Газ

В своей руке, замотанной красным бинтом, в ладони, где виднеются страшные порезы, с которой капает кровь, я удерживаю две розовые таблетки.

Голос Макса залетает в соборы Парижа, усиливаясь с каждым помещением, поднимаясь к самому куполу. Он заглушает даже пленку с песней, но я все еще слышу ее.

Мимо нас пролетает ночь,

Мимо нас пролетает день,

Я хочу лишь тебе помочь,

Но растворяюсь, словно тень.

Я чувствую горький привкус таблеток на своем языке. Они медленно проваливаются в горло, чтобы успокоить мой разум.

Перед глазами плывет туман, он окутывает черные высокие деревья, между которыми я блуждаю в своей фантазии. Они пугают меня строгостью, но я даже не могу коснуться высоких стволов. Деревья пахнут гнилью, но этот аромат становится родным для меня, пока таблетки скользят по дыхательным путям.

Я теряюсь в лесу, словно одинокий кит в огромном океане. Так тихо. Я одиноко плыву между волнами тумана, стараясь отыскать других людей, что заблудились здесь – в моей памяти, в моем мире.

Секунда.

Мои ноги слабеют, и я падаю в мягкую постель. Сворачиваюсь в клубок, стараясь согреться в тумане моей фантазии, но она давит сильным холодом, заставляя зубы стучать в такт биениям сердца.

Я все еще слышу голос Макса, который захлебывается в шелковистом тумане. Он утопает, а я проваливаюсь в сон, но до сих пор ощущаю холод. Деревья окружают меня со всех стороны, и я стараюсь кричать, но не могу издать и звука о спасении.

Дрожь.

Предатель? Нет. Быть может. Во мне слишком много сомнений.

Мимо нас пролетает ночь,

Мимо нас пролетает день,

Я хочу лишь тебе помочь,

Но растворяюсь, словно тень.

Я умираю, окутанный туманом.

15.

Холодно.

Я открываю глаза и нахожусь в темноте. Похоже, это фантазия. Я лежу среди космоса, утопая в нем, а мое лицо скрывает черная вуаль.

Я хочу быть новой квартирой, чтобы по моему телу клеили обои. Я бы согревался в них, чувствовал запах клея и красоту узоров. Принеси в меня настольную лампу и две батареи, чтобы руки не кололо зимой. Купи в меня обеденный стол и уютный камин, мягкий диван и голубые шторы. Создай во мне тепло и родственное начало. Я буду любить тебя вечно.

Вечность – отрезок от рождения до смерти.

Люди утрируют понятие бесконечности, пренебрегая им в обиходе тщедушных слов и поступков.

Вечная любовь умирает в глубоких глазах очередных красивых людей, вечная дружба разбивается о деньги, вечность теряется в смерти.

Холодно.

Я чувствую себя одиноким. Лежу в кровати и не понимаю, как давно меня не стало, когда ушел Макс, почему моя жизнь остановилась в точке. Сотни вопросов посещают мою голову, а я еще сильнее прижимаю разбитые колени к истерзанному организму. Кожа все так же блестит трупными пятнами.

Мой разум бросает неведомая сила, то в сон, то снова в реальность. Я стараюсь зацепиться за определенность, но не могу, открывая и закрывая глаза.

Кровать липкая. Каждое движение приносит мне боль. Чувствую соленый запах морей, его источают слезы на моих щеках.

Я не хочу вставать с постели. Вдруг, я открою глаза, а его нет? Не хочу верить в это! Прошу, живи! Я выпью ртутный градусник за твое здоровье. Пусть аорта сожмется в липких объятиях, чтобы не пускать воздух, пропитанный синтезированной механикой.

Посмотри, кто-то забыл докрасить наш космос!

Я думаю о том, как умирают люди, прижимая колени к груди. В ней рождается боль, ведь перед глазами потухают звезды. Ты видел, как они умирают? Яркие пятна на темном небе, бисер отлитый кристаллами. Маленькие реабилитационные клиники в бесконечности холодного морфина.

Они сгорают дотла, оставляя за собой лишь осадок черного пепла. Даже люди не умирают так трагично. Я думаю об этом, и подушка впитывает соль моих мыслей.

Странная боль проходит вдоль моего тела, словно по закрученной спирали, от самых пят до крышки черепной коробки.

Странно.

Я чувствую, что боль выжигает отсеки моего мира, убивая в них человечность и память. Вселенная в моей душе терпит изменения. Катаклизмы уничтожают дома и целые города, оставляя лишь холод бетонных стен.

Я укрываюсь одеялом, но все еще мерзну в объятиях хаоса. Лед поражает участки мозга, и легкий кашель разбивает их вдребезги. Ты сможешь найти осколки моей жизни? А я? У меня слишком много вопросов, чтобы спать.

Открываю глаза, и по моим ногам ползут скорпионы. Они жалят колени, бедра, вводя медленный яд под мою кожу.

Безболезненно.

Их укусы не несут в себе агонии, лишь легкое покалывания. Я чувствую, как перестаю управлять ногами. Стараюсь кричать, но из моего рта бегут тараканы. Они поедают скорпионов, бросая легкие волны на мою кожу.

Я чувствую, как возвращаюсь в прошлое. Я вспоминаю мягкие черты лица первой любви. Она так добра со мной, пока не начинает говорить с другими людьми с той же радостью в своих глазах. Прямо при мне она знакомится, быть может, с будущим мужем, а я остаюсь невольным зрителем, пока серость убивает во мне патриотизм к ее душе. Свобода? Нет. Здесь иные краски. Есть ли они?

Только представь, как часть твоего сердца бросают на асфальт. Это звучит слишком романтично.

Они говорят, и она улыбается. Улыбается так чисто, что в этом бескорыстии мои чувства превращаются в звездную пыль, умирая в космосе души.

Темно. Холодно.

Я стараюсь бежать от собственной памяти, но она догоняет, набирает лишь скорость, и эти замысловатые картинки плывут перед глазами в полной темноте, словно кинофильм на старом белом полотне.

Я вижу в нем себя, и понимаю, что потерял ее навсегда. Цикличность эмоций и чувств. Мир – бесконечная восьмерка измерений и сравнений.