Гончарный круг (сборник)

По ночам же Хаблау плохо спал. Ему уже не снились хорошие сны. Сны были теперь из настоящего и пугающими. Так однажды ему привиделось, что два Османа волокут по заснеженному полю хозяина, а за ним тянется красными пятнами шлейф крови. Хаблау даже учуял ее запах, вздрогнул и, как тогда, когда увозили Заура, бросился на помощь со всей преданностью… и проснулся. С той ночи по ведомому только ему собачьему разумению он спал с открытыми глазами, может быть, для того, чтобы быстрее оценить происходящее и вторгнуться в сон, или потому, что боялся вновь увидеть его.

А Заур к тому времени уже находился в изоляторе, и дотошный следователь каждый день лез к нему в душу, выворачивал ее наизнанку и тряс, тряс, как старый запыленный кафтан, брезгливо и недовольно морщась.

– У меня еще не такие кололись, – приговаривал при этом он и буравил вопросами.

– Нет на мне его крови! – стоял на своем подследственный.

На следующий день все изматывающе повторялось.

Чем больше тянулась их разлука, тем Хаблау меньше спал и больше выл от тоски по ночам, и вой его, заунывный, иногда переходящий в сухое и хриплое рыкание-роптание, брал за живое и не давал покоя аульчанам. Наконец не выдержал и Осман. После одной из этих ночей он пришел к Мету.

– Отведи-ка, Мет, пса на дальнюю кошару, – попросил он. – Не порядок это, не дает людям спать.

– Еще чего! – возразил Мет. – Сначала безвинного хозяина закрыл, а теперь и собаку его хочешь в ссылку отправить?

– Виноват он или нет, в районе разберутся, – отрезал Осман, – а ты исполняй решение местной власти!

– Какая ты власть нынче, знаю! – ответил Мет. – Другие сегодня правят, а вы на их бесчинства только глаза закрываете, потому что боитесь их.

– Поговори еще! – встрепенулся, словно задетый за наболевшее, участковый.

– А ты мне рот не затыкай! – разгорячился Мет. – Не слепой, сам все вижу, что на полусогнутых перед новыми скоробогатыми ходишь. Тьфу, – и добавил, – не убивал Теучева Заур. Уж я-то знаю.

– Что ты заладил, знаю да знаю, – снова дернулся Осман, – что ты можешь вообще знать! Откуда на месте убийства по-твоему следы его лошади?

Мет усмехнулся:

– И чему вас только учат в вашей милиции! – сказал он. – Не с того места ты начал расследование. Надо было идти туда, где оседлали лошадь. Вот я, например, не поленился, сходил.

– Ну и что увидел? – иронично, но чуть заинтересованно спросил Осман.

– А то и увидел, – приблизился к нему Мет и, хитро щурясь, сказал: – В валенках ищи человека, в валенках!

– Да мало ли народу в них сегодня ходит, – почесал затылок милиционер.

На что Мет незамедлительно пояснил:

– У Заура их никогда не водилось! Да и обувка эта весьма редкая в наших краях. Зимы-то, не как нынче, обычно теплее.

– А пса ты все равно на кошару отведи, – с зарождающимся сомнением в своей правоте снова попросил Осман, – а я опять, так уж и быть, схожу туда, осмотрюсь повнимательней, может быть, ты и прав.

– О Хаблау тогда не беспокойся, – заверил Мет. – На кошаре он жить не захочет. Попробую взять к себе, надеюсь, утихомирится.

Выйдя от Мета, Осман усмехнулся. Освобождение Заура, о котором беспокоился недавний собеседник, вовсе не входило в его планы, но до истины он докопаться хотел, чтобы иметь с этого свою выгоду. Сначала поехал на то место, на которое указал Мет, и, убедившись, что убийца действительно был в валенках, стал искать его в ауле. Интуиция подсказывала, что и исполнитель, и заказчик где-то рядом. Повязав их обоих, можно было выудить хорошую мзду за молчание и поправить свое пошатнувшееся за последние годы состояние. «А Заур, – он опять усмехнулся, – Заур пусть сидит! Да и мало ли их сегодня, кто за других тянет срок! Одним больше…»

«Валенки, валенки? На ком же я видел их в эту зиму? – силился он припомнить весь день и не мог. А под вечер его словно ударило током: – Амир! Да, да, видел его в них с неделю назад, когда тот шел с хлебом из сельмага».

Гордый своей наблюдательностью и тем, что быстро ступил на «горячие следы», Осман буквально ввалился в дом к Амиру. Увидев в углу у печи сохнувшие, но еще мокрые валенки, схватил их, выволок из-за стола жующего за ужином хозяина и стал бить ими по лицу, приговаривая: «Ах, мразь, по ложному следу надеялся меня повести! Дурака хотел из Османа сделать?». Потом, решив, что войлочная пара, хоть и мокрая, не самый эффективный инструмент пытки, отбросил ее и продолжил бить по лицу и под дых тяжелыми кулаками. Амир завизжал, стал отмахиваться, закрываться, но куда там!.. Град ударов участкового раскалывал его, как кипяток яичную скорлупу. «Все скажу, все, – завопил он, – все отдам, только не бей больше, не погуби!»

– Так-то оно лучше! – наконец перевел дыхание Осман.

Через несколько минут пачка банкнот, которую дал Амиру Газиз, перекочевала в карман участкового.

– А теперь скажи, кто заказчик? – поднажал он на напуганного Амира.

– Газиз! – окончательно растекся и выдал тот.

– Стоило мне и самому догадаться! – довольно заключил Осман и вышел.

Зная Газиза как очень опасного человека, Осман понимал, что нахрапом его не взять, и блиц-криг, который он провел с Амиром, здесь не пройдет. И чтобы обезопасить себя и иметь некоторое преимущество перед этим «боксером», расстегнул на входе к нему кобуру.

Газиз встретил участкового спокойно, потроша кухонным ножом апельсин.

– Чем обязан визиту столь высокого гостя? – усмехнувшись в усы, поинтересовался он.

Во взгляде Газиза сквозило пренебрежение.

– А тем и обязан, – ответил Осман и приказал, – нож убери!

Газиз снова усмехнулся, но нож отложил.

– Вот смотрю я на тебя, – присел за стол Осман, – без году неделя в ауле, а уже возомнил себя черт знает кем. Власть местную не признаешь, не уважаешь.

– Я честный предприниматель, – сказал Газиз, – закон не нарушаю, исправно плачу налоги.

Осман некоторое время с тем же пренебрежением, что и Газиз недавно, смотрел на него, а потом бросил:

– Он, видите ли, честный предприниматель! Наслышаны. Не валяй дурака!

– С прошлым я давно завязал, – тихо закончил Газиз. – И потом, не пойман, как говорится, не вор.

– Пойман! Пойман! – приподнялся Осман.

– О чем это ты? – недоуменно посмотрел Газиз.

– Не буду ходить вокруг да около, – продолжил участковый. – Я только что от Амира, он во всем сознался!

– В чем? – спокойно спросил Газиз.

– А в том, что ты заказал убийство Теучева!

Газиз призадумался и ответил также спокойно:

– Ну, это меняет дело.

Затем он потянулся к апельсиновой коре и ножу, чтобы убрать их со стола.

Осман же не понял, не выдержал и выхватил пистолет.

– Нервишки сдают, капитан? – вновь усмехнулся Газиз и как ни в чем не бывало, повернувшись к стволу спиной, бросил апельсиновую корку в урну, а нож – в выдвижной шкаф.

Осман положил пистолет обратно и вытер выступившую на лбу испарину.