Гарики на все времена (Том 1)

577

По счастью, певчим душам воздается упрямство непрестанного труда, чем больше забирают из колодца, тем чище и живительней вода.

578

Кровавых революций хирургия кромсает по нутру, а не по краю, ланцетом ее правит ностальгия по некогда утраченному раю.

579

Наш воздух липок и сгущен и чем-то дьявольски неладен, дух изощренно извращен и прямодушно кровожаден.

580

Стирая все болевшее и пошлое, по канувшему льется мягкий свет, чем радужнее делается прошлое, тем явственней, что будущего нет.

581

Помилуй, Господи, меня, освободи из тьмы и лени, пошли хоть капельку огня золе остывших вожделений.

582

В духовности нашей природы — бальзама источник большой, и плоть от любой несвободы спасается только душой.

583

Наследственность — таинственный конверт, где скрыты наши свойства и возможности, источник и преемственности черт, и кажущейся противоположности.

584

Зыблется житейская ладья — именно, должно быть, оттого прочность и понятность бытия нам дороже качества его.

585

В любой любви — к лицу или святыне, какую из любвей ни назови, есть сладкая докучливость в рутине обряда проявления любви.

586

А может быть, и к лучшему, мой друг, что мы идем к закату с пониманием, и смерть нам открывается не вдруг, а легким каждый день напоминанием

587

Дни бегут, как волны речки, жизненным фарватером, то ебешься возле печки, то — под вентилятором.

588

Прошла пора злодеев мрачных, теперь убийцы — как сироп и между дел на грядках дачных разводят розы и укроп.

589

А всякое и каждое молчание, не зная никакого исключения, имеет сокровенное звучание, исполненное смысла и значения.

590

Повсюду, где варят искусство из трезвой разумной причины, выходит и вяло и грустно, как секс пожилого мужчины.

591

Песочные часы бегут быстрей, когда бесплодно капанье песка; нет праздничности в праздности моей удушливой, как скука и тоска.

592

У нас беда: у нас боязни и страхи лепятся на месте любви, сочувствия, приязни, желаний,совести и чести.

593

Смотрясь весьма солидно и серьезно под сенью философского фасада, мы вертим полушариями мозга, а мыслим — полушариями зада.

594

Россия непостижна для ума, как логика бессмысленна для боли; в какой другой истории тюрьма настолько пропитала климат воли?

595

По счастью, есть такие звуки, слова, случайности и краски, что прямо к сердцу кто-то руки тебе прикладывает в ласке.

596

Мы еще ушли совсем немного от родни с мохнатыми боками, много наших чувств — четвероного, а иные — даже с плавниками.

597

Во времена тревог и хруста сердца охватывает властно эпидемическое чувство томящей зыбкости пространства.

598

Мы пили жизни пьяный сок и так отчаянно шустрили, что нынче сыпем не песок, а слабый пых мучнистой пыли.

599

Я много в этой жизни пережил, ни разу не впадая в жалкий плач, однако же ничем не заслужил валившихся везений и удач.

600

Пока поэт поет, его не мучает отчаяние, страх и укоризна, хотя лишь дело времени и случая, когда и как убьет его отчизна.

601

Спасибо, Россия, что ты привила мне свойство твое — готовность у крайней черты спокойно шагнуть за нее.

602

Свистит соблазн, алкая денег, а я креплюсь, угрюм и тих, былых утех роскошный веник подмел казну штанов моих.

603

Отрава тонких замечаний нам потому как раз мучительна, что состоит из умолчаний и слов, звучащих незначительно.

604

Я из людей, влачащих дни со мною около и вместе, боюсь бездарностей — они кипят законной жаждой мести.

605

Мне тяжко тьму задач непраздных осилить силами своими: во мне себя так много разных, что я теряюсь между ними.

606

Заметно и причудливо неровен и тая вдруг до вакуума вплоть, дух времени бывает бездуховен тогда оно втройне лелеет плоть.

607

Лежу в дыму, кропаю стих, лелею лень и одинокость, и пусть Господь простит мне их, как я простил Ему жестокость.

608

Я не люблю певцов печали, жизнь благодатна и права, покуда держится плечами и варит глупость голова.

609

Знакома всем глухая робость, когда у края вдруг шатает: нас чувство тихо тянет в пропасть, но разум за руку хватает.