Город из воды и песка

— Но это же не помешает нам отлично провести вечер? — Войнов поцеловал Вольфа в плечо и немного потёрся носом. — Мне всегда нравилось, как ты пахнешь. И твоя кожа. Меня это заводит… Я хочу, чтобы ты расслабился и ни о чём не думал. Хотя бы на этот вечер. Хочу, чтобы тебе было хорошо, — сказал Войнов, проходясь поцелуями по внутренней стороне предплечья, плеча, по подмышечной впадине Вольфа.

— Буду думать только о тебе. Тем более это не так сложно, когда ты…

— Когда я буду тебя ласкать, вылизывать и сосать. М-м-м… такого вкусного… такого чистого… такого прекрасного. — Войнов повёл носом Вольфу по рёбрам, по безволосой груди, подул, звонко причмокнул, лизнул пупок и потом спустился к паху.

Член у Вольфа уже был полувставший, нежно-розовый, славный, так и манивший приласкать его, приоткрыть кожу и подразнить обнажённую головку языком, пропустить в горло и сосать глубоко и сильно, втягивая щёки. Войнов не стал предаваться эротическим раздумьям, а просто сделал то, чего ему невозможно хотелось. Вольф застонал и выгнулся, вцепившись Войнову в плечи, как только тот взял в рот и начал двигаться. И продолжал стонать и всхлипывать, пока Войнов от него не оторвался и, приподняв под колени, согнув восхитительные, с тонкими светлыми волосками ноги, не открыл себе доступ к не менее восхитительной, светлой, розовой дырке, которую он принялся ублажать с особым трепетом и рвением. Через пару минут Войнов заменил язык пальцами, а орально вернулся к жаждущему ласки члену Вольфа. Он сосал и массировал, толкался и гладил до тех пор, пока его рот не наполнился семенем, которое он сразу сглотнул, чувствуя себя счастливым и удовлетворённым не меньше самого Вольфа.

— Господи, Ник, как это было хорошо! — выдохнул Вольф первое после оргазма.

— Таблетки — это всё херня, — сказал Войнов, ложась с Вольфом рядом. — Совсем они тебе не мешают. Ты чудесный. Горячий. Супермужик.

— Нет. Это ты. Спасибо, Ник. Спасибо, — Вольф потянулся и накрыл губы Войнова поцелуем. — Давай я тебе тоже…

— Не, я норм. Давай лучше спать, Вольф. Обнимешь меня?

* * *

Понять, что происходит, сон это или явь, Войнов смог не сразу. Его разбудил вой или плач, какие-то глухие удары — всё это вместе, сливавшееся в странный, пугающий шум.

Войнов обнаружил себя в постели, в доме Рената. Он сел на кровати и не мог сообразить, что ему делать, откуда доносятся эти звуки: вой или плач. Он, видимо, проснулся в глубокую фазу сна и чувствовал себя словно оглушённая браконьерским взрывом рыба. Встал, вглядываясь в темноту. Тут вспомнил, что засыпал рядом с Вольфом, но Вольфа в постели не было, и только тогда до Войнова, кажется, дошло, откуда слышались звуки. Он бросился к двери в ванную комнату и дёрнул вниз ручку. Заперто. Войнов заколотил в дверь, позвал:

— Вольф! Что случилось?!

Но ответа не получил.

Войнов метнулся и зажёг свет в комнате, прошипел: «Чёрт! Блядь!» — задев большим пальцем ноги за комод. Но думать об ушибе было некогда. Он пытался понять, что происходит в ванной, что с Вольфом и почему тот не отвечает.

Войнов постучался и позвал опять, но по-прежнему безрезультатно. По звукам он догадывался, что с Вольфом случилась истерика или нечто подобное, что он, скорее всего, не совсем в себе, а может, ему стало плохо, в смысле — физически.

Войнов испугался, потому что когда, пусть заглушённо (будто с прикрытым ладонью ртом), но как-то абсолютно безнадёжно, безумно рыдает взрослый мужик — это страшно. Это значит, что дело совсем дрянь и надо действовать быстро. Поэтому Войнов начал ломиться и рвать ручку. Навалился на дверь, двинул плечом, ещё раз, с размаху. Он знал, что нужно выломать лишь шпингалет. Благо дверь была деревянная, без всяких хитростей и открывалась внутрь большой ванной комнаты, а запиралась с внутренней стороны только на шпингалет — по экологичному фен-шую.

С третьего раза дверь поддалась, и Войнов, выбив задвижку, влетел внутрь. Он кинулся к Вольфу, который скрючившись сидел на полу, между ванной и раковиной. Его трясло, крупно, припадочно. Он рыдал, подвывал, вцепившись одной рукой в волосы, а второй зажимая себе рот.

— Вольф! Что с тобой?!

Войнов первым делом обхватил содрогающееся непослушное тело как можно крепче, попытался разжать пальцы, впившиеся в волосы. Не допытывался, не повторял бесконечное: «Что случилось?» Ему и так было понятно — накрыло, держаться не было никаких сил, потому что слишком больно, невозможно терпеть. Войнов только приговаривал, сначала успокаивая, а потом поднимая Вольфа с пола: «Тише, тише, тише, всё в порядке. Не будешь же ты здесь сидеть всю ночь? Давай подниматься. Тихо. Вот так».

Придерживая Вольфа под руки, Войнов помог ему добраться до кровати. Там усадил и сам хотел опуститься рядом, но сначала вынужден был впустить Рената, который стучал в комнату.

— Что у вас происходит? — отыскивая глазами Вольфа, спросил Ренат. — Ник, что за…

— Нормально всё. Вольфа просто накрыло. С кем не бывает, — пытался объяснить Войнов. — Паршивый год. Нервы не выдержали. Вот это вот всё, понимаешь? Мы сами разберёмся. Не надо сейчас его трогать…

— Ты дверь, что ли, высадил?

— Ну пришлось. Я чо-т пересрал…

— Ты уверен, что…

— Всё, Ренат. Иди. Ты видишь, никто никого не убил. Я сам справлюсь. Не надо здесь толпу создавать.

— Слушай, может, надо скорую? Или чего?

— Какую скорую? Ты соображаешь? Иди, а… Слушай, а какое-нибудь снотворное есть? Ну или, там, успокаивающее нормальное? Ему бы поспать сейчас.

— Надо в отцовских колёсах посмотреть.

— Посмотри, а? Только прям щас, Ренатик. Давай дуй. Мне к Вольфу надо.

Ренат убрался, а Войнов наконец смог вернуться к Вольфу. Он опустился рядом с ним на постель и осторожно положил руку на спину, которая уже не вздрагивала и не колотилась, но выглядела сжавшейся, сгорбленной, поникшей.

— Ты можешь мне ничего не говорить, — тихо сказал Войнов. — Мне просто надо убедиться, что с тобой всё в порядке.

— Mir ist es so, so, so, so leid… Tut's mir so leid?… — принялся повторять и повторять Вольф.

— Всё в порядке. Тебе не за что извиняться… Ложись, я тебя укрою. Я буду с тобой, не волнуйся. Я рядом.

Войнов не был уверен, что Вольф послушается. Припадок, вынудивший его выбить к херам дверь, мог быть только началом тяжелой ночи. Но Вольф позволил себя уложить, позволил снова обнять, и, прижимаясь губами к его виску, Войнов начал чувствовать, что Вольфа понемногу отпускает, успокаивается дыхание и пульс. И если бы не вернулся Ренат, быть может, Вольф так и заснул бы у Войнова на плече, а может, и нет — Войнов лишь сам себя утешал подобным образом, чтобы не соскользнуть в тягостные, мрачные мысли.

Ренат протянул Войнову упаковку «Ивадала».

— Не знаю, насколько они хорошие. Отец пьёт, когда у него бессонница.

— Эти хорошие, — кивнул Войнов.

— Ты пил?

— Приходилось.

— Вольфу лучше?

— Уже успокаивается. Сейчас поспит, и утром всё будет путём.

— Думаешь? — с сомнением уточнил Ренат.

— Конечно. Тебя никогда так не срывало?

— Очень давно. Но я тогда ещё подростком был. А потом уже не позволял себе.

— Ну вот видишь.

Когда Ренат ушёл, Войнов закрыл за ним дверь и вернулся в постель к Вольфу. Протянул две таблетки снотворного. Вольф даже не спросил, что это. Послушно проглотил и лёг в объятья Войнова.