Good Again
Шрифт:
Я снова пришел от нее в восторг.
— Ты никогда не перестаешь меня поражать.
Она же стала совершенно серьёзной.
— Подумай, что бы ты потерял, если бы ушел. Мы не можем позволить Капитолию одержать еще одну победу над нами. Больше нет.
— Я никуда не уйду. Обещаю, — сказал я и мой голос дрогнул от переполнявших меня чувств. — Это стихотворение заставило меня задуматься о нас, о том, что мы не должны бороться с тем, что мы чувствуем.
Я наклонился, чтобы ее поцеловать, но она отстранилась.
— Почитай еще одно, — она
Затащив ее к себе на колени, я раскрыл книгу на последнем стихотворении.
Ты такой хороший повар.
Я такой хороший повар.
Если оба кашеварим,
Оба и толстеем.
Никто до нас не доберется.
И друг от друга нам не деться,
Двум толстым кускам теста,
Поднявшимся и запеченным
В постели медленным огнём.****
Китнисс закинула голову назад и от души рассмеялась, и звук этот был прекраснее, чем музыка, звучавшая фоном.
– Да, точно! Это про нас! – она подползла ко мне, отбросив книгу в сторону, и подарила мне глубокий поцелуй, у которого был привкус топленого шоколада.
– Тебе это больше всего понравилось, правда ведь?
– поддразнивал я ее, зачарованный тем, как ей удается меня распалить одним маленьким жестом. – До чего же ты предсказуема.
– Такая уж я, - она вновь меня поцеловала, уже не сдерживаясь. – Ну-ка покажи, как тут все задумано, в твоем гнездышке, потому что я сейчас собираюсь запечься на пару с тобой на медленном огне.
Мы оба зашлись от смеха, когда она опрокинула меня на груду мягких теплых одеял.
______________
* В оригинале глаза называется «The Star To My Wandering Ship» (букв, звезда для моего блуждающего корабля). Название следовало бы перевести как «Звезда, которую моряк определяет место в океане», так как это прямая цитата из 116 сонета Шекспира, в данном случае в классическом переводе С. Я.Маршака. Но я, как уже было сказано, не люблю громоздкие заголовки.
**«Книга сияющих строк» («A Book of Luminous Things») — поэтический сборник, антология любовной лирики, составленный нобелевским лауреатом по литературе (1980), американским поэтом и переводчиком, уроженцем Литвы, поляком по национальности Чеславом Милошем. Подробнее о нем здесьДалее автор цитирует различные стихотворения, вошедшие в сборник.
*** У.Шекспир, Сонет 116, Перевод С. Я.Маршака. Этот перевод, классический и ИМХО — лучший. Еще один вариант перевода здесь http://esseclub.narod.ru/Stance/Shakespear/SonetCXVI.html
**** Сентиментальное стихотворение Мардж Пирси (р. 1936) — современной американской поэтессы, романистки и социальной активистки. Подробнее о ней: https://en.wikipedia.org/wiki/Marge_Piercy
========== Глава 35: Обманут и ослеплен ==========
Предупреждение: жесткий секс, нецензурная лексика
Я был обманут и ослеплен,
Верил своей женщине, любил ее.
Многие говорят, да только мало кому
Довелось испытать это на себе.
Женская душа сотворена в преисподней.
Ты лжешь мне, издеваешься надо
мной.Вертишь мной, как тебе вздумается,
Видит Бог, я очарован тобой, прелестная крошка.
Где ты пропадала все это время, не знаю, малышка.
Но мне нужна твоя любовь — и вот, я снова здесь.
Из песни Dazed and Confused группы Led Zeppelin
Снаружи была темная ночь, хоть глаз выколи, когда в нашем доме зазвонил телефон. Услышала я его не сразу, нечто более пьянящее, чем вино, туманило мой разум. Я лежала, прижавшись к спине Пита, обвивая ногой его единственную лодыжку, уткнувшись носом в его теплую кожу. И хотя снаружи была лютая стужа, а на мне не осталось одежды, но мне было тепло и уютно, и мое обнаженное тело счастливо пело, купаясь в его тепле. Просыпаясь, я все отчетливее слышала телефонные трели, и частя проклятый телефон на чем свет стоит, я в итоге встала. Пит тоже заворочался и болезненно застонал.
— Какого черта…? — пробормотал он недовольно, но я уже ускользнула от него, чтобы схватить трубку, и у меня мурашки побежали по всему телу от соприкосновения кожи с холодным воздухом. Ведь было воскресенье, единственный день. Когда мы могли поспать вволю, ведь все остальные шесть дней в неделю мы трудились в пекарне. Хотя я порой не уходила туда с Питом, если чувствовала, что хочу побыть одна, собраться с мыслями, поохотиться, но обычно я всегда составляла ему компанию на работе. Так что в воскресенье было священным днем — мы отсыпались.
— Алло, — прошептала я в телефонную трубку, отодвинувшись подальше от Пита, чтобы окончательно его не разбудить.
— Безмозглая! — услышала я джоаннин голос и искренне пожелала, чтобы у нее, в Седьмом, как минимум случился пожар, иначе не было достойного оправдания столь бесцеремонному звонку.
— Джоанна… — простонала я. — Посреди ночи! Все в порядке?
— О, прости, я и забыла о разнице во времени. Здесь у нас полночь, — сказала она, но в голосе её особого раскаяния не прозвучало.
— И это все равно чертовски поздно, Джо! — пробубнила я, потащившись вместе с телефоном за теплым халатом, и даже как-то умудрилась его натянуть не отрывая трубки от уха.
— Ага, ну не суть. Слушай, мне тут птичка на хвосте принесла, что кое-кто надумал пожениться, и я вот тут интересуюсь, отчего мне не сообщили об этом первой? — отчитала она меня. В этом была вся Джоанна — названивать посреди ночи оттого, что мы ей не доложили о нашей помолвке. Я все больше и больше убеждалась, что у нее не все дома.
— Джоанна, серьезно, я рассказала только своей маме. Ты не могла подождать еще несколько часов, чтобы меня этим доставать?
— Нет, не могла, потому что мне об этом рассказала вовсе не твоя мать, — вот теперь она и впрямь взяла меня за живое. Я была вся внимание. И я быстро переместилась вниз, в темную гостиную, и свернулась калачиком под брошенным на диване пледом.
— Больше никто не знает. Клянусь! — опустившись на диванные подушки, я снова оказалась была готова задремать.