя растрачивать — со смыслом или необратим, неотвратим и непрерывен оскудевания естественный процесс.

568

Бесчувственно чистый рассудок с душой вещевого мешка и туп, как набитый желудок, и прям, как слепая кишка.

569

Построив жизнь свою навыворот и беспощадно душу мучая, с утра тащу себя за шиворот ловить мышей благополучия.

570

Вокруг ужасно стало много булыжных рыл кирпичной спелости; украв у детства веру в Бога, чего мы ждем теперь от зрелости?

571

Мыс детства уже старики, детьми доживая до праха; у страха глаза велики, но слепы на все, кроме страха.

572

Мы травим без жалости сами летящего времени суть, мгновений, утраченных нами, сам Бог нам не в силах вернуть.

573

Пока дыханье теплится в тебе, не жалуйся — ни вздохами, ни взглядом, а кто непритязателен к судьбе, тому она улыбчива и задом.

574

Высоких мыслей пир высокий, позоря чушь предубеждений, не сушит жизненные соки других прекрасных услаждений.

575

Славы нет — наплевать, не беда, и лишь изредка горестно мне, что нигде, никогда, никуда я не въеду на белом коне.

576

Я многих не увижу новых мест и многих не изведаю волнений, нас цепко пригвождает мягкий крест инерции и низменных сомнений.